— Страж, я уже сказал, что согласен!

Фантом исчез, а на подлокотнике кресла остался лежать чёрно-белый шар. Я взял его в руку и поспешил за своими мыслями, которые были уже далеко отсюда.

Я стоял на груде камней, оставшихся от нашего дома, и вспоминал. Во время землетрясения я был в шахте, а мой флаер стоял у её входа, значит, мне надо туда. Мне было отпущено слитком мало времени, потом, я боюсь, уже плохо буду контролировать свои действия. У заваленного входа в шахту я осмотрелся — кажется, флаер стоял здесь, у этого камня. «Ну и, пожалуй, начнём», — сказал я вслух, доставая из кармана комбинезона шар. Ещё раз прокрутив в голове порядок последующих действий, я чётко и внятно произнёс: «2089 год, 10 часов 5 минут местного времени» и решительно повернул белую половинку шара. Раздался оглушительный щелчок, вспышка, и я увидел долину и свой дом, утопающий в зелени. Набрав номер Алины и дождавшись ответа, я сказал:

— Алина, это очень важно! Сейчас я буду дома, а ты немедленно вылетишь на флаере в посёлок. В 10 часов 50 минут ты должна быть в нотариальной конторе Смита!

Затем я немедленно связался с мистером Смитом:

— Здравствуйте, это Вик, один из ваших клиентов. В 10 часов 50 минут у вас будет моя жена, Алина. Сейчас я продиктую вашему компьютеру текст, который вы распечатаете и вложите в обычный конверт из бумаги. В 11 часов 05 минут и ни секундой раньше вы передадите этот конверт моей жене. Сколько я вам должен за услугу? — и, услышав цифры, я продолжил: — Деньги из банка вам уже перечислены.

Последние слова я проговорил, уже поднимая флаер в воздух.

Алина с тревогой в глазах ждала меня на ухоженной лужайке перед домом:

— Что случилось, Вик?

— Алина, у нас очень мало времени, все объяснения получишь у мистера Смита, пожалуйста, не задавай вопросов и не упрямься, — так надо.

И почти силой усадив её в кресло, я продиктовал автопилоту все необходимые координаты. Флаер взлетел, а я побежал изо всех сил к пирсу. Добежав до яхты, я запустил двигатель и направил её от берега. Затем выдрал и выбросил за борт все блоки связи и автоматического слежения. С двигателем мне пришлось покопаться, чтобы он смог в нужный момент взорваться. Для этого я наглухо перекрыл систему охлаждения, а двигатель обмотал разным попавшимся под руку тряпьём, затем выбил деревянную дверь в каюте и водрузил её сверху. По моим расчётам, до включения внутренней защиты двигателя эти тряпки должны были затлеть и вспыхнуть. И за 50 миль от берега старик Вик бесследно сгорит в открытом море. После всего этого я с чувством глубокого удовлетворения улёгся на диван в каюте и начал вспоминать всё лучшее, что случилось в моей жизни. Снова из сверкающего тумана выходила обнажённая Алина, снова была наша первая ночь, полная бесконечной нежности и любви. Незаметно я просто уснул — сказались все мои невзгоды за последнее время.

— Вик, очнитесь! Теперь уже можно!

Возвращаясь в реальность, я медленно открыл глаза. Над моей головой парил чёрно-белый шарик, из которого шёл голос Стража. Вспомнив всё, я посмотрел на коммутатор — с момента моего отплытия прошло более трёх часов. Странно, подумал я, наверное, я уже в загробном мире…

— Нет, Вик! Я сделал так, что ты остался самим собой, таким же, как раньше. Почему я сделал это? Во Вселенной я знаю только один вид разумных существ, способных сознательно пожертвовать своей жизнью ради спасения других — это мои создатели. Теперь я знаю, что таких видов два. Я долго пытался понять, что случилось с моими хозяевами, и пришёл к выводу, что в определённый момент они пожертвовали собой ради спасения нашей галактики. Они пожертвовали собой, чтобы жил ты, Вик, и чтобы жили триллионы разумных видов во всём обитаемом космосе. Возможно, когда-то и перед людьми встанет подобный выбор. А теперь прощай, Вик! Путь в мой сектор теперь закрыт для всех и исключений больше не будет.

— Страж, постой! А почему я не сгорел?

— Я просто включил охлаждение двигателя. Прощай, Вик!

