Джон КЕМПБЕЛЛ

Кто ты?

Вонь стояла страшная. В ней смешались затхлый мужской пот и тяжелый, отдающий рыбьим жиром дух полусгнившего тюленьего мяса. Чем-то заплесневелым несло от пропитанных потом и растаявшим снегом меховых курток. В воздухе висел едкий дым горелого жира. Только во врытых в лед палатках антарктической экспедиции и могла стоять такая вонь.

Через все эти привычные запахи машинного масла, людей, собак, кож и мехов слабо пробивался странный чужой аромат, от которого невольно ерошились волосы на шее. В нем угадывалось что-то живое, но исходил он от тюка, упакованного в брезент и перевязанного веревками. Тюк, сырой и чем-то путающий, лежал на столе под светом электрической лампочки. С него медленно капала вода.

Блэр, маленький лысеющий биолог экспедиции, нервно сдернул брезент, обнажив спрятанную под ним глыбу льда, а потом так же нервно набросил брезент обратно.

Начальник экспедиции Гэрри раздвинул белье, висящее на веревке над столом, и подошел ближе. Он медленно обвел глазами людей, набившихся в штабную палатку как сельди в бочку. Наконец он выпрямился и кивнул:

— Тридцать семь. Все присутствуют. — В его низком голосе чувствовался характер прирожденного руководителя, а не только начальника по должности.

— Вам в общих чертах известна история этой находки. Я советовался со своим заместителем Макреди, а также с Норрисом, Блэром и доктором Коппером. Мы не пришли к единому мнению, и, поскольку дело касается всех членов экспедиции, мы решили вынести его на общее обсуждение. Я попрошу Макреди все подробно расска затьвам — до сих пор вы все были заняты исполнением своих непосредственных обязанностей и у вас не было времени интересоваться делами других. Пожалуйста, Макреди.

Метеоролог Макреди, вышедший к столу из клубов табачного дыма, производил впечатление персонажа из забытых мифов — высокая ожившая бронзовая статуя.

— Норрис и Блэр согласны в одном: найденное нами животное неземного происхождения. Норрис предполагает опасность, Блэр считает, что никакой опасности нет. Но я вернусь к тому, как и почему мы его нашли. Насколько было известно до нашего прибытия на это место, оно находилось прямо над Южным магнитным полюсом Земли. Как вы знаете, стрелка компаса указывает именно сюда. Более точные физические приборы, разработанные специально для изучения нашей экспедицией магнитного полюса, обнаружили какой-то побочный эффект — мощное магнитное поле в восьмидесяти милях от нашей базы. Мы отправили туда исследовательскую группу. Нет нужды останавливаться на деталях. То, что мы нашли, не было ни метеоритом, ни залежью руды. Это был космический корабль. Корабль, управляемый силами, неведомыми человеку, и прилетевший из космоса 20 миллионов лет назад, когда Антарктида начала замерзать. С кораблем что-то случилось, он потерял управление и совершил вынужденную посадку. При посадке он врезался в гранитную скалу. Один из членов экипажа вышел наружу, но это существо заблудилось в пурге в десяти шагах от корабля.

Киннер, повар экспедиции, моргнул от напряжения. Пять дней назад он вышел из закопанного в лед лагеря на поверхность, чтобы достать из ледника замороженное мясо. Когда он шел обратно, началась пурга; белая смерть, летящая по снежной равнине, ослепила его в несколько секунд. Он сбился с дороги. Только полчаса спустя люди, вышедшие из лагеря по веревке, нашли его. Да, человеку или существу ничего не стоило заблудиться здесь в десяти шагах.

