Поезд тронулся. Набирая скорость, вошел в тоннель.
Через некоторое время он стал сбавлять скорость. Хитер вцепилась мне в руку.
Непроглядная тьма. Визг тормозов. Мы останавливаемся.
И вдруг — огни.
Яркие. Палящие. Режут глаза. Пришлось даже зажмуриться.
— Ничего не вижу! — крикнул я.
Никакого ответа.
Боль. Острая пронзающая боль.
— Это не как в прошлый раз! — выкрикнул я. — Что-то не так.
Хитер не двигалась. Она все смотрела в окно двери, крепко держа меня за руку.
Поезд совсем остановился, и я услышал шипение открывающейся двери.
18
Ну вот.
Я пытался открыть глаза, чтобы видеть свет.
Меня начало всего трясти. Лицо Хитер еле виднелось. Оно было полупрозрачно. Она не отрываясь смотрела в дверь.
— Хитер, закрой глаза! — закричал я.
Она улыбалась. Теперь я рассмотрел, что она улыбается. И еще я кое-что разглядел. Какое-то движение, отразившееся в радужной оболочке ее глаз.
Фигура. Она росла. Я повернулся к ней, но веки у меня сами собой закрылись.
Бежать!
Но я стоял не шелохнувшись. И вскоре дрожь прекратилась. Я стал дышать ровно и глубоко. И с каждым вдохом боль мало-помалу отступала, пока совсем не ушла, словно я изгнал ее окончательно.
А когда она ушла и глаза больше не ломило, я открыл их.
Освещение было такое же яркое, но больше не причиняло боли. Теперь это был просто свет. Свет без былого палящего жара, без боли.
И я увидел фигуру, отражение которой поймал в глазах Хитер. Фигура двигалась в потоке света, простирая ко мне руки.
— Папа?
От его улыбки померк даже этот яркий свет. Глаза у него были припухшие, будто он плакал. Но вид был здоровый. Прямо пышущий здоровьем.
— Сейчас самое время сделать это, — сказал папа.
Иди. Это безопасно.
Я прыгнул к нему. У меня было такое чувство, что я сбросил десять лет и мне снова три годика, и я обезумел от радости, что папа пришел с работы.
Я даже забыл, что это такое.
Только было еще лучше. Намного лучше.
За спиной послышалось шипение закрывающейся двери. Я обернулся.
Хитер стояла в вагоне и смотрела на нас через стекло. По щекам у нее струились слезы.
— Хитер! — закричал я. — Что ты делаешь?
Она махнула рукой, когда поезд тронулся.
— Все в порядке, — сказал папа. — Она знает, что не принадлежит этому миру. Это ты отсюда.
Ночной столик. Жетон на мамином столике.
— СКАЖИ МАМЕ! — крикнул я Хитер.
Но это было бесполезно. Грохот поезда заглушил мои слова.
Папа положил руку мне на плечо, и я снова повернулся к нему.
На сей раз я посмотрел на него внимательнее. Чисто выбрит. Глаза светятся умом.
— Папа, с тобой… с тобой все в порядке? — начал я.
Папа кивнул:
— Здесь мою болезнь умеют лечить. К сожалению, мы не созданы для того, чтобы пересекать границы, Дэвид. Во всяком случае, надолго. Я узнал это на собственном опыте. Наши тела болезненно реагируют на это. Пришлось возвращаться домой.
— Так ты… ты из этого мира? А Андерс?..
— Он тоже отсюда. Он был славным парнем, ученым. И никто не мог подумать, что он еще и вор.
— Кроме тебя?
— Он знал об этой станции метро, Дэвид, или подземке, как вы называете. Мы вместе пересекли здесь границу, когда я преследовал его. Ну а когда мы оказались по эту сторону, что мне было делать? Арестовывать его?
— Так ты и остался?
— Сначала у меня и в мыслях этого не было. Я решил, что подожду, когда Андерс затоскует по дому, и тогда приведу его в наручниках. Но мне понравилось в новом мире. И мы с Андерсом подружились. Чудно все это. Мы поселились на Виггинс-стрит… А потом я встретил твою маму.
— И появился я.