Через секунду шар исчез. Шуршала вода за бортом, а я долго думал, почему Страж ещё раз подарил мне жизнь. Затем в душе взметнулась тревога: Алина, как ты там? Тебе ведь нельзя волноваться? Я представил, как она два часа назад вскрыла конверт и прочитала:

— Алина, любимая, я не смог жить без тебя. Вспомни о Страже, и ты всё поймёшь, только мой путь не пытайся повторить. Я запрещаю тебе это делать ради нашего сына! Я хочу, чтобы наш сын вырос смелым, сильным и добрым, честным и способным постоять за себя.

Навсегда твой, Вик.

Я посмотрел на коммутатор и стал быстро набирать номер Алины.

Сергей Криворотов

Полёт ещё возможен

Ветер, непрошеным гостем врываясь в распахнутое окно, бесцеремонно трепал старые занавески и метался в полумраке комнаты. Запахи степной травы смешивались с горячим дыханием близкого космодрома. Старик, полулёжа в кресле у окна, жадно смотрел сквозь ночь на далёкий блеск стартующих ракет, которые взмывали вверх с небольшими интервалами. Величественное зрелище на фоне настоящей космической симфонии с аккордами от грохота двигателей, доносившимися с некоторым опозданием. Багровые отсветы на стенах комнаты отплясывали дикарский разухабистый танец, и их буйное веселье передавалось старику.

А тот, не отрываясь, смотрел на взлетающие огненные стрелы и испытывал смешанные чувства. Грусть от сознания, что никогда уже не взлететь ему в чёрную бездну неба, но и радость за тех, других — юных, смелых и энергичных. По сравнению с тем, что происходит сегодня, в его время мало кто предполагал такой подъём космонавтики. Человечество делало лишь робкие неуверенные шаги в космос…

Стоп. Внезапно старик ощутил непонятное беспокойство, что-то было не так. Ну да, ракетные двигатели давно не используются, а для старта с поверхности применяются более продвинутые технологии. Да и что это за показушный фейерверк в виде ракетного марафона, да ещё и с одной и той же площадки? Старик не на шутку заволновался, потому что происходящего просто не могло быть!..

– Пульс участился, давление поднимается, слабые подёргивания скелетной мускулатуры… С ракетами вы переборщили, не забывайте: он профессионал, с ним такое не пройдёт. Строже придерживайтесь реальности, в конце концов! Исправляйте и срочно переключайте на воспоминания…

Старик по-прежнему не отрывал взгляда от далёкого космодрома, над которым, перечёркивая наискосок чёрное небо, возносилась серебристая стрела ракетоплана. На высоте нескольких десятков километров отстыкуется орбитальный модуль и включится ракетный двигатель, который доставит модуль на нужную орбиту. Но старику виделось уже совсем другое… Вот он сам в новеньком космическом скафандре на фоне корабля-колосса, собранного в Приземелье… Время неумолимо, поэтому ему на смену пришли десятки и сотни других, а вскоре последуют и тысячи. И всё это не противоречит диалектике, которую никто не отменял, несмотря на изменения в стране. А диалектику-то он знал очень хорошо и был с ней на «ты». Студенчество… личный опыт… количество и качество… бытие и сознание… Да и вся жизнь прожита согласно всё тем же законам диалектики… Всё развивается по спирали… Ему посчастливилось участвовать в экспедиции ООН на Марс. Это было грандиозное общечеловеческое мероприятие. Три корабля с экипажами и автоматическая межпланетная станция с грузовым кораблём сопровождения…

– Вот уже нормально. Так и держите…

Старик почувствовал гордость. Да, другие могли ему позавидовать. Свершённого им хватило бы на троих! Нет, всё было не зря. Но вот теперь сидеть под опекой в четырёх стенах и беспомощно наблюдать за происходящим! Это просто невыносимо! Он не на шутку рассердился. Вот что значит старость — становишься таким раздражительным, даже собственные мысли уже выводят из себя. А раньше бывало… Ничто и никто не могло заставить его утратить контроль над собой и своими эмоциями. Например, во время того полёта на борту «Юрия Гагарина» он и учёный из Оксфорда часто спорили над доской с магнитными шахматами в часы отдыха. Космонавт Евросоюза был хороший парень, но слишком упёртый и пессимистичный. Он не верил даже в то, что сотрудничество в космосе под эгидой ООН придаст толчок развитию земных технологий. Может быть, его фамилия Дарк — по-русски «тёмный» или «мрачный» — и предопределяла его взгляды.