— Однажды ты назвал меня идиоткой, — сказала она, когда они снова сели в машину. Генри убедительно изобразил смущение.

— Да, я помню. Извини.

— Нет, возможно, я заслужила это.

— Сомневаюсь, — сухо заметил он. — Я был тогда, собственно, я и сейчас остаюсь слишком напыщенным и высокомерным. Так или почти так выражаются мои друзья.

— Но не сегодня. Спасибо. Правда. Мне было так плохо.

— Такое со всяким может произойти, разве не так? — Он завел мотор. — Я помню, когда мы с Амбер расстались, мне казалось, что мир рушится. — Бекки взглянула на него. Он в первый раз упомянул об Амбер за весь вечер. Его лицо напряглось. — Ты переживешь это.

— Да. Она должна была быть здесь, — заметила Бекки через некоторое время. Генри молчал. — Амбер сейчас в Африке. Она вернется на будущей неделе.

— В Африке? Что она там делает? — В голосе Генри она уловила волнение. Бекки подумала, не могла ли она его чем-то задеть.

— Она получила задание, какую-то статью о пустыне написать.

— Понятно, ей повезло. Итак, куда я должен ехать? — Генри обернулся к ней. На его лице ясно читалась боль, и Бекки это заметила. Значит, он все еще не сумел смириться. Прошло уже четыре года с тех пор, как они разошлись с Амбер, и что бы там Амбер ни говорила, было ясно, что Генри до сих пор больно.

— Восточный Далвич, — сказала Бекки, ощутив волну сочувствия к Генри, — боюсь, это далековато.

— Не так уж далеко для этой девчонки, — ответил он, указывая на приборную панель. Бекки рассмеялась. Его машина определенно была очень древней.

— Дорогая, — пробормотал Чарли, когда Бекки открыла дверь в спальню и включила свет. Она удивилась, увидев его дома. В окнах не было света, и она предположила, что Чарли дома нет. Они с Генри сидели в машине еще несколько минут, после того как подъехали. Они пообещали друг другу быть на связи, но Бекки поняла, что Генри не станет поддерживать с ней отношения. Он был очень добр с ней в этот вечер, но она заметила, что новости об Амбер выбили его из колеи, и поняла, что теперь он будет держаться на расстоянии. Она следила за тем, как огни его машины исчезают на дороге, и с изумлением обнаружила, что почти забыла о катастрофе в галерее.

— Иди ко мне, дорогая, — сквозь сон проговорил Чарли. Она быстро выключила свет.

— Спи, — шепнула она, снимая одежду. Она направилась в ванную, закрыла дверь и включила свет. Выглядела она просто ужасно. По лицу пролегли следы от слез, тушь размазалась по щекам. Она удрученно усмехнулась. Значит, она в таком виде сидела весь вечер напротив Генри Флетчера? Неудивительно, что он ее пожалел. Она быстро умылась, почистила зубы. Что за вечер! Бекки выключила свет и скользнула под одеяло. По долгому опыту она знала, что Чарли повернется к ней, попытается ее поцеловать или коснуться и провалится в сон. Она была права. Она почувствовала горячую руку, которая ощупала ее грудь, живот, пошарила по сторонам… и он захрапел рядом с ее щекой. Ее последние мысли перед сном были о Генри. Она представляла себе его лицо напротив, его улыбку. Ей нравилась такая улыбка.

54

На другом конце города Мадлен проснулась незадолго до рассвета и задумалась. Рядом с ней, завернувшись в одеяло, спал Аласдэр, тихонько посапывая. Одеяло обрисовывало его крупное тело. Она размышляла о только что закончившихся выходных. Всякий раз, когда у нее был выходной, она ездила домой, чтобы повидаться с родителями. И, конечно, мама сразу заметила, что она как-то изменилась. У Мадлен были распущены волосы, новые туфли. Очень мило. А шарфик? Мадлен не знала, как ей отвечать на расспросы.

— Ах, это? О, это просто так, я нашла его пару дней назад, — бормотала она в ответ, заливаясь краской. Ей никогда не удавалось скрыть что-либо от матери. Глаза Майи следили за ней, за тем, как она вставала с постели, шла на кухню.

— Итак. Как у тебя на работе? — спросила мама, как только Мадлен вернулась из кухни.

— Хорошо. Ничего нового. Меня постоянно куда-то вызывали. Послушай, я тут подумала, не хотели бы вы с папой съездить в этом году в отпуск? В Будапешт?

