Что же мне тогда помешало? Не помню…

Пасха тогда поздняя была, в мае уже. На демонстрации я успешно покрасовалась в первых рядах при построении и так же успешно испарилась в ближайшей подворотне, когда движение началось. Кто в то время не жил — не поймёт. Я-то сбежала, а девчонки мои под дождь попали. С утра солнышко светило — благодать, а к моменту движения колонн туча показалась. Я таких туч больше не видела ни разу. Иссиня-чёрная, клубящаяся, нависающая над городом огромной массой. Чернобыльская, одним словом. У многих тогда после этого дождичка волосы стали выпадать. Ну, конечно же — это восемьдесят шестой был!

Мама мне поручила окна помыть. Дождик пошёл как раз, когда я последнее дотирала. Еле успела раму захлопнуть. Вечером мы с девчонками в кино собирались, даже билеты заранее купили. Две серии на вечерний сеанс по семьдесят коп, итого — рупь сорок. Хорошо у меня до зарплаты заначка была. Целых два рубля!

Тут-то всё и началось.

Поднялся сильный ветер. Громыхнуло, потом ещё. Электричество решило отдохнуть, и все электроны отправились поиграть в прятки. Об утюге, фене и плойке можно было забыть. Хорошо отец приехал и позвонил куда следует, часа через два электроны вернулись на место.

Потом пропали билеты. Ну, весь дом я не перерыла, но половину — точно. Отец опять выручил. У него контрамарки были горкомовские (это сейчас мэрия, если кто не в курсе, но здание то же) на столичную сборно-гастрольную солянку.

Как только я окончательно собралась, началось это. По чердаку из угла в угол по диагонали кто-то ходил, тяжело переставляя ноги и грузно оседая при каждом шаге. Дрожала люстра. Мы с отцом переглянулись и дружно побежали исследовать чердачную дверь.

После дождя посвежело. В воздухе витал лёгкий аромат сирени. От мокрой земли пахло грибами. Большой амбарный замок был на месте. Мало того, даже лестница стояла в стороне!

Вот так я на тот злосчастный концерт и попала, прямо в объятия моего Васеньки. Он меня тогда из толпы вытащил, задавить не дал.

Господи! События тридцатилетней давности, а будто вчера было.

Я встала, захлопнула книжку и швыранула в сторону кровати. Укоризненно шелестя страницами, она успешно пролетела мимо. В комнате потемнело. Со стороны гор медленно ползла большущая грозовая туча. Поднялся ветер, и я отправилась закрывать окна.

Последняя форточка захлопнулась с каким-то жутким грохотом. Гром, что ли, уже гремит? Грохот снова повторился. Странно. У меня создалось впечатление, что на мансарде кто-то прыгает в кирзовых сапогах. Опять пасечник полез порядки наводить? Вот, у меня же там рассада!

У-ух! Никогда не бегала так быстро. Залетела на одном дыхании, готовая ко всему. На мансарде никого не было! Рассада стояла в ящиках ровными рядами, радуя своей зеленью. Всё было нормально, и… нет. Что-то неуловимое витало вокруг, и мне стало не по себе. Ноги подогнулись, и сознание успешно отключилось.

Третий час я испытывала ужасные муки от соприкосновения с неудобным стулом, и с приклеенной улыбкой раздавала автографы. Ну, что они все здесь делают?! Самая читающая нация! И эту чушь, которую я пишу, они и читают. А зачем я пишу? А зачем они читают? Вот не читали бы — не писала… Ох! Чуть вслух не ляпнула! А эти малолетки здесь зачем?

— Любимой мамусечке от её не менее любимой писательницы? Как зовут мамусечку? Пожалуйста, пожалуйста… — y-v-y, бред какой.

— Галине от великолепной писательницы?! Нет, нет, нет-не просите! Я просто напишу: от Валентины Дарьиной. Ну, что вы, я не скромничаю! — Ага, я просто прикидываюсь!

Очередь постепенно иссякла. Я решила расслабиться и включила телефон. Он сразу ожил добрым смайликом на заставке.

— Да, мам, всё нормально. На презентации сижу. Заеду, конечно! Дождь будет? Сильный? Мне недавно на машину громоотвод поставили спутниковый, никакие молнии не страшны. Мам, я не издеваюсь, просто мне уже слегка пятьдесят стукнуло, вроде соображаю, что к чему. Хорошо, хорошо, я понимаю, что ты всё равно переживать будешь. Буду выезжать — звякну. Пока, пока.

