Он отвернулся от нее, с особым вниманием взглянув на французский десерт; на его щеках появились пятна.

- Мой ужин был несъедобным. Все было горьким. Абсолютно все. - Он встал, бросил салфетку на стол и яростным взглядом обвел всех собравшихся. Его глаза остановились на непроницаемом лице Зои. - Может, ты что-то сделала с моей едой, - сказал он. - И если так, твои намерения понятны.

- Джеймс, - попыталась урезонить его Филлис и покраснела. - Я ела из твоих тарелок, и твоя еда была в точности такой же, как и моя. Должно быть, твои вкусовые рецепторы сегодня взяли выходной.

Он покачал головой и вышел из комнаты. Филлис поспешила за ним, остановившись в дверях и искренне сказав Зои:

- Это было великолепно. Лучший ужин в моей жизни.

Зои выдавила улыбку.

- Спасибо.

Джастина покачала головой, когда Филлис ушла.

- Зои, твой папаша - сумасшедший. Ужин был великолепен.

- Она это знает, - сказала Эмма, смотря на Зои.

Зои смиренно посмотрела на нее.

- Это было лучшее, что я могла приготовить. Но для него никогда не будет достаточно. - Она встала из-за стола и жестом показала всем, чтобы они оставались на своих местах. - Я сейчас вернусь. Просто сделаю еще кофе. - И она вышла из библиотеки.

Увидев, что Джастина собирается пойти за ней, Алекс тихо сказал:

- Давай я.

Она нахмурилась, но осталась сидеть на месте. Алекс не был уверен, что он скажет Зои. В течение последних двух часов он наблюдал, как она ставит перед ее отцом великолепные блюда, который никогда не оценит ее стараний. Он слишком хорошо понимал ситуацию. По своему опыту Алекс знал, что родительская любовь - это идеал, но не гарантия. У некоторых родителей не было ничего, что они могли бы дать своим детям. А некоторые, такие как Джеймс Хоффман, наказывали и ругали своих детей за то, чего они никогда не совершали.

Зои, как и сказала, делала кофе. Услышав его шаги, она повернулась к нему. Она смотрела выжидающе, будто чего-то хотела от него.

- Я не удивлена, - сказала она. - Я знала, чего ожидать от моего отца.

- Тогда зачем ты приготовила этот ужин для него?

- Я готовила не для него.

Его глаза расширились.

- Если бы ты не согласился сегодня прийти, - продолжила она, - мы бы пошли в ресторан. Я хотела готовить для тебя. Я думала над каждым блюдом, стараясь угадать, от чего ты получишь удовольствие.

В нем переплелись отчаяние и недоумение. У него было чувство, будто им манипулировали, будто на него набросили шелковые сети. Женщины не делают таких вещей из-за доброты или щедрости. Всегда что-то лежит за этим - мотив, который обнаруживаешь, когда становится слишком поздно.

- Зачем ты это делала для меня? - грубо спросил он.

- Если бы я была оперной певицей, я бы исполнила для тебя арию. Если бы я была художником, я бы написала твой портрет. Но лучше всего у меня получается готовить.

Он все еще ощущал вкус французского десерта, клевера, полевых цветов и насыщенного янтарного нектара. Вкус расцвел на его языке, и его горло обволокла сладость, которая словно текла через него. Он мог поклясться, что запах меда проникает даже сквозь его поры. Против воли он подошел к Зои и взял ее за руки. Ощущение ее кожи, шелковистой и нежной, разогнало его кровь по венам. Эмоции и ощущения кружились над ним, и хватит лишь одной искры, чтобы погубить его. Он так сильно, так отчаянно хотел ее. Он устал держаться от нее на расстоянии.

- Зои, - сказал Алекс. - Надо остановиться. Я не хочу, чтобы ты что-либо делала для меня. Я не хочу, чтобы ты думала о том, как доставить мне удовольствие. Ты уже погубила меня. Всю оставшуюся жизнь я уже не смогу смотреть на другую женщину и не хотеть, чтобы она была тобой. Ты вросла в мое сердце. У меня даже все сны про тебя. Но я не могу быть с тобой. Я делаю людям больно. Это у меня получается лучше всего.

Она изменилась в лице, рот округлился в тревожное “О”.

- Алекс, нет.

