— Да, капитан, гражданского.

Рааб почувствовал на лице тепло от прихлынувшей крови, кивнул и двинулся дальше.

Коротышка, которого он заприметил раньше, испытывал некоторые затруднения, толкая свое весло! хотя «Пустельга» шла с небольшой скоростью. У него была седоватая короткая и клочковатая бородка, покрасневший от солнца и почти лысый череп, напоминающие кувшин уши, сломанные зубы и выцветшие голубые глаза, которые с изумлением смотрели на окружающее. От усилий, прилагаемых к каждому взмаху веслом, он высунул кончик языка из уголка рта и тихо покрякивал. Когда Рааб остановился за его спиной, он с беспокойством оглянулся, а его весло чуть не столкнулось с тем, что было впереди.

— Привет, капитан, — нервно сказал он. — Меня зовут Поки Рэйджер. Я понимаю, что не самый сильный человек на Дюренте, но в подобном путешествии имею одно преимущество над остальными — я много не ем!

Послышался смех. Рааб, ограничившийся только улыбкой, крикнул Бену Спрейку:

— Остановись на минутку, понял? Бен недовольно и с сомнением посмотрел на него и приказал:

— Все весла — стоп!

Быстро, пока небольшой бриз не отклонил блимп от курса, Рааб перегнулся через коротышку Рэйджера, поднял весло, освобождая паз из опорной щели, продернул его на шесть дюймов внутрь корзины и вставил следующий позиционный паз в опорную щель.

— Удлиненный рычаг немного облегчит тебе работу. Все нормально, Бен.

Спрейк снова начал отсчитывать ритм. Рэйджер посмотрел на Рааба глазами заблудившегося щенка.

— Благодарю, капитан!

Они двигались вверх по течению реки до тех пор, пока она не превратилась в большой ручей. Солнце клонилось к зениту. Гребцы, которых Рааб мог хорошо видеть, были в разной степени утомлены. И он не нашел ни одного, кого мог бы отбраковать сразу. — даже Поки Рэйджер держал удар, хотя он не ожидал этого — но им было очень далеко до способностей экипажа регулярного Флота.

— До столицы осталось совсем немного, всего час полета, — сказал он им, — затем мы повернем, и попутный ветер будет нам помогать. Бен, проведи нас к Горе Купола, ты понял? Там наши планеры, и я хочу убедиться, что полеты продолжаются.

— Весла правого борта — пол-удара, — приказал Бен. «Пустельга» начала поворачивать вправо. Изменять направление

горизонтального плавания она могла, только изменяя силу взмаха весел по бортам, так как не имела поворотной лопасти, зафиксированной на корме, которыми оснащались новейшие блимпы. Сейчас, когда ветер дул перпендикулярно ее курсу, она немного отклонила нос к наветренной стороне, чтобы противодействовать этому ветру. Гора Купола, высочайшая точка Столовой Горы Лоури, неясно вырисовывалась чуть левее ее носа.

В данный момент Рааб мог видеть только два планера, круживших на такой же высоте около горы, но он знал, что еще, по крайней мере, два планера летают выше, скрытые газовым баллоном «Пустельги». Конечно, они находились наверху в роли наблюдателей. Поднимаясь в восходящих потоках на высоту восьми — девяти тысяч футов над уровнем столовой горы, они, при благоприятной погоде, могли заметить вражеские блимпы на значительном расстоянии; например, над скоплением облаков, тянувшимся вдоль Южного Края. Но сейчас Рааба интересовало другое: какие блимпы поднимали их на стартовую высоту? Если местная База Командования перекачала гелий из нескольких блимпов в одну курицу, то в критическом положении эти разграбленные блимпы окажутся бесполезными.

Когда «Пустельга» приблизилась к горе, он увидел огромный сферический баллон, пришвартованный на склоне горы примерно на тысячу футов ниже ее вершины.

— Oго! — удивленно воскликнул он.

Джон Кадебек, сидевший лицом к корме, как и полагалось гребцам на веслах, оглянулся через плечо.

— Что-нибудь не так, капитан? — спросил он с заинтересованностью в голосе.

Рааб восхищенно улыбнулся.

— Нет. Просто я увидел, что здешняя база для подъема планеров использует баллон с нагретым воздухом! Должно быть, они сами смастерили его. Это старая идея, но мы, насколько я помню, ее никогда раньше не использовали. Вы увидите все это, когда мы продвинемся немного вперед.

