Радован Караджич: В день начала войны праздновался Байрам. Господин Изетбегович 4 апреля 1992 г. объявил всеобщую мобилизацию. Об этом мы узнали около трёх часов. Я отчётливо увидел, что произойдёт. Я заранее видел многочисленные столкновения среди гражданских лиц и вооружённых групп, видел, как на призыв Изетбеговича откликаются только хорваты и мусульмане, а сербы боятся за свою судьбу. Нам была хорошо известна Патриотическая лига[8] (мусульманское пара-военное формирование, созданное ещё в 1991 г. во время существования СФРЮ), «Зелёные береты» (пара-милицейские мусульманские силы, созданные в начале 1991 г.) — всё это были незаконные вооружённые формирования. На тот момент существовало только одно законное военное формирование — ЮНА, к сожалению, не под нашим командованием. И хотя в её составе оставались только сербы, мы не могли командовать своими ребятами.

Тогда я позвонил господину Изетбеговичу и предложил ему отменить мобилизацию, настаивал на этом, ибо в противном случае она будет означать начало войны, и вся ответственность ляжет на него. Он ответил: «Сожалею, но я уже её объявил и ничего не могу изменить». Он согласился со мной, что это решение может иметь катастрофические последствия, но выразил надежду, что этого не случится, что в эту армию должны записаться и сербы и т. д. Нам было известно, что международное сообщество готовит признание БиГ вопреки нашей воле и, конечно же, ни один серб в эти мусульманские формирования не вступил.

Вечером 4 апреля «Зелёные береты» полностью взяли под свой контроль Сараево. Заняли все крыши высоток, все верхние этажи, все доминирующие точки, и в городе Сараево воцарились страдание и террор; в Новом Сараево были убиты два сербских милиционера. Это уже было начало войны. На следующий день наше спецподразделение отправилось к зданию МВД (Министерство внутренних дел бывшей Республики Боснии и Герцеговины. — Прим. Л.Б.), чтобы занять часть принадлежащих им помещений. В подразделении было 35 человек, а встретили их четыре сотни курсантов и 170 старших курсантов, милиционеры мусульманской национальности[9]. Тогда 35 наших способных ребят, членов спецназа, арестовали их всех без единой царапины. Это продемонстрировало превосходство сербских сил и сербского военного искусства. Тогда же сербами была занята Враца (район Сараево, расположенный на холме), на которую больше не могла ступить ни одна воинская часть противника, ни «Зелёные береты», ни «Патриотическая лига», ни МВД бывшей БиГ.

В тот день по Сараево прогуливались разные так называемые миротворцы, которых пригласило мусульманское правительство, все вооружённые и хорошо организованные. По существу, собрался какой-то незаконный, неофициальный парламент, где выступали приглашённые и неприглашённые, рассуждали о совместной жизни и о том, что, как уже стало ясно, было безвозвратно потерянно. Наша штаб-квартира всё ещё была в «Холидей Инн», и мы бы никогда оттуда не ушли, если бы не эти «миротворцы». Мы боялись, что они станут жертвами — жертвами мусульманских пуль, что и случилось. Поводом для нападения мусульман на десяток наших парней в самом «Холидей Инн» стала стрельба уголовника Юки Празины по толпе мирных жителей.

Корреспондент: Если завтра Боснию признают, что произойдёт?

Р.К.: Этого никто не знает. И что значит признанная Босния, когда она в таком состоянии? Не существует центральной власти, не существует ничего, не существует государства, не существует Конституции. Какое же это государство? Босния не может быть признана! Но важно, чтобы народ не погибал, чтобы успокоился, а потом мы договоримся. В Брюсселе мы были на правильном пути к достижению соглашения.

Корреспондент: Кто этому помешал?

Р.К.: Очевидно те, кто преуменьшает значение конференции и призывает народ к мобилизации. На самом деле нужно было обратное: призывать народ к демобилизации, чтобы люди оставались дома.

