Но, иногда, они сильнее делают любовь...

Бывает так: ты любишь и любим в ответ,

И в унисон поют влюблённые сердца,

И с нею ты идёшь на этот дивный свет,

И про любовь твердишь ей без конца,

Но страсти ночь развеет утренний рассвет,-

И больше нету у тебя любовного венца.

Любовь рождает, помогает дальше жить,

Однако, умирая, она способна и убить...

* * *

Когда толпа в лицо завоет воем злобным

И до последнего предела доведёт меня,-

Я лягу в гроб с достоинством спокойным,

Ни в чём и никого не обвиня.

Взвалив на плечи мой приют печальный

Враги, слезами поливая скорбный путь,

Под вьюжной замети мотив венчальный

Снесут туда, где мне удастся отдохнуть.

Друзья склонятся, скрыв злорадные улыбки,

Входя в экстаз от пафоса надгробных слов.

Любовницы, чьи чувства мимолётно зыбки,

Прошепчут тихо про себя: "Была любовь!"

Гроб будет мне невероятно тесен

(Я ж даже и Вселенной был стеснён).

Но в глубине земли, где нет стихов и песен,

Уже навечно я останусь заточён.

Как страшно, сыро, холодно, темно

В могиле, из которой нет возврата...

Неправда, что мне будет всё равно -

Забудут или вспомнят обо мне когда-то.

Я жить хочу, хоть знаю: все умрём,

Истлеем в прах и не останется костей,

Но если кто-то помнит - мы живём.

Я буду жить в умах, в сердцах других людей.

А коль окажется, что вовсе не сумела

Моя поэзия помочь сердцам любить,

То обратится в тлен душа быстрее тела,

И значит незачем мне было дальше жить.

Не будет разницы: живым или покойным

Тлеть примитивно без душевного огня...

Я лягу в гроб с достоинством спокойным

Ни в чём и никого не обвиня.

* * *

Я последний романтик эпохи.

Очень жаль, что мне первым не быть.

Все поэмы, стихи и все строки,-

Всё успели уже сочинить.

Только мне не давали покоя -

Зуд в руках и томленье души.

Может быть, как поэт, и плохой я,

Но стихи сочинять стал в тиши.

Я писал о невиданных странах.

О любви безответной писал.

О пустых мимолётных романах,

Я огромные оды слагал.

По душе мне былая классичность,

Но и в классике новь увидал:

Прославлял я я девичью невинность,

Прелесть женскую я воспевал.

Я последний романтик эпохи.

Моя мысль сквозь преграды летела,-

Я воспел сладострастные вздохи

Обнажённого женского тела.

Я писал о любви и о счастье,

О весёлых и грустных мгновеньях.

Я писал, как приятно в ненастье

Расслабляться в мечтах и сомненьях.

Воспевал всю приятность свободы.

Прославлял красоту я и душу.

Воспевал величавость природы:

Небо, горы, моря и сушу.

Я писал о влюблённых навеки,-

Тех. что любят всем бедам назло

(Ведь достойны любви человеки)...

Только мне самому не везло.

Я стремился любить, быть любимым,

Но нет смысла в моём созиданьи,

И живу я безвинно гонимым -

Первым в славе и первым в изгнаньи.

Мне от счастья остались лишь крохи,

Стал угрюмым, печальным и нервным...

Я последний романтик эпохи.

Мне безумно хотелось быть первым.