В тот же день первая полоса второй секции «Нью-Йорк таймс» вышла под заголовком «Мэр Линдсей осуждает попытки депортировать Леннона как серьезное беззаконие». Три дня спустя «Нью-Йорк таймс» заявила о поддержке Джона и Йоко в редакционной статье, где отмечалось, что СИН преследует их «за неординарные воззрения и радикальные высказывания». Было объявлено о создании «национального комитета в защиту Джона и Йоко», члены которого полагали, будто «подлинной причиной появления ордера на депортацию является их антивоенная позиция, их способность воздействовать на мышление молодежи и их поддержка непопулярных идей».

Через неделю Джон и Йоко отправились в Вашингтон, чтобы там выступить против СИН. Стараясь произвести впечатление безобидных либералов, они появились на официальном приеме, где беседовали с сенаторами Чарлзом Перси, республиканцем от Иллинойса, и Аланом Крэнстоном, демократом из Калифорнии. Джэкоб Джэвитц, республиканец из штата Нью-Йорк, тоже был приглашен на прием, но в последний момент отказался, вероятно поддавшись давлению со стороны Белого дома. Присутствовало много журналистов.

– Почему вас хотят выслать? - задал Джону вопрос присутствовавший там телекомментатор.

– Подлинная причина заключается в том, что я борюсь за мир, - ответил Джон.

– Не собираетесь ли вы прекратить критиковать войну из-за того, что вам предъявлен ордер на депортацию?

– Нет. Меня ничто не остановит.

А в начале мая фэбээровское досье на Джона получило новый классификационный шифр, переместившись из секции «Безопасность - новые левые» чуть выше: «Революционная деятельность». В досье нет никаких объяснений, с чем была связана эта переоценка.

9 мая Никсон официально объявил о том, что отдал приказ заминировать порты Северного Вьетнама и возобновить массированные бомбардировки. Вместо того чтобы закончить войну, как он обещал, президент продолжал ее эскалацию, пытаясь бомбами заставить вьетнамцев сложить оружие. Однако за предшествующие шесть лет уже не раз становилось ясно, что, хотя бомбардировки приносили страшные разрушения, они лишь укрепляли волю вьетнамцев к сопротивлению.

Антивоенное движение отреагировало новой волной демонстраций, куда более яростных и отчаянных, чем прежде. Студенты блокировали улицы городов и шоссе, подъезды к военным объектам и сражались с полицией, посланной на борьбу с ними. В Миннеаполисе губернатор штата вызвал 715 национальных гвардейцев после того, как полиции не удалось справиться с многотысячной толпой демонстрантов. В университете штата Нью-Мексико в Албукерке полиция открыла огонь по толпе и ранила по меньшей мере девять человек. В Мэдисоне, штат Висконсин, и в Беркли полицейские разгоняли демонстрантов вплоть до глубокой ночи. Тысяча студентов университета штата Флорида в Гейнсвилле заблокировала шоссе, в Боулдере, штат Колорадо, студенты перекрыли движение на всех перекрестках, устроив баррикады из подожженных автомобилей и бревен. Студенты Чикагского и Северо-Западного университетов перекрыли скоростные магистрали в Чикаго и Эванстоне, студенты из университетских городков в Санта-Крусе и Санта-Барбаре остановили движение на Тихоокеанском шоссе. В Вашингтоне пятьсот школьников двинулись маршем на Капитолий. В Бингамтоне, штат Нью-Йорк, в Берлингтоне, штат Вермонт, и в западной части Массачусетса молодежь блокировала государственные учреждения и военные базы. Восставшие студенты арестовали президента Амхерстского колледжа, а в Принстоне студенты заняли здание колледжа имени Вудро Вилсона.

Четыре конгрессмена-демократа подписали резолюцию с требованием импичмента президента Никсона за «вопиющие преступления и недостойное поведение» в ходе противозаконной войны в Юго-Восточной Азии. Конгрессмены доказывали, что самым тяжким преступлением Никсона был не взлом штаб-квартиры демократической партии в отеле «Уотергейт», а эскалация войны в Юго-Восточной Азии.

Второе заседание слушаний по делу о депортации Джона Леннона состоялось 12 мая - в самый разгар всех этих демонстраций. Невзирая на угрозу неминуемой высылки, он продолжал активно участвовать в движении. Он выступил на антивоенном митинге в Нью-Йорке, где тысячи демонстрантов скандировали: «Вон! Немедленно! Вон! Немедленно!» Джон заявил им: «Мы не привыкли выступать на митингах. Но мы знаем, зачем мы здесь. Я где-то читал, что, мол, антивоенному движению пришел конец - ха-ха!» Демонстранты приветствовали это заявление смехом и криками. «Мы пришли сюда, чтобы вернуть наших ребят домой. Но не забудем и о технике. Пусть вся техника вернется домой - тогда мы действительно чего-то добьемся». И потом вместе с толпой он спел «Дайте миру шанс».