- Я сделаю тебе больно, - сказал он безжалостно. - Я превращу тебя в человека, которого мы оба возненавидим.

Правда текла из самой глубины его души. Ты ничто. Ты ничего не заслуживаешь. Тебе нечего дать другим, кроме боли. Знать это, верить в это - единственное, что имело смысл.

Зои смотрела ему в глаза, и он увидел гнев на ее лице. Ему стало легче. Это значит, она ударит его, оттолкнет его. Значит, она будет в безопасности.

Она дотронулась рукой до его щеки. Нежно.

Зои ласково провела пальцами по его щеке, затем по нижней губе, будто хотела стереть острые и грубые слова, которые он только что произнес. Его бросило в жар непонимания - ее гнев был направлен на него или нет?

- Нет, - прошептала она, - ты ходил вокруг да около. Ты тот, кому сделали больно. Ты не меня пытаешься защитить, а себя.

Он убрал ее руку.

- Не важно, кого я, черт побери, пытаюсь защитить. Главное, что иногда вещи уже нельзя починить - настолько они сломаны.

- Людей можно.

- Нельзя особенно людей!

Секунды бежали, погружая кухню в тишину.

- Если кому-нибудь из нас станет больно, - осторожно сказала Зои, - все равно будет лучше, чем не пытаться вовсе.

- Ты хочешь попытаться, когда надежды вообще нет, - насмешливо сказал Алекс.

Зои покачала головой.

- Есть.

В тот момент Алекс ненавидел ее за то, что она пытается сделать - заставить его поверить ей.

- Не будь дурой. Ты не понимаешь, к чему тебя приведут отношения со мной?

- У нас уже есть отношения, - раздражительно ответила она. - Мы уже какое-то время вместе.

Алекс схватил ее, желая, чтобы она образумилась. Но вместо этого он прижал ее к своему бешено колотящемуся сердцу. Зои пришлось привстать на цыпочки. Он не поцеловал ее, только держал ее так близко, что мог чувствовать ее дыхание на своем лице.

- Я хочу тебя, - прошептала Зои. - А ты хочешь меня. Так отвези меня домой и сделай что-нибудь. Сегодня ночью.

Дверь на кухню открылась, и он немного отступил, но все равно не отпустил Зои.

- Ой, - услышал он голос Джастины, - извините.

Зои повернула лицо к двоюродной сестре.

- Джастина, - сказала она невозмутимым голосом, - тебе не нужно отвозить меня и Эмму обратно в коттедж. Алекс нас отвезет.

- Он? - настороженно спросила Джастина.

Теплые голубые глаза Зои посмотрели прямо в его. Умоляя его.

Ладно. Наконец он дошел до точки, когда ему было все равно. Он устал от борьбы и голода. Ему было плевать на все - он получит то, что хочет.

Алекс коротко кивнул.

Невзирая на все свои инстинкты.

Глава 20

Эмма была сонной и довольной на обратной дороге к дому на Озере Грез, не говоря уже о том, что она еще и была спокойна, что Зои не тронуло поведение отца.

- Конечно, мне все равно, - сказала Зои с легким смешком. - Я же знаю его. Я рада, что он привез Филлис. Она мне понравилась.

- Мне тоже, - сказала Эмма. - Удивительно, но должна признать, что он может привлекать таких женщин.

- Может, он ведет себя по-другому, когда не с нами, - ответила Зои. - Может, когда он в Аризоне, он более дружелюбный.

- Надеюсь, - с сомнением ответила Эмма.

Алекс не произнес ни слова, занятый внутренней борьбой. Он знал, что должен высадить Зои и Эмму у дома и сразу же уехать. Он даже думал, что у него есть шанс сделать это. В итоге у него получалось семьдесят процентов против тридцати в пользу отъезда.

Может, шестьдесят против сорока.

Алекс так сильно хотел Зои… Он расплавился внутри, но за прошедшие несколько минут его сердце закрылось и превратилось в ледник. Разница температур, напряженность между огнем и льдом, грозила взорвать его грудь.

Призрак, сидевший рядом с Эммой, хранил молчание. Не было никаких сомнений, что он чувствовал смятение Алекса. Он понял, что что-то было не так.

- Алекс зайдет к нам на кофе, - сказала Зои Эмме, когда они вышли из машины.

- О, как мило.