— А что же дальше? Я забыл… А ну-ка, пока я думаю, ты принеси мне лука.

И Петьо, ни минуты не теряя, бежит за дом и лук приносит из сарая, а заодно чеснок — большую связку. А дед за это время вспомнил сказку.

И с той поры, что дедушка ни просит, внук сразу делает, находит и приносит, копает, убирает, прибивает…

И сказок дедушка уже не забывает.

В каком-то подвале мышка нашла чудесную книжку (там были такие картинки!), взвалила ее на спинку и сказала:

— Как раз для моих мышат. Пусть смотрят картинки, если хотят. То-то обрадуется детвора! К тому же читать им учиться пора. Ведь самые умные мышки непременно читают книжки.

И она с огромным трудом притащила книгу в свой дом.

Закричали мышата:

— Мама пришла! Книжку с картинками принесла. Не хотим гулять, не хотим играть — будем новую книжку читать!

Открыли книгу на первой странице, а там нарисованы колосья пшеницы.

Грыз-грыз, грыз-грыз… — прочли они первый лист.

А на следущей странице нарисована булка с корицей.

Грыз-грыз, грыз-грыз… — прочитали они и второй лист.

А на третьей странице — пудинг творожный. Уж тут утерпеть никак невозможно! Грыз-грыз, грыз-грыз…

И взялись они за четвертый лист. Но оттуда огромный котище на мышат таращит глазища!

— Ой! — запищали мышата. — Беда!

И разбежались скорей — кто куда.

Случается такое очень редко, но как-то в дневнике поспорили отметки.

Сказала двойка, еле сдерживая слезы:

— Все злятся на меня и смотрят косо. Скажите, разве это справедливо? Как будто я неаккуратна и болтлива, как будто я в ошибках виновата, а не лентяи, непослушные ребята! Вот вырасти бы мне на единицу и тройкой стать — могла бы я собой гордиться!

Но тройка ей ответила печально:

— Твоими я удивлена речами. Что из того, что чуть побольше я, сестрица? Никто на свете мною не гордится. Недружелюбны все со мною и суровы, и в жизни доброго не слышала я слова. Вот вырасти бы мне на единицу и стать четверкой — я б могла собой гордиться.

Четверка голос подала несмело:

— Ох, я бы тоже вырасти хотела! Хоть все вокруг ко мне относятся неплохо, порою трудно удержаться мне от вздоха при мысли, что всего лишь единица нужна, чтоб мне в пятерку превратиться. Все рады мне, но только с оговоркой, что обязательно я стать должна пятеркой.

Откликнулась пятерка:

— Ах, друзья, хотя отметки лучшей нет, чем я, но коль стою одна я на странице, с кем мне дружить, с кем радостью делиться? Одна я вовсе не имею силы, и жизнь моя печальна и уныла. Мне кажется, что я живу в пустыне… Я вам решила помогать отныне, чтобы пятерками вы тоже стали. И не беда, что будет трудно вам вначале. Зато добьетесь вы и славы, и почета. Итак, друзья, беремся за работу!

Я вам расскажу, как знакомый наш Пеньо делал однажды уроки по чтенью. Прочел он рассказ о лужайке лесной, заросшей высокой душистой травой; о том, как склонились над нею березы, как пчелы танцуют над ней и стрекозы, и травы под ветром колышутся волнами…

— Нет, — Пеньо подумал, — картина не полная. Тут есть что дополнить, вот честное слово!..

И нарисовал прямо в книжке корову.

Когда все затихло и ночь опустилась, ах, если б вы знали, что в книжке случилось!

Поскольку корова ужасно была голодна — что было на этой лужайке, все съела она: густую траву, и листву, и ромашки, сжевала и здравец, и белую кашку — но даже и этого было ей мало! Корова и строчки в рассказе сжевала.

А утром наш Пеньо является в класс. Он должен читать о лужайке рассказ. У Пеньо сегодня уроки готовы! И он открывает страницу с коровой.

И читает:

Слушал весь класс с большим удивленьем рассказ, что читал на уроке наш Пеньо. Но друзьям не обмолвился мальчик ни словом, что съела слова в его книжке корова.

Добавлю, коль вас это интересует: наш Пеньо на книжках уже не рисует!

Однажды хитрая Лиса поймала жирного гуся.

— Как раз такой мне гусь и нужен, чтобы устроить славный ужин и чтоб наесться до отвала… Зажарю я его, пожалуй.

От нетерпенья чуть жива, Лиса несет домой дрова и сразу разжигает печь, чтобы гуся скорей испечь. Ах, как торопится плутовка засунуть ужин свой в духовку! Ну ладно, будет суетиться, и у печи она садится.

Я рассказать вам не берусь, как пах чудесно этот гусь! Какое слышалось шипенье! С каким великим нетерпеньем сидела у печи Лиса, наверно, целых полчаса!

Ну хватит! Гусь готов! И вдруг раздался в дверь тут чей-то стук. Да кто же это? Вот досада! Но дверь открыть, конечно, надо. И что ж? Соседка — рыжий хвостик, пришла без приглашенья в гости.

— Лисичка, — говорит соседка, — как жаль, что видимся мы редко. Я вечер провести решила с тобой, Лиса, с кумою милой.

— Да-да, кума, я очень рада. Почаще видеться нам надо. Когда б была я посвободней, я и сама зашла б сегодня.

Соседка в комнату проходит.

Лиса с духовки глаз не сводит.

— Хочу тебе, Лиса, поведать… — И начинается беседа. О том, о сем, про то, про это — и все, конечно, по секрету.

Лиса молчит, а мысли все — лишь о зажаренном гусе.

«Ну до чего она некстати! Невежа, хвост кладет на скатерть. Все говорит и говорит, а гусь, наверное, сгорит! Ну как спастись от новостей и от непрошенных гостей?»

Трещит соседка, как сорока, что от охоты нету прока и что не ела много дней, что жить становится трудней…

Молчит Лиса, а мысли все — конечно, только о гусе.

«Небось, уйдет она не скоро, а угостить ее, обжору, так не достанется самой. Скорей бы шла она домой! Пусть даже подгорит мой гусь, но с нею я не поделюсь. Ведь гусь один, голодных — тьма. Я лучше съем его сама».

Часы идут. Вот ночь настала. И, наконец, соседка встала:

— Ну что ж, пожалуй, мне пора. Не оставаться ж до утра! Спасибо, было очень мило.

Лиса соседку проводила, чуть постояла на крылечке, потом прыжком — к погасшей печке! Зрачки от жадности дрожат!

А в печке… угольки лежат.

— Ах, боже мой, какая жалость! Не так уж мало мне б досталось, когда б соседке я дала погрызть хотя бы полкрыла…

Погас огонь. Остыла печь. Лисе пришлось голодной лечь. Но верьте мне, теперь Лисице гусь каждой ночью будет сниться!

Пошел погулять я на луг серебристый, сорвал одуванчик большой и пушистый и поднял его над собой, будто зонтик, тучу заметив на горизонте.

Но тут налетел ветер яростный южный, и я полетел, как на шаре воздушном, над домом и лесом, над горною кручей, навстречу далеким клубящимся тучам. И облако вскоре догнало меня. Как было похоже оно на коня! Я прыгнул на белую спину его, и мы понеслись, не боясь ничего.