— Пассажир корабля, — перебил мысли Киннера голос Макреди, — по всей вероятности, не представлял, что может случиться. Он сразу замерз. Мы пытались откопать корабль и наткнулись на это существо. Барклай зацепил его череп ледорубом. Когда Барклай понял, на что он наткнулся, он вернулся к трактору, развел костер и вызвал Блэра и доктора Коппера. Самому Барклаю стало плохо. Он три дня не мог прийти в себя. Когда прибыли Блэр и Коппер, мы вырубили блок льда вместе с этим животным и погрузили на трактор. Мы хотели все же прокопать туннель к кораблю. Добравшись до борта корабля, мы обнаружили, что он сделан из неизвестных нам металлов, которые не могли взять наши инструменты. Мы нашли входной люк, забитый льдом, и решили растопить лед термитной бомбой. Бомба вспыхнула, потом пламя начало гаснуть и вдруг забушевало вовсю. Похоже, что корпус корабля был сделан из магнезиевого сплава, но мы не могли этого предвидеть. Магнезий, конечно, загорелся сразу. Вырвалась наружу вся мощь, впитанная неизвестными нам двигателями корабля от магнитного поля Земли. На наших глазах в огненном аду гибли тайны, которые могли бы подарить человечеству звезды. Ледоруб в моей руке раскалился, металлические пуговицы вплавились в тело. В радиусе мили от места взрыва сгорели все электрические приборы и рации. Если бы не наш трактор с паровым двигателем, мы не вернулись бы обратно на базу. Вот вам и вся история.

Макреди повернулся к тюку, лежащему на столе.

— Сейчас перед нами стоит проблема, — продолжал гигант. — Блэр хочет исследовать это существо. Разморозить и взять пробы тканей. Норрис считает это опасным. Доктор Коппер в основном согласен с Блэром. Конечно, Норрис физик, а не биолог. Но я считаю, что мы все обязаны выслушать его аргументы. Блэр дал описание микроорганизмов, которые, как установлено биологами, способны существовать даже в этой холодной и необитаемой стране. Норрис боится, что эти микроорганизмы окажутся губительными для человека и от них не будет никакой защиты. Блэр придерживается противоположной точки зрения.

Норрис взорвался:

— Плевать я хотел на химию и обмен веществ! Мертвая эта штука или живая — черт ее знает, но не нравится она мне. Блэр, да объясните же вы им всю чудовищность того, что вы предлагаете. Дайте им посмотреть на этот ужас и решить самим, хотят ли они разморозить его у себя в лагере. Разверните его, Блэр.

Блэр распутал веревки и резким движением сбросил брезент Все застыли, как будто загипнотизированные лицом в глыбе льда. В черепе странной формы все еще торчал обломок ледоруба. Три безумных, наполненных ненавистью глаза горели живым огнем. Вместо волос голову обрамляли отвратительные извивающиеся голубые черви. Все отшатнулись от стола. Блэр взял ледоруб.

Лед заскрипел, освобождая добычу, которую цепко держал 20 миллионов лет.

«Клак, — щелкнул счетчик космического излучения. — Клак, клак». Конант вздрогнул и выронил карандаш. Выругавшись, он полез за ним под стол. Щелчки счетчика мешали ему ровно писать. Щелчки и мерные капли с оттаивающего тела, прикрытого брезентом в углу. Конант вытянул из пачки сигарету. Зажигалка не сработала, и он сердито пошарил среди бумаг, ища спички. Спичек не было. Конант решил вытащить щипцами уголек из печки и прикурить от него. Ему не работалось. Все время отвлекало чувство любопытства и нервозности. Он взял со стола лампу и подошел к существу. Оно оттаивало уже 18 часов. Конант ткнул его щипцами с какой-то инстинктивной осторожностью. Тело уже не было твердым, как бронированная плита. Наоборот, оно приобрело упругость резины. Конант вдруг почувствовал желание вылить на него содержимое лампы и бросить горящую сигарету. Три красных пылающих глаза бездумно смотрели на него.

Смутно он понял, что смотрит в эти глаза уже очень долго и что они утратили свое бессмысленное выражение. Но почему-то это не казалось важным, так же как не казались важными медленные движения щупалец, растущих от основания слабо пульсирующей шеи. Конант вернулся к своему столу и сел, глядя на листки бумаги, покрытые вычислениями. Почему-то его больше не отвлекали ни щелканье счетчика, ни шипение угольков в печке.

Не отвлек его внимания и скрип половиц за спиной.

Блэр мгновенно проснулся, когда над ним нависло лицо Конанта. Сначала оно показалось ему продолжением кошмарного сна, но Конант закричал: «Блэр, Блэр, вставай, ты, бревно проклятое!» Разбуженные соседи поднимались со своих коек. Конант выпрямился: «Вставайте, быстро! Твое проклятое животное сбежало».