Джон и Йоко не были в первоначальном списке участников митинга-концерта. Его организаторы объявили заранее о выступлении нескольких крупных лидеров движения «новых левых» - Джерри Рубина, Ренни Дейвиса, Дейва Деллинджера и Бобби Сила, которых все знали по недавнему процессу «чикагской семерки». Из известных музыкантов должен был выступить Фил Окс. Опасаясь, что на митинг не удастся привлечь много народу, Джерри Рубин обратился к Джону за поддержкой. Мало кто верил, что экс-«битл» решится впервые после длительного перерыва появиться на сцене в США именно на митинге протеста. Но Джон и Йоко дали интервью местному радио, в котором подтвердили свое намерение отправиться в Энн-Арбор.
Организатор концерта Питер Эндрюс вспоминает, что вскоре ему позвонил Стиви Уандер: он узнал о том, что Леннон собирается выступить на митинге. Хотя Стиви был противником наркотиков, он симпатизировал Джону Синклеру и спросил, может ли он тоже принять участие в концерте.
Как только Джон и Йоко объявили о своем решении выступить, все билеты на концерт были мгновенно раскуплены. Организаторы решили не сообщать заранее об участии в концерте Стиви Уандера, чтобы сделать зрителям сюрприз. За день до митинга в сенате штата состоялось голосование по законопроекту об уголовной ответственности за хранение и распространение наркотиков. Теперь наказание, предусмотренное за хранение марихуаны, было смягчено. В прежней редакции закон предусматривал за торговлю марихуаной тюремное заключение от двадцати лет до пожизненного. Теперь же наказание снижалось и колебалось от четырех лет до одного года.
Митинг-концерт начался выступлением Аллена Гинсберга. Он полчаса импровизировал длинную мантру и пел о Джоне Синклере и об обществе, которое отправило его за решетку. Новая группа Синклера «Ап» исполнила «Тюремный рок», посвятив его своему другу-заключенному, и песню Чака Берри «Надин»… Потом выступил поэт и рок-музыкант андерграунда Эд Сандерс. Потом пел Боб Сигер. Затем Бобби Сил сравнил тюремную эпопею Джона Синклера с делом Анджелы Дэвис…
Фил Окс исполнил балладу о Ричарде Никсоне. Ренни Дейвис произнес речь о Вьетнаме. Дейв Деллинджер, в частности, сказал: «Нам надо вытащить Синклера из тюрьмы, чтобы он мог начать агитировать музыкантов поехать будущим летом на народный съезд в Сан-Диего» - там должен был состояться съезд республиканской партии, позднее перенесенный в Майами.
Арчи Шепп играл авангардный джаз, выступивший за ним «Коммандер Коди» исполнил несколько вещей в стиле кантри-рок. Потом на сцену вышла мать Синклера…
Импульсивный Джерри Рубин крикнул в микрофон: «Мы сегодня хотим соединить музыку и революционную политику, чтобы вызвать в нашей стране революцию! В промежутке между сегодняшним концертом и съездом в Сан-Диего произойдет немало интересных событий!» - объявил он, имея в виду разработанный им совместно с Джоном и Йоко план антиниксоновского концертного турне. Многочисленные зрители, возможно, не поняли смысла этого заявления, но агенты ФБР, находившиеся в толпе, конечно, навострили уши - особенно когда Джерри Рубин потребовал, чтобы «миллионы таких, как вы, приехали на национальный съезд республиканской партии и заклеймили бы там позором и закидали помидорами Ричарда Никсона». Тысячи зрителей откликнулись громовым «Ура!».
Потом на сцене появился нежданный гость - Стиви Уандер. В то время он находился в самом расцвете своего таланта: «Суеверие» вот-вот должно было занять верхнюю строчку национального хит-парада. Тогда в Энн-Арборе Уандер исполнил композицию «Однажды в моей жизни», вызвав бурный восторг зрителей, и произнес краткую речь против Никсона и Агню.
В два часа ночи объявили часовой перерыв. Появившийся после перерыва на сцепе человек оказался не Джоном Ленноном. Это был Дзвид Пил. Зрители шумно выразили свое неудовольствие. «Виллидж войс» писал: «Пилу, любимцу 8-й улицы, было ровным счетом наплевать на то, что тысячи зрителей дружным шиканьем пытались согнать его со сцены». Потом Пил рассказывал мне: «Все начали свистеть и визжать вовсю. А мне это даже понравилось, ведь, когда выступаешь на улице, ко всему такому привыкаешь - и к свисту, и к шиканью. Я там себя чувствовал как рыба в воде». Он спел балладу «Джон Леннон, Йоко Оно, Нью-Йорк - это твои друзья», не вполне соответствовавшую духу митинга, и еще одну, и которой бесконечно повторялись слова «Боб Дилан Роберт Циммерман».
