— Мы ведем переговоры с госструктурами о переходе силового блока «Правого сектора» в силовые структуры государства. До конца недели мы должны прийти к какому-то варианту. Сейчас их несколько: батальоны территориальной обороны или Нацгвардия. Возможно, еще будет вариант в системе Министерства обороны, управления разведки. У нас есть много вопросов. Среди них: кто будет возглавлять Нацгвардию, какие ее обязанности будут стоять перед нашим личным составом. Думаю, что мы это решим.

— То есть проблема только в личности начальника?

— Сейчас неизвестен командующий Нацгвардией. Возможно, это будет какая-то одиозная милицейская фигура. Подчиняться человеку, который неадекватно проявил себя на Грушевского или Институтской, мы не сможем. Поэтому попробуем повлиять на назначение нормального человека и будем говорить дальше. Речь также идет об эффективности управления. У нас есть профессиональные военные, отставные генералы, которые имеют большой опыт работы в той же «Альфе». И тут важно, чтобы не нашла коса на камень, когда эти люди окажутся более профессиональными, чем те, кто будет назначен ими руководить.

— Хотите поставить на их место ваших людей?

— Мы готовы предлагать людей. Например, генерал Мартынюк, который ранее занимался подготовкой Внутренних войск, а до этого служил в армии.

— С кем конкретно ведете переговоры?

— С министром внутренних дел (Арсеном Аваковым), председателем СБУ (Валентином Наливайченко). С секретарем СНБО (Андреем Парубием) тоже говорим.

— При этом собственную мобилизацию вы не прекращаете?

— Люди массово обращаются в военкоматы, но им отказывают, поэтому они обращаются к нам. К тому же наша мобилизация согласовывается с Генштабом и командованием. Сейчас записались более 10 тыс. (человек).

— Как планируете использовать этих людей?

— Лучше всего — в диверсионных и разведывательных группах и партизанских отрядах.

— Забрасывать в Крым людей не планируете?

— В этом нет необходимости. Мы координируем свою деятельность с СНБО, и если бы нам такая задача ставилась, мы бы ее выполняли. Да и в Крыму у нас достаточно парней, которые сейчас действуют на нелегальном положении.

— Есть подозрения, что «Правый сектор» финансируется олигархами, предыдущей властью и чуть ли не Путиным.

— (Смеется.) Я всегда и всем отвечаю: когда мы базировались в Доме профсоюзов, достаточно было посмотреть на поток людей, несущих деньги. И немалые деньги. Буквально за час до вашего прихода передали сумму от украинской диаспоры. Несут и мелкие предприниматели, и средние.

— Не боитесь, что активность «Правого сектора» и его имидж на востоке и юге только подстегнет пророссийские настроения?

— Процентов двадцать не воспримут, остальные воспринимают государственность Украины как должное — как и силы, которые борются за это. Наш расчет на молодежь. Еще до всех событий на футбольных матчах по всему востоку Украины поднимались красно-черные флаги, проходили матчи имени Степана Бандеры, в том числе и в Крыму. Российская пропаганда уже не будет так эффективно работать, как на старшем поколении.

— Вижу, вы и сами работаете над атрибутикой: уже не видно нашивок «идея нации», которые многие считают фашистскими, все брендировано логотипами «Правого сектора»...

— Все происходит естественным путем. Поначалу, конечно, приходилось объяснять, что украинский национализм не имеет ничего общего ни с немецким национал-социализмом, ни с итальянским фашизмом. Мы не несем ксенофобию или антисемитизм. Мы считаем, бороться надо за свое, а не против кого-то. Это идеология освободительной борьбы, а не желание забрать что-то у кого-то. У нас пресс-секретарь — русский,

начальник информационного департамента — еврей, и это совсем не мешает нам быть побратимами.

— Члены «Правого сектора» часто злоупотребляют оружием, что не прибавляет организации позитивного имиджа среди граждан. Взять того же Александра Музычко с автоматом в гостях у прокурора Ровенской области.