Майя с испугом взглянула на нее:

— Отпуск? В Будапешт? Нет. Не говори глупостей! Я не могу заплатить за это, это слишком дорого, это стоит кучу денег…

— Мам, я уже говорила тебе. Если вы с папой захотите съездить в Будапешт, то я найду на это деньги. Я серьезно, мне хочется это сделать для вас.

— Мадлен, это слишком! Если мы захотим поехать в Будапешт, мы с отцом сами найдем деньги. Да и вообще, кто хочет туда съездить?

— Мама, сколько лет вы не были там? Может быть, там все изменилось?

— Мадлен, хватит! — резко оборвала ее Майя. Мадлен вздохнула. Всякий раз этот разговор заканчивался одинаково. Они, конечно, гордились ее успехами, но и одновременно боялись их. Мадлен знала, что Майя боится перемен, связанных с ее успехом в работе, потому что Мадлен медленно и постепенно отдалялась от них, забывала родной язык и культуру. Они поменялись ролями: родители и ребенок. Мадлен страстно мечтала объяснить ей, что они поменялись ролями в ту же минуту, как только ступили с трапа самолета на землю Британии. И еще она хотела сказать, возможно, гораздо более важную вещь, которую они никак не хотели осознать, что у Мадлен есть право жить так, как ей нравится. И что если она перестанет приезжать в Кенсал-Райз каждую субботу и воскресенье, то это означает, что она работает на вызове, или встречается со своим другом, или, господи прости, ведет какую-то светскую жизнь. Но было совершенно бессмысленно пытаться объяснить это Майе. Она моментально ощетинивалась и нападала, как сейчас. Мадлен было тяжело видеть расстроенные лица отца и матери, это было так больно, что ей даже не хотелось приезжать домой. Но, поскольку Аласдэр сам уезжал на выходные в свой дом в Шотландию, она тоже ездила к своим. Так было до сегодняшнего дня. Недавно он спросил ее, не хочет ли она съездить с ним в июне в Париж, его пригласили туда на конференцию, и они могли провести несколько дней вместе, исследуя разные уголки этого города. Не хотела бы она съездить с ним? Мадлен взглянула на него сияющими карими глазами. Хотела бы она? Он что, сошел с ума? Она бы отдала за это все. Единственное, что ей надо было сделать для поездки, — это найти какой-то способ объяснить родителям, что она уезжает на неделю. Она попробовала еще раз:

— Мама, у нас на родине многое изменилось. Там все не так, как было раньше. Вы могли бы зайти в гости к Петерсам, для вас бы это было хорошо.

— И с каких это пор ты взялась решать, что было бы для нас хорошо? — набросилась на нее Майя, лицо которой запылало от гнева. Мадлен вздохнула. Повисло гнетущее молчание.

— Ну ладно, я собираюсь на каникулы, — сказала она несколько минут спустя, как можно проще и обыденнее. — Мои друзья из госпиталя собираются в Париж. Это всего лишь на неделю.

— Париж? Ты собираешься в Париж? — удивилась Майя. — Да, конечно, теперь, когда ты стала хорошим врачом, у тебя появились капризы и прихоти, ты можешь себе позволить, и все такое…

— О господи, мама. Да какие там капризы? Поездка в Париж почти ничего не стоит. Мы едем на пароме.

— Кто едет в Париж? — В комнату вошел Имре.

— Представь себе, твоя дочь!

— Это просто прекрасно, Мадлен! Чудесный город! Ты должна увидеть Эйфелеву башню и Лувр. — Реакция Имре была совершенно противоположной. Мадлен с благодарностью посмотрела на него.

— Я посмотрю, папочка. Послушай. Я тут говорила с мамой. Почему бы вам вдвоем не взять в этом году отпуск? Съездить в Будапешт. Я могу все устроить.

— Не думаю. Нам хорошо там, где мы есть. Это будет дорого, а у нас так много разных дел, на которые понадобятся деньги.

— Например? Я заплачу, папа. Это будет подарок на Рождество или еще что-то. — Мадлен чуть не умоляла их. На что еще им нужны деньги? Они отказались переехать из маленькой квартирки, которую им выделили по приезде в страну. Мадлен сделала все возможное, чтобы улучшить условия их жизни. Она купила посудомоечную машину, новый телевизор, новый диван, и каждую вещь ей приходилось приобретать после споров и бесконечных возражений со стороны Майи, чуть ли не силой вручая им эти подарки. Чего еще они могут желать так отчаянно, как не проведения двух недель в Будапеште? Что еще нужно сделать, чтобы заставить их съездить на родину? Теперь она уже получала начальную ставку врача, это было не очень много, но у нее определенно хватило бы денег на оплату поездки.