После чего, пишет Колевич, Младич упомянул то, что было так же логично, как и мудро:

— Мы не ждём, что великие признают свои ошибки. Великим это сделать тяжело, практически невозможно. Но мы вправе ждать, что они их исправят. Вы говорите о союзе, но ни один ребенок, которого вы встретите сейчас, выйдя из здания, не согласится, чтобы его в мире представляла мусульманская Босния. Не надо восстанавливать старые барьеры и создавать почву для новых войн. Очевидно, что права сербов не признаются. В конце концов, о свободе передвижения сербов на мусульманских территориях вы никогда и не хотели говорить! Третий раз в этом веке мы воюем с теми, кому мы протягивали руку, а они нас бросали в ямы! Наконец скажите мне, ответьте, как мне объяснить своей матери, что в свои восемьдесят лет она не может получить необходимые лекарства, а в это самое время я пропускаю медицинский конвой для мусульман в Горажде?

После этой речи Младича встреча закончилась в тягостном молчании.

Сербы пришли к выводу, что Картер своими действиями спасал Дудаковича и его 5-й корпус от очевидного поражения, АРС оказалась в унизительном положении, отступив под политическим давлением — компромисс, на который пошло политическое руководство, и при всём том американцы стали вести ещё более оголтелую антисербскую кампанию! Из-за подстроенных инцидентов сербы вынужденно оказались в положении виноватых, и в продолжающихся переговорах над ними всё больше нависает опасность (подготовленной) бомбардировки. Руперт Смит постоянно обращает внимание СООНО на то, что АРС нарушает разные договорённости (которые применялись исключительно по отношению к сербам) и предупреждает, что обладает полномочиями осуществить бомбардировки «второстепенных целей».

«В том, что наши бойцы действуют исключительно в целях самообороны, я убедился на Влашиче 27 и 28 марта 1995 г., — пишет в своём дневнике Никола Колевич. — Я видел, что на десять мусульманских гранат наши отвечают лишь изредка. Мусульмане их били с занятого плато, небольшого, но стратегически важного. Наши отчаянные бойцы, в снегу по пояс, героически восстановили прорванную линию фронта. А потом, когда линия была восстановлена, зазвучала краинская песня! Это было невероятное ощущение: песня разнеслась по всей длине фронта на пять-шесть километров. Все пели ту же песню, охваченные одним чувством. Когда сталкиваешься с такими проявлениями и такими героическими усилиями бойцов, тогда тяжеловато, чтобы не сказать более выразительно, вновь возвращаться к дипломатическим инициативам и серьёзно отнестись к каким-то известным именам в надежде, что к решению вообще можно прийти политическим путём».

Давление на сербов было подкреплено заявлением судьи новоиспечённого так называемого трибунала в Гааге, созданного специально по бывшей Югославии (скоро станет ясным, что против сербов) — Ричардом Голдстоуном. Он заявил, что выдвинет обвинения против Радована Караджича, Ратко Младича и Мичие Станишича за военные преступления в БиГ!

Акаши настоял на повторной передаче аэродрома под контроль СООНО (для использования мусульманской и хорватской стороной без какой-либо ответственности). Хорваты по системе «блицкриг» атакуют Посавину и проводят этническую чистку, изгнав более 5000 сербов, при этом не установлено число сотен убитых гражданских лиц. Солдаты РСК сдавали своё оружие представителям СООНО, а те их передавали хорватам как военнопленных. Свыше 1500 человек тогда «пропало». Восемнадцатого мая в Градишку из Западной Славонии прибыл десятый конвой беженцев-сербов: женщины, дети, старики. Несмотря на существование военного союза PC и РСК, PC не пришла на помощь РСК, потому что «всё происходило так стремительно, что мы были не в состоянии что-либо сделать, тем более, что связь была повреждена, поэтому наша артиллерия не могла быть задействована без угрозы и силам АРСК,[76] а из-за внезапного прорыва хорватов наша армия не смогла перейти на другую сторону Савы», — объяснил Караджич на заседании Главного правления СДС 21 мая 1995 г. Он пришел к выводу, что война с Хорватией в конце концов неизбежна, обвинил левых «как деструктивную силу, не предлагающую никаких возможных удовлетворительных решений, отвечающих сербским национальным интересам». Определил, что «происхождение наших трудностей это прежде всего блокада на Дрине», что «негативную роль играет и недоверие между военными и гражданскими структурами, включая интриги в органах власти». «Нужно помнить, что цель нашего врага — свергнуть эту власть из-за отказа от плана Контактной группы». Караджич «предлагает реконструкцию Главного штаба и низших уровней командования» (Колевич Н. Создание PC. Белград, 2008. С. 144–145).

