– Опустите это, сейчас же опустите оружие, иначе я позову полицию!

Хейс выпрямился, опустил руку, размышляя о том, как же теперь выбраться из этой переделки, но тут появилась Сэм – улыбающаяся, безупречная в своем бежевом костюме.

– Что-то случилось, миссис? – любезно осведомилась она, будто и не замечая оружия в руках Хейса.

Пожилая дама дрожащим пальцем указала в его сторону:

– Видите, вон там, какой-то чернокожий, у него пистолет, и он в меня целился; нужно сообщить в полицию – он, по-моему, опасен.

Хейс приветливо улыбнулся:

– Я из полиции, мэм, не надо меня бояться, хотите, покажу удостоверение?

Сэм взглядом пригвоздила его к месту. Пожилая дама в полной растерянности смотрела то на одного, то на другого.

– Идемте, я провожу вас до ворот, – решительно взяв даму под руку, предложила Сэм.

Та повиновалась, через плечо встревоженно поглядывая на Хейса.

– Лучше всего не обращать на него никакого внимания, и все будет хорошо… – продолжила Сэм ободряющим тоном и прибавила шагу.

Немедленно убрать отсюда эту старушку. Пожилая дама затараторила на всю аллею:

– Понимаете, я хожу сюда раз в неделю, сменить цветы бедному Хьюберту, вот уже пятнадцать лет как он покинул этот мир, и я лишь однажды не пришла – когда ездила в Миннесоту навестить сестру, вы знаете, где это – Миннесота? Бедняжка Хьюберт всю жизнь мучился печенью, и уверяю вас: кого тут я только не встречала, но на такого черного громилу нарвалась впервые за пятнадцать лет, представляете – скачет по аллеям, выставив пистолет; я думала – у меня сердце остановится. Мистер Уэйтс, здешний сторож, пожалуй, тоже уже староват стал… Впрочем, что-то не пойму, куда он подевался…

Сэм смущенно потупила глаза:

– Вот мы и пришли.

Пожилая дама вдруг встряхнула зажатым в руке букетом красных камелий:

– Но я же не поставила цветы!

– Право, миссис…

– Миралес. Рут Миралес. Зовите меня просто Рут.

– Право, Рут, я полагаю, что сегодня, пожалуй, лучше туда не возвращаться.

Рут уставилась на нее маленькими живыми глазками. Лиловый перманент колыхался на ветру. Быстро оглянувшись, она вдруг понизила голос:

– Из-за них, да?

Сэм почувствовала легкое покалывание в желудке – признак того, что она напала на след.

– Вы о ком, Рут?

– О новеньких; о новеньких, что появились тут, на кладбище, об этих Мартинах: с тех пор как они здесь, все пошло наперекосяк.

Сэм с трудом удавалось сохранять хладнокровие.

– Разве на кладбище живут какие-то люди?

Рут тихонько хихикнула:

– Да их здесь больше, чем в городе, вам не кажется? Во всяком случае, как их тут похоронили, так и начались все эти странные вещи…

Ну вот! Ложный след. Слава Богу, что, хоть рассуждая о странных вещах, миссис Миралес и не подозревает, до какой степени она права…

Довольная тем, что у нее нашелся собеседник, старушка продолжала.

– Тут несколько раз оскверняли могилы – если я говорю: «оскверняли», то я знаю, о чем говорю… – возбужденно сообщила она. – Вроде того объявления, что на прошлой неделе они вывесили на могиле Гонсалесов: «Сдается внаем: три спальных места, сад, канализация, все удобства плюс гамбургеры с червями», – это мне совсем не понравилось, а старик Уэйтс просто в ярость пришел. Сначала он решил было, что это дети – для теперешних детей ничего святого нет, – но я думаю, что вряд ли это их рук дело: не могут дети устроить так, чтобы цветы завяли по всему кладбищу, а из камней кровь потекла, правда?

– Что вы такое говорите?

Голос Рут Миралес звучал, казалось, все пронзительнее, глаза сверкали все ярче, а Сэм как-то обмякла, и взять себя в руки ей стоило немалого труда.

– Говорю то, что есть: из камней иногда идет кровь, как-то раз вся могила Мартинов была кровью залита, а в другой раз цветы на кладбище завяли, вот так: фьюить – за одну ночь, – вы считаете, что это нормально, а?