Выступила и Йоко. Как явствует из досье ФБР, она «заявила собравшимся там тридцати, или сорока, или пятидесяти тысячам человек, что пришло время Северному Вьетнаму вторгнуться в США». В ФБР, наверное, решили, что она имела в виду буквально то, что сказала.

А Джон выступил в поддержку намеченной на 20 мая демонстрации на Манхэттене с требованием немедленного вывода войск из Индокитая и другой демонстрации - в Вашингтоне. Это заявление получило широкий резонанс в прессе, и его, разумеется, занесли в анналы ФБР.

В середине мая Эдгар Гувер почил в бозе, и Никсон назначил Патрика Грея исполняющим обязанности директора Бюро. В дополнение к тому, что он специально занялся делом Леннона, Грей также участвовал в «операции прикрытия» уотергейтского скандала: с его ведома были сожжены компрометирующие документы, а потом он представил Белому дому отчеты ФБР о ходе расследования «уотергейтского взлома». Что касается дела Леннона, то Грей старался всячески отвлечь внимание общественности от участия в нем ФБР. В одном из первых своих меморандумов он писал руководителю нью-йоркского отделения ФБР: «Непосредственное участие агентов ФБР в этих слушаниях противоречит интересам Бюро, так как может вызвать весьма негативную реакцию прессы». Весь «компромат» на Леннона, имевшийся в распоряжении ФБР, следовало обнародовать от имени СИН, которая могла бы принять на себя огонь критики в связи с преследованиями Леннона Белым домом.

Вечером накануне решающей сессии слушаний о депортации Джон и Йоко выступили в программе «Шоу Дика Кэветта», где рассказали о своем процессе. В 1983 году Кэветт говорил мне: «Я разделял его чувства, потому что знал о подобных недостойных делах правительства. Я знал, например, что правительство проверяло личные дела гостей моего шоу, чем оскорбляло их достоинство. Однажды, например, одному из моих сотрудников позвонили и сказали: «Нам стало известно, что у вас в ближайшей передаче выступят пять человек, которые критиковали проект создания СЗТС [сверхзвукового транспортного самолета, производство которого было для Никсона задачей номер один. - Прим. авт.] » - вот тогда я и узнал, что в Вашингтоне за нами пристально следят. Это меня немало удивило - я и подумать не мог, что где-то сидит человек и все отмечает в своей записной книжечке».

Когда Джон рассказывал телезрителям о своем деле, «он держался миролюбиво и спокойно, - продолжает Кэветт. - Мне показалось, что они совсем не боялись преследований. Потом - может быть, но не тогда. Он просто не мог поверить, что кто-то изо всех сил старается его устрашить и что правительство настолько поражено параноическими страхами. Он ведь считал себя всего лишь сочинителем песен, который просто делится с людьми своими мыслями. Он не отдавал себе отчета в том, какую власть над людьми он имел».

В тот день слушания начались сенсацией: Йоко обнаружила, что ей уже давно была выписана «зеленая карточка», гарантирующая право постоянного проживания в стране, - еще когда она вышла замуж за Тони Кокса. Это обстоятельство делало позицию СИН в отношении миссис Леннон по меньшей мере шаткой.

Аргументы СИН в отношении мистера Леннона были куда более серьезными. Закон, на основании которого администрация пыталась его депортировать, гласил, что иностранный гражданин, который ранее был осужден за хранение марихуаны, не мог получить разрешения на постоянное проживание в Соединенных Штатах («Вне зависимости от количества, срока давности и обстоятельств», - как любил цитировать Уайлдс). «Все дело свелось вот к чему: соответствует ли то, что произошло в Англии, понятию «хранение», как его трактует наш закон, и действительно ли то, что он хранил в Англии, является «марихуаной» в понимании нашего закона, - пояснял мне Уайлдс. - Ведь на самом деле Леннон был осужден за хранение «экстракта каннабиса». Уайлдс пригласил в качестве эксперта-свидетеля специалиста по марихуане - профессора медицинского колледжа Гарварда. Тот заявил, что «экстракт каннабиса» - термин, которым обозначается биологический вид растений, и что это не эквивалент марихуаны.