— И я никогда об этом не жалел.
— Ну… а твое детство… и родители…
— Здесь я все врал, ты уж прости. Историю я придумал, конечно, не очень убедительную. Но это было первое, что взбрело в голову, а потом пришлось уже придерживаться ее. А на самом деле у тебя есть дедушка и бабушка. Я познакомлю вас, когда представится время.
— Стало быть… ты оставил их… а потом оставил нас.
Папа грустно улыбнулся:
— Иногда надо потерять мир, чтобы обрести душу.
— Что-то подобное я уже слышал, — мелькнуло у меня. — Это говорил Андерс!
Улыбка сбежала с папиных губ:
— Вообще-то это из Нового Завета. Андерс частенько его цитирует. А еще из Шекспира и из других книг. Болезнь подстерегла Андерса намного раньше, чем меня. Он не хотел возвращаться, во всяком случае, не с повинной головой. А когда с моей головой началось неладное, я решил, что пора возвращаться. Я пытался все объяснить маме, но она не была к этому готова.
— Я оставил ей жетон на ночном столике, — выпалил я. — Но Хитер не знает…
— Ты поступил правильно, Дэвид. Мы приведем ее сюда.
— Так вон оно что! Мы будем жить… здесь?
— Просто это надо понять, правда ведь? — Папа вздохнул и положил руки мне на плечи.
Мы стали удаляться от перрона, и я рассмотрел станцию. Серый пол из цемента. Кафельные стены. Какая-то странная реклама. Новый мир.
— Здесь не так плохо, — доверительно сказал папа. — Тебе понравится.
— А как насчет школы? Я хочу узнать все о том, о чем говорил Андерс. Что такое Вторая мировая война?
— Мир, из которого ты явился, хороший, Дэвид, но наш, я думаю, интереснее.
— Здесь больше всяких знаков в подземке. — Я указал на один, который уже раньше видел. — Почему здесь написано: «сша открыто»?
— Это «США», — поправил папа. — Это значит Соединенные Штаты Америки. А «открыто» относится к спортивным соревнованиям. По теннису.
— «Нью-Йорк»… «Бронкс»… Какие странные слова!
— Собственно говоря, эти места не многим отличаются от Франклин-сити. Они находятся на том же месте, если понимаешь.
— А что ты называешь планетой?
— Землю.
Я содрогнулся. Здесь так много всего другого.
— Ты, наверное, смеешься надо мной. Это звучит как-то чудно!
Папа рассмеялся:
— Поверь мне, Дэвид, ты к этому привыкнешь.
Он говорил так уверенно.
Я сам такой уверенности не чувствовал. Говоря по правде, я еще даже не начал понимать, что со мной произошло.
Поздравляем.
Поздравляем его.
В должное время.
Дело № 3583
Имя: Дэвид Мур
Возраст: 13
Первый контакт: 33.35.67
Испытание прошел: ДА
Перемотай назад
Дело № 6791
Имя: Адам Сарно
Возраст: 14
Первый контакт: 54.35.20
Испытание прошел:
1
Они ушли.
Пора.
Адам замерз. Ему было холодно и одиноко. Сумерки спускались над лесом. Тропинку уже было еле видно.
— Ребята?
Слово застыло в воздухе, унесенное порывом северного ветра. Вершины деревьев яростно раскачивались в свете поднимающейся луны, и ветви стучали друг о друга, словно старые кости.
Это была дурацкая затея, Сарно.
Не надо было соглашаться играть в лазерные салки. А уж здесь тем более. В это время года, когда все напоминает об этом.
Он старался не думать о том, что произошло. Это было четыре года назад. Но надо же когда-нибудь покончить с этим.
Нельзя же всю жизнь бегать от озера, как черт от ладана.
Бум!
У Сарно сердце в пятки ушло.
— Рипли? — позвал он. — Лианна?
Никакого ответа.
Может, прячутся? Слышат, как он кричит, и смеются, чуя дрожь в его голосе? А может, давно смотались. Влюбленные пташки давно улетели, не сказав никому.
Ну и ладно.
Подумаешь.
Я этот лесок как свои пять пальцев знаю.