И вот наконец, семь часов спустя после начала концерта, на сцену вышли Джон и Йоко. Это было первое концертное выступление Леннона в США после шестилетней давности прощального концерта «Битлз» в Кэндлстик-парке в Сан-Франциско. «Зал был набит битком - хотелось то ли плакать, то ли смеяться от радости, - мне даже пришлось себя ущипнуть, чтобы удостовериться, что все происходящее - не сон», - вспоминал Джерри Рубин. По словам Стью Вербина, «Джон страшно нервничал перед выходом». Пока выступал Стиви Уандер, он с наспех собранным рок-ансамблем репетировал новые песни. Он боялся, как бы зрители не начали требовать от него «Эй, Джуд!».
Сначала Джон спел «Джона Синклера», потом они вдвоем с Йоко исполнили «Сестры, о сестры!», и под конец Джон спел «Аттику». Это были его новые песни, которых раньше никто не слышал. За несколько часов до концерта Джон и Йоко сделали студийные записи этих песен для нового альбома «Однажды в Нью-Йорке»…
В песне «Джок Синклер» содержался намек на недавнее разоблачение тайного участия ЦРУ в широкомасштабной торговле героином в Юго-Восточной Азии - Джон сравнивал эту операцию с тем, что Синклер вынужден был гнить на нарах за две сигаретки с «травой»…
В прессе концерт в защиту Синклера расценили как ответ «новых левых» на благотворительный рок-концерт в пользу Бангладеш. Только в Энн-Арборе вместо Джорджа Харрисона и Боба Дилана выступали Джон Леннон и Стиви Уандер. Кое-кто даже сравнил Энн-Арбор с «великим фестивалем» в Вудстоке. «Ист-Виллидж азер» восклицал: «То, что мы увидели здесь, превзошло Вудсток. Вудсток был мерзостью. Ведь там этот, как его, Пит Тауншенд прогонял со сцены Эбби Хоффмаиа и орал, чтобы тот не «навязывал нам политику»… Джерри Рубин тоже счел Энн-Арбор куда более важным событием, чем Вудсток. «Мы собрались там не просто побалдеть под музыку. Мы хотели словить кайф и объединить энергию наших душ, чтобы привлечь внимание людей к политическим заключенным в Америке». Газета «Мичиган дейли» также отметила, что организаторы концерта-митинга достигли своей цели: «Трудно было определить, где кончается музыка и начинается политика». Отклики же альтернативной прессы не были единодушными. Сент-луисская «Аутло» писала, что в Энн-Арборе «кавалькада рок-звезд заработала тысячи долларов на оплату адвокатов, нанятых для звезды движения. Остается надеяться, что когда-нибудь кто-нибудь вспомнит и о простых гражданах». «Виллидж войс» выступил с еще более острой критикой: «Джон и Йоко пропагандировали политический активизм, защищали Джона Синклера, но в течение всего концерта никто из его участников даже словом не обмолвился о какой-либо новой программе действий. Вот что огорчительно».
Свою версию случившегося, всячески превознося значение концерта в поддержку Джона Синклера, дал Джерри Рубин в «Ист-Виллидж азер». В Энн-Арборе, писал он, «состоялся не рок-концерт и не тич-ин. Это было прекрасное новое соединение рок-музыки и политического действия, своеобразная новаторская форма массового праздника и акции общественного протеста. Хотя в центре этого события была музыка, митинг в Энн-Арборе нельзя назвать рок-фестивалем». «В течение последних трех лет, - писал далее Рубин, - рок-фестивали выродились в многолюдные толкучки - с безобразиями, изнасилованиями и драками. Раньше над лужайками, где собиралась молодежь, тянуло сладким ароматом «травки», а теперь фанаты травятся героином. Рок-музыка стала новым капиталистическим товаром, рок-звезды стали кинозвездами… Каким-то образом приезд Джона и Йоко в Нью-Йорк оказал мистически-практическое воздействие: люди опять стали собираться вместе… Нам нужно больше общественных мероприятий - например, мощный политический Вудсток на предстоящем в августе национальном съезде республиканской партии в Сан-Диего… Один, два, три - как можно больше новых Энн-Арборов!» Это было как раз то, чего больше всего опасался Белый дом.