(Днём позже началось внеочередное заседание парламента PC в Сански-мосте — известная «Санская скупщина», которой в этой книге посвящена отдельная глава.)

В таких условиях власти РСК и PC 24 мая продолжают договариваться об объединении, причем даже в торжественной обстановке. На следующий день Ясуши Акаши поручает сербам в течение одного дня вернуть на сборные пункты 4 единицы вооружения, вывезенные на ремонт из-за износа и невозможности использования! В противном случае начнутся бомбардировки! Генерал Милованович сообщает Караджичу, что в течение двух часов эта рухлядь будет возвращена.

В то же время, чтобы не было злоупотреблений, сербы требовали нового соглашения о контроле над аэропортом, под которым действовал туннель для контрабанды, торговли, вооружения и доставки «святых воинов джихада» на территорию, где велась война.

«На следующий день самолёты НАТО в 11 часов 20 минут в третий раз нанесли бомбовые удары по тому же району, а затем сбросили ещё две бомбы, таким образом всего сброшено девять бомб. Цель бомбардировки — Яхорински-поток. В непосредственной близости находится густонаселенный посёлок и больница, главная в этом районе, — свидетельствует Никола Колевич и продолжает: — Армия Республики Сербской заблокировала все девять сборных центров с нашим тяжелым вооружением, находящихся под контролем СООНО, и таким образом практически взяла в заложники где-то около 170 миротворцев, дислоцированных в этих центрах. Новость была официально подтверждена и силами ООН, а мир облетели кадры пленных сотрудников СООНО, некоторые из них были прикованы наручниками к столбам там, где ожидались новые воздушные удары… Вся Европа и Запад, если не весь белый свет, были просто шокированы… в прессе появляются тексты с обвинениями против сербов…

Чтобы понять, почему мы были вынуждены пойти на такое трагическое возмездие, нужно вспомнить… что мы долго терпели подобное поведение СООНО и НАТО, имея в виду количество бомбардировок, и что ни разу — особенно в периоды последних мусульманских наступлений, когда они нарушили соглашение, — мусульмане никогда не наказывались…»

Первая воздушная атака сил НАТО произошла 28 февраля 1994 г. в рамках зоны, запрещённой для полётов над бывшей БиГ.

«Наш ответ был пропорциональным угрозе, — объяснял Колевич представителям британских властей. — А что действительно не пропорционально, так это факт, что ООН не смогла решить проблему на Игмане целый год (…), а всё это время мы были терпеливы. Мусульмане остались на Игмане, а нас подвергли воздушным ударам… Поэтому наш народ действительно считает, что ООН встала на сторону мусульман.

18 июня 1995 г. боснийские военные и гражданские власти освободили заложников, представителей ООН. Одна цель была достигнута, но это была лишь капля спасения в запланированном «богами войны» потоке страданий, уничтожающем сербов!»

До начала войны я не был знаком с Ратко Младичем, генералом ЮНА. Слышал, что он показал себя хорошим командиром в Книне. Я тогда работал в Генеральном штабе ЮНА, в управлении по воспитательной работе, и любая весть о хороших командирах нас радовала. В то время я и не мечтал, что когда-либо встречусь с этим человеком, но было желание его хотя бы увидеть.