Генерал Милутин Куканяц: Недавно выпущена директива хорватско-мусульманских сил, директива их руководства, в которой объявляется война ЮНА. Там в том числе написано: «Немедленно захватить склады оружия и боеприпасов, заблокировать казармы, занять их, захватить в плен военнослужащих ЮНА на территории БиГ». Вероятно, никакие комментарии здесь не нужны.

Директива датирована 12 апреля 1992 г. Ее показали господам Вэнсу, Джонсону, Циммерману, Каррингтону. Тут всё сказано, они с ней ознакомлены. Это лишь одна деталь, означающая, что войну объявили Югославской народной армии. То есть официально война объявлена ЮНА, а неофициально — всем сербам бывшей БиГ.

На рассвете 22 апреля нападению подверглась сербская Илиджа.

Ратко Младич: В такой ситуации людям не остаётся ничего другого, как самоорганизоваться и попытаться защититься от вчерашних соседей, а можно сказать открыто — от многовекового врага.

Корреспондент: Нападения на казармы ЮНА были обычным явлением в Словении и Хорватии несколькими месяцами ранее. Но это не заставило ответственных высших офицеров в Сараево отнестись серьёзно к росту мусульманских паравоенных формирований. «Зелёные береты», «Патриотическая лига», уголовники Юки Празины и другой сараевский сброд уже сжимали кольцо вокруг командования Второго военного округа, казарм «Маршал Тито», «ЮсуфДжонич» и «Виктор Бубань». Мусульманские экстремисты, жаждущие войны и сербской крови, «невооружённые», как утверждалось, «золями»,[10] «осами»,[11] ручными гранатомётами и всеми видами пехотного оружия, уже заняли все дороги, по которым должна была выводиться ЮНА. Конечно, с обещаниями, что вывод будет проходить мирно и без проблем для персонала и техники. Твёрдое мусульманское слово подтвердили и представители сил ООН, они тоже гарантировали полную безопасность.

Р.К.: Думаю, вы убедились, что вчера Алия Изетбегович и его армия совершили преступление международного масштаба. Преступление совершено, несмотря на твёрдые гарантии ООН и миссии ЕС, что колонна командования стопроцентно сюда будет доставлена (имеется в виду преступление мусульман по отношению к ЮНА на Доброволячкой улице[12] в Сараево. Прим. Л.Б.).

Корреспондент: Поверили те, которые должны были бы знать, с кем имеют дело. Массовые убийства были неизбежны. Хроника одной наивности — так можно было бы назвать рассказ о выводе ЮНА из сараевских казарм. Но и Доброволячка улица не стала серьёзным предупреждением офицерам ЮНА в Тузле. Они двинулись, рассчитывая тихо и спокойно покинуть город без последствий для солдат, которые в них верили.

P.M.: Сербский народ, исключительно борясь за выживание, желая защитить жизнь и существование сербов, исходя из конституционных основ Сербской Республики БиГ, на вышеупомянутом заседании принял решение о создании армии Сербской Республики БиГ.

Думаю, тогда начался самый трудный период моей жизни.

Прибываю в Сараево, который не очень хорошо знаю. Застаю ожесточённые бои.

Мы столкнулись с беспрецедентной мусульманской пропагандой: их телевидение передаёт кадры победоносных нападений на безвинных солдат и офицеров, членов командования Второго военного округа, которым они гарантировали безопасный выход в Лукавицу; они их обстреливают какими-то ракетными установками, «осами», «золями», а с близкого расстояния — стрелковым оружием! Убивают этих юнцов, и это приветствуют западные СМИ и преподносят всё как триумф своей политики и своих ставленников — Туджмана и Изетбеговича.

В такой ситуации я сначала еду в Лукавицу, а затем в Грбавицу, где встречаю много патриотически настроенных солдат, офицеров, гражданских лиц и рядовых граждан, желающих предотвратить дальнейшие страдания сербского народа. В основном до эвакуации этих казарм идёт жестокая психологическая борьба между мной и представителями того ущербного Президиума БиГ, особенно в телефонных переговорах с Фикретом Абдичем по поводу выезда наших солдат, курсантов, офицеров и их семей из Сараево.