— У него зарегистрированное оружие. К тому же, когда Музычко заходил к прокурору и провел воспитательную работу, он спас ему жизнь. Об этом почему-то не пишут. В то время прокуратура была окружена вооруженными местными жителями, которые хотели сжечь прокуратуру и убить того прокурора. Музычко своими действиями снизил градус напряжения. Как руководитель силового блока в том регионе он сохранил Ровенскую область от погромов и мародерства. А когда пошло указание о его задержании, милиционеры целыми райотделами писали заявления, что не будут подчиняться этому приказу и задерживать его. Это о многом говорит — и об авторитете тоже. Конечно, в мирное время подобного не должно быть.

— Есть и другие сообщения о вооруженных конфликтах с участием «Правого сектора».

— Существует проблема идентификации. Мы уже не носим масок, а своим активистам выдаем удостоверения члена организации, защищенные от подделок. Бывают и провокации. Недавно к нам на горячую линию пришло сообщение о штурме офиса в центре Киева. Ребята выехали и никого не обнаружили. Тут и милиция подъехала. Пришлось звонить (и. о. главы Администрации президента Сергею) Пашинскому, чтобы урегулировать проблему.

— Говорили, что «Правый сектор» требовал себе силовые ведомства, СБУ, разведку, но в итоге во власть так и не вошел. Что произошло?

— Ничего страшного. Это нормальный политический процесс — две политические силы, «Батьковщин» и «Свобода», взяли на себя ответственность за создание правительства и начали его формировать. Для нас не было принципиальным вопросом занятие должностей. Мы хотели и будем выполнять определенные контролирующие функции. На местах нам удается влиять на изменение кадровых решений, в частности в силовом блоке. Во Львове хлопцы уже выразили недоверие назначенному прокурору, который не соответствовал критериям Майдана. То же самое на Закарпатье, Буковине, Франковщине, Волыни.

— Но на силовые ведомства вы все-таки претендовали?

— Мы получали предложения (о должностях) заместителя секретаря СНБО, первого заместителя начальника СБУ. Но мы отказались от них, потому что планируем свой политический проект, создать партию «Правый сектор», и эти должности не совсем согласовываются с партийным строительством. Мы хотим действовать в правовом политическом поле, достигая конкретных политических результатов: речь идет о президентских выборах, парламентских, которые, надеюсь, скоро будут объявлены, в местные органы власти.

— Вы пойдете на эти президентские выборы кандидатом?

-Да, пойду.

— Создать новую партию до досрочных парламентских выборов вы не успеете.

— Будет переименована одна из существующих партий. Какая, сказать пока не могу.

— На выборах «Правый сектор» — конкурент «Свободы». Учитывая, что электоральный базис правых небольшой, в парламент вы оба рискуете не попасть.

— Думаю, что вы ошибаетесь: уровень государственного самосознания у людей за полгода вырос так сильно, что в Раду могут пройти даже три партии национального или националистического направления.

— Есть сомнения в профессиональной пригодности членов ПС для участия во власти. Был акцент на идеологическую и физическую подготовку, а в мирное время для управления государством нужны совсем другие навыки.

— Это не совсем так. Приведу пример: министр образования, президент Киево-Могилянской академии Сергей Квит — выходец из «Тризуба» им. Степана Бандеры (одна из организаций «Правого сектора»). Среди нас много предпринимателей, докторов наук, которые могут профессионально выполнять государственные функции. Кроме того, мне очень нравятся слова (чешского президента Вацлава) Гавела: «Лучше пять лет ошибок, чем 20 лет саботажа». Вот мы как раз и видели 20 лет откровенного саботажа и полной деградации системы государственного управления. Мы должны ввести молодую кровь, сменить политическую элиту на людей, готовых и на баррикадах, и во властных кабинетах заниматься развитием государства, а не (набиванием) своего кармана.