Я медленно поднималась к себе на этаж. Визит к родителям оставил неприятный осадок. Опять эта вечная тема. «Вот, Сашенька у нас — умница, троих деток с мужем вырастила. Скоро внучки пойдут, а ты, Валентина, всё одна, да одна!» Семья… Дети… И что бы я делала с этой семьёй? Готовить я не умею, с детьми нянчиться — тем более. Так, что у нас там ещё? Стирка, глажка, уборка? Нет уж — увольте! Мужика нет?! Да вот она — очередь, конца не видно! Ах, такие только на одноразовый перепихон годятся? Ну и что!!! Зачем они мне со своими разбросанными носками и грязными трусами нужны?! Бред!

Шагнув в коридор и не забыв при этом наступить на бросившегося под ноги кота, я плюхнула на тумбочку сумку и зашла на кухню. Васятка мой! Кто же о тебе ещё позаботится?! Рыжее создание с диагнозом «хроническая голодуха» довольно зачавкало. Нет у меня никого! Вот, кот есть — Васька, пока кормлю.

Подумав немного, я зацепила бутылку вина со стаканом и уютно устроилась на диване. Уф! Наконец-то! Одна! Никто не трогает, на нервы не капает! Что может быть лучше?!

На подоконник упали первые дождевые капли, вдалеке раскатисто громыхнуло. Запахло мокрой пылью и почему-то грибами. Наверху явно кто-то ходил, медленно и тяжело переставляя ноги.

Вот, блин, соседи достались! Ходят как трактор по пашне! Стоп, стоп, стоп! Какие соседи, дура пьяная! Я ж на последнем этаже живу!

Кажется, я пришла в себя, и сознание возвращалось на законное место. Правда, гораздо медленнее, чем хотелось.

Сначала вернулся слух. Стало слышно, как по крыше барабанит дождь.

Потом — нюх. В нос ударил целый букет из запахов. Чего только не было: и пыль, и земля, и помидоры, и грибы. Опять грибы?!

Потом вернулись ощущения. Нет, не так. Потом пришло ощущение, что я нахожусь где-то в другом месте. Ну, в общем, не дома. Я немного подумала и решила открыть глаза.

Лучше бы я этого не делала! Мир потемнел и раскололся надвое, в самом прямом смысле. Слева от меня был наш дом, а справа какая-то чужая комната. Я находилась посередине, причём «находилась» не совсем то, что я чувствовала в данный момент. Зависла? Парила? Ага, этакий шестидесятикилограммовый ангелочек в халатике и без крыльев!

Между тем в обоих пространствах что-то происходило.

Слева, в нашем доме, появились дети. Димка со своей женой (как же они из Питера прилетели, она ж на последнем месяце!) и Наталья с кавалером (опять новый, когда ж она выберет?!). Василий торжественно прошествовал с шампурами, а я вытаскивала из холодильника тортик. Как же это — «я»?! Ведь я же — здесь?!

В комнате справа появилась какая-то тётка. Как была мокрая (водой кто окатил, что ли?), плюхнулась на диван, чуть не задавив при этом здоровенного рыжего кота, уютно свернувшегося клубочком. Это… тоже была я. Та-а-к… Шиза полнейшая… Я что, на тот свет попала?! А где же коридор, свет в конце и всё прочее?

Тем временем дети с Васильком и мною слева за обе щёки уплетали шашлыки, а я справа медленно тянула что-то тёмное из стакана, заедала орешками и гладила кота. На нашей половине слева всё было привычно и обыденно. Я начала рассматривать другую свою половину. Всё чисто, ни пылинки, ни соринки (а может и сорить некому?). Что там ещё? Полки книжные, телевизор — всё как у всех. А что это за книжечка поперёк стоит? О-па! Валентина Дарьина. Вот значит как!

Что же это получается? Мне дали выбор? Улица — улица, как ты пьяна! Как угадать, где моя сторона?! О-о-о… Как часто мы выбираем не из того, что хотим иметь, а из того, что боимся потерять! Известная, судя по всему, писательница Валентина Дарьина или неизвестная, судя по тому же, домашняя хозяйка Валентина Кузнецова?

Ну, выбор есть выбор. А то ещё неизвестно, сколько меня здесь держать будут.

Итак — левая половина. Семья — хорошо. Не одна, не скучно, есть на кого оторваться, в конце концов. Дети — отлично. Есть ли кто-нибудь, кто бы их променял?! Родители — терпимо. Кто ж их выбирает, они — родители! Вот, моих нет уже… совсем плохо. Муж — вот краеугольный камень выбора. Вечно храпящее, сопящее, пускающее слюни, чавкающее и орущее создание. А поменять нельзя?! Ну, хоть подправить чуток! Размечталась!!!