«Да где уж там, – подумала Саманта, ничего так и не ответив. – Кровь на могилах? Человеческие жертвоприношения? Во всяком случае, по кладбищу кто-то рыскает. И этот кто-то способен распять старика. – Она тотчас подумала о том, что Хейс прочесывает там сейчас аллеи совсем один. – Да, здесь, несомненно, творится нечто чертовски поганое… »

Она наклонилась к Рут – та продолжала что-то говорить – да так и замерла: черный блестящий таракан, быстро пробегая по волнистой лиловой пряди волос, устремился ко лбу старушки.

– Простите, – перебила ее Сэм.

– Заткнись, шлюха!

Сэм содрогнулась.

– Понимаете, я так говорю вовсе не потому, что они были приезжими, – продолжала Рут, схватив ее за руку.

Сэм вздрогнула, услышав серебристый смешок за спиной. Освободилась от вцепившейся в нее Рут, что-бы обернуться. Смех раздался с другой стороны. Сэм повернулась к Рут – та смотрела на нее в полной растерянности. Сэм хотела было улыбнуться ей, но в лицо вдруг ударила вонь – вроде той, что была возле старой могилы. На мгновение ей показалось, что черты лица Рут расплываются, смешиваясь, – словно какая-то невидимая рука тянула их в разные стороны, заставляя старушку корчить самые невероятные гримасы. Пахло отвратительно. Разложившимся трупом. Жуткая вонь. Таракан, стараясь сохранить равновесие на лиловой пряди волос, пошевелил одной лапкой, потом – другой. Сэм, не раздумывая, быстро смахнула его рукой. Рут испуганно вскрикнула. Таракан свалился на землю, и Сэм с яростью раздавила его, с наслаждением услышав, как лопнул под подошвой его панцирь. Рут сконфуженно улыбнулась:

– Мне показалось, что вы хотели дать мне пощечину. Ну что за мерзкая тварь! Их сейчас везде полно, мне даже пришлось обрызгать инсектицидом могилу Хьюберта – они там так и ползали, стыд какой. Нужно непременно сказать об этом Томми Уэйтсу.

«А что толку – бедолага уже ничем помочь не сможет, – подумала Сэм, с отвращением сморщив нос. – Вонь. Вонь повсюду. Словно какая-то порочная рука, она гладит лицо, губы. Нужно уходить. Уходить немедленно». Эта фраза, мигая, светилась где-то в подсознании. Не дожидаясь, когда Рут перестанет тараторить, Сэм толкнула старушку к выходу. Воздух стал каким-то странным: густым, тяжелым, тягучим, и каждый шаг давался с трудом.

– Как жарко, – вдруг сказала Рут, – может, нам прилечь на минутку? – продолжила она, указывая на две ближайшие могильные плиты, сплошь покрытые замершими в неподвижности черными насекомыми.

«Господи, – подумала Сэм, – Господи, помоги мне». Из носа старушки хлынула кровь, на глаза набежали красные слезы. Сэм сделала шаг, потом – другой.

– Я так устала, – сказала Рут.

Вонь пыталась заползти в рот, Сэм изо всех сил сжала губы. Старушка повисла у нее на руке; Сэм, опустив глаза, увидела, что тараканы уже карабкаются по лодыжкам Рут. Выбраться из этой западни.

Ухватив поудобнее свою ношу, она бросилась вперед. Ворота были совсем рядом. Там с ревом проносились машины, внутри которых на всю катушку орало радио, что-то дернуло ее за волосы. Не оборачивайся, Сэм, смотри только вперед, ты должна сделать этот проклятый последний шаг к этим треклятым воротам… старушке стало плохо, ты тоже не лучшим образом себя чувствуешь, только и всего; ну же, шагай!

В отчаянии Сэм изо всех сил вышвырнула Рут за ворота и последовала за ней – свернувшись в клубок, как на тренировках. Тяжелая створка ворот захлопнулась за ними, хотя не было ни малейшего ветерка. С визгом затормозил грузовик, Сэм встала на ноги, – из машины высунулся ошеломленный шофер:

– Вам плохо, милочка?

– Нет, нет; все в порядке, спасибо, я просто споткнулась…

Шофер скептически покачал головой и включил сцепление. Очередная страдающая чувством неудовлетворенности дамочка накачалась невесть чем в четыре часа пополудни.

Рут стояла, прислонившись к пожарному крану. Кровь из носа больше не шла, но старушка, похоже, была в шоке. Сэм подошла к ней:

– Как вы, Рут?

– Сейчас пройдет, все из-за этой жары, сейчас пройдет… – с отсутствующим видом ответила она, машинально поправляя лиловые кудряшки.