Баллон, наполняемый горячим воздухом, был, вероятно, ста пятидесяти футов в диаметре; огромная сфера из прорезиненной ткани, которая должна быть гораздо тоньше той, что использовалась на блимпах, была вся оплетена веревочной сетью. Горячий воздух в баллон поступал через широкую трубу десятифутовой толщины, основание которой упиралось в грубо сделанную печь, выстроенную из необработанных, скрепленных глиной камней. Внизу, около ее основания, располагалась топка. Рааб мог видеть дым и колебания поднимающегося вверх горячего воздуха, а иногда вырывающиеся из трубы языки пламени. Когда они подошли ближе, он даже услышал потрескивание огня. Туго натянутый баллон возвышался над этой конструкцией и рвался в высоту, но удерживался веревками, в которые вцепились две дюжины, а может и больше, человек. Пока он наблюдал, эта команда, словно в плохо отрепетированном балете, шатаясь из стороны в сторону, оттащила огромный баллон от огня. Затем они начали сходиться в одну плотную группу (было забавно наблюдать, как они, почти поднятые баллоном в воздух, танцуют неистово на кончиках пальцев ног). Когда их веревки были собраны вместе, два или три человека отбежали и начали растягивать связанные вместе веревки в ровную линию. Эта прочерченная на земле линия тянулась к грациозному тонкокрылому планеру, пилот которого поднял одну руку в знак одобрения. Словно игрушка на нитке, планер начал подергиваться и раскачиваться, когда освобожденный баллон устремился вверх. Но от первого планера тянулся вниз еще один отрезок веревки; когда слабина этой веревки вытравилась, под первым планером повис второй. Разумеется, это была обычная практика: курицы обычно поднимали по шесть — восемь планеров, подвешенных парами один под другим.

Этот баллон с горячим воздухом поднимал только пару. Он поднимался около двадцати минут, может, немного больше, замедляя подъем по мере того, как остывал воздух. Теперь баллон слегка сморщился, и наконец подъем прекратился. Пилот нижнего планера освободил буксировочный конец, и его планер нырнул в пикирующем полете, набрал полетную скорость и плавно перешел в горизонтальное планирование. В это время баллон, сбросивший половину груза, поднялся немного выше. Газовый мешок «Пустельги» закрыл то, что происходило дальше, и Рааб больше ничего не видел.

Но то, что хотел, он уже увидел.

— Разверни нас, Бен, и держи направление по ветру.

«Пустельга» медленно развернулась, и, когда они встали на курс и двинулись в выбранном направлении, медленно опускающийся остывший баллон снова появился в поле зрения. В конце концов шар, опустившись примерно на тысячу футов, сложился и потерял свою форму. Рааб видел, как он быстро опускается на Наветренный склон горы, где его, несомненно, ждали люди, чтобы расправить, перетащить, а возможно, перевезти на тележках к печи и снова наполнить горячим воздухом.

По его оценке, планеры находились примерно на милю ниже вершины горы. Теперь, когда «Пустельга», отошла на довольно приличное расстояние, Рааб мог видеть оба планера и то, как они совершали серии S-образных поворотов, отыскивая теплые восходящие потоки воздуха. Эти потоки могли исходить от темных проплешин открытого грунта, что было хорошо известно пилотам. Но восходящие потоки были непредсказуемы: если пилот не сможет быстро найти какой-нибудь из них, он имеет возможность вернуться к горе, зайти с наветренной стороны и подняться вверх по склону с дующим ветром, хотя такой умеренный бриз, какой был сегодня, не позволит набрать хорошую высоту.

Когда «Пустельга» удалилась от горы примерно на четыре мили к югу, им навстречу попался низко летящий планер, очевидно, направляющийся на базу для отдыха и ленча после того, как провел патрульный полет и потерял высоту. Они старались облететь как можно большую территорию и обычно возвращались на предельно низкой высоте. Заметив их, он сменил курс и на всех парусах понесся к блимпу. Не долетев до него, планер резко накренился в крутом повороте и некоторое время летел параллельным курсом, не заботясь о том, что может потерять немного высоты. По сравнению с тяжелыми боевыми планерами, эта облегченная разведывательная модель без метателя гарпунов могла составить пропорцию потери высоты как один к пятнадцати. Рааб увидел глаза пилота, который с любопытством рассматривал слабо накачанный газовый баллон и разношерстный экипаж в гражданской одежде. Он посмотрел на Рааба и начал в приветствии поднимать руку, но вдруг сдержал этот жест. Рааб увидел, как приветливость на его лице сменилась враждебностью. Естественно, являясь сыном Роула Джерана, он был известен в самых широких кругах Флота, и, очевидно, этот пилот относился к немногим людям, верившим в обвинения, выдвинутые против мертвого адмирала.