Патрокл украдкой взглянул на Тиберия, который наблюдал за происходящим из-под опущенных век. Внешность императора производила сильное впечатление, особенно на людей, впервые видевших старого тирана. Несмотря на более чем семидесятилетний возраст, Тиберий оставался высоким и статным. Черты его лица не потеряли былого величия. Таким он и был изваян на многочисленных статуях, установленных в Риме в самых отдаленных провинциях империи. Разве что сейчас он был сед, и в глазах кроме старческой поволоки сверкали злобные огоньки. Казалось, что император скучает на аукционе. Веки его почти смежились, голова клонилась на грудь.

Патрокл услужливо приблизился, желая поинтересоваться, не остановить ли торги, когда огромные глаза Тиберия неожиданно распахнулись, и Патрокл поневоле отшатнулся.

Меж тем аукцион шел своим чередом. На торги выставили молодую персидскую рабыню, чья красота тотчас же привлекла многих покупателей. Ее купил Гаиус, племянник Тиберия, надменный молодой человек с крупными чертами лица, волосатыми руками и ухмылкой, похожей на волчий оскал. Горящими глазами безумца племянник императора проводил персиянку, которую вели его слуги.

Когда почти все рабы были распроданы, Тиберий начал проявлять нетерпение. Он словно очнулся от сонной дремы, став раздражительным и недовольным.

— Достаточно,— приказал он Патроклу,— пусть несут золото и драгоценности. Великие боги, я не могу оставаться здесь до заката!

Патрокл, раболепно кланяясь, поспешил известить аукционеров о желании императора. Немедленно два мускулистых эфиопа водрузили на возвышение огромный черный сундук. Один из рабов откинул массивную крышку, открыв содержимое на всеобщее обозрение. От блеска и изобилия драгоценных камней, украшений, золота и серебра по толпе прокатился изумленный вздох. Патрокл, однако, заметил, что взгляд императора оставался холоден.

Глашатай, подняв украшение, лежавшее на самой вершине груды, держал его в вытянутой руке, чтобы каждый из стоявших внизу мог его рассмотреть.

— Сто сестерциев! — прокричал он.— Кольцо выполнено с безукоризненным мастерством. Украшено драгоценными каменьями. Кто предложит больше?

— Дай взглянуть,— тихо сказал Тиберий, но его сразу же услышали. Глашатай передал кольцо телохранителю императора, который протянул его старику. Это было необычное украшение. Оно было выполнено с изяществом в виде свернувшегося в три кольца змея, кусающего свой хвост. В глазах из ярко-желтых камней таилось некое подобие жизни.

Император был зачарован безделушкой. Ноздри его раздувались, он пристально смотрел на кольцо, восхищенно поглаживая тонкие чешуйки длинными пальцами. Затем тиран, словно поддавшись гипнозу, стал всматриваться в желтые глаза рептилии.

— Я возьму его себе,— проговорил он наконец, не отрывая взгляда от кольца.— Двух сотен сестерций, думаю, будет достаточно?

— Более чем достаточно, Цезарь,— просиял Патрокл, дивясь несвойственной Тиберию щедрости.— Благодарю тебя, император.

Тиберий, однако, совершенно его не слушал. Он что-то шептал, продолжая вертеть в руках кольцо.

— Никогда не встречал ничего подобного. Здесь сокрыта какая-то темная тайна. Эта штуковина не может быть простой безделушкой для богатых бездельников.

Наконец император нашел в себе силы оторвать взгляд от желтых очей змея. Повернувшись к своему племяннику, он приказал:

— Гаиус, заплати две сотни сестерций.

— Я предлагаю три сотни! — вдруг раздался голос из толпы. Патрокл от неожиданности охнул и побледнел.

— Кто это сказал? — спросил он сбивающимся голосом, шаря глазами по рядам покупателей.

— Это сказал я,— отозвался высокий темноволосый мужчина,— и предлагаю за кольцо три сотни сестерциев.

Патрокл наконец разглядел незнакомца лет двадцати, сильная и гибкая фигура которого разительно отличалась от оплывших силуэтов купцов, теснившихся в первом ряду. Из-под темных бровей мужчины пристально смотрели глубоко запавшие глаза, непокорные волосы разметались по плечам. Патрокл не смог решить, было ли лицо незнакомца красивым или безобразным. Широкий рот с плотно сжатыми губами, высокие скулы, чисто выбритый подбородок. Одет он был в алую тунику и черный плащ. На поясе его висел короткий кривой меч из тех, что используют фракийские гладиаторы на арене. Правая рука мужчины опиралась на длинный темный посох, искусно вырезанный из дерева в форме вьющейся змеи.

— Глупец,— зашипел Патрокл, сбегая вниз и подходя к наглецу,— ты что, не узнал императора Тиберия? Торг закончен, кольцо продано!

— Я знаю императора,— сказал незнакомец, отвесив легкий поклон в сторону сиденья Тиберия,— но я так же знаю закон! Я предложил цену большую, чем Цезарь, и имею право на торг.

Патрокл побледнел, предчувствуя императорский гнев, демонстративно пожал плечами и отошел от опасного безумца. Тиберий, однако, лишь улыбнулся, загадочно щуря глаза.

— Парень прав,— неожиданно сказал старик. В голосе его слышался еле скрытый сарказм.— Сейчас он находится под покровительством законов Римской империи, и негоже императору нарушать их. Я, в свою очередь, подниму цену до четырех сотен. Что ты скажешь на это, юноша?

— Пять сотен сестерциев — мой ответ, Цезарь,— немедленно отреагировал незнакомец.

— Неужели пять сотен? — Казалось, Тиберия охватило какое-то мрачное веселье, от которого по спине Патрокла побежали ручейки холодного пота.— Это кольцо так много значит для тебя? В свою очередь, я вынужден предложить семь сотен. Что скажешь?

От волнения мужчина крепко сжал свой посох, угрюмо нахмурив брови. Внутри него шла какая-то скрытая борьба. Наконец он с большим усилием, словно бы вопреки собственной воле, произнес низким голосом:

— Тысяча… Одна тысяча сестерциев!

Толпа ахнула, и заволновалась, словно море.

Тиберий скрестил на животе тонкие пальцы, да так, что Патрокл услышал хруст костей. Император улыбался:

— И это все, на что ты способен?

Незнакомец был угрюм, как туча. Он мрачно молчал, стиснув посох. Люди вокруг него раздались, словно от прокаженного.

— А я скажу — тысяча сто,— произнес ледяным тоном Тиберий и тут же повернулся к племяннику.

— Гаиус, дай уважаемому Патроклу его деньги. И попрощайся. Мы уходим с торгов.

Патрокл жадно схватил деньги, протянутые волосатой рукой Гаиуса, не переставая коситься на смолкшего незнакомца. Как он и ожидал, мужчина вновь нарушил тишину.

— Император Тиберий! — тихо, но уверенно проговорил он.— Ты не должен брать кольцо.

— Что? — Тиберий уже поднимался с кресла, но остановился, услышав незнакомца. Он повернулся к нему, словно буйвол, ужаленный слепнем.— Что ты сказал?

Тиберий говорил медленно и тихо, как и подобает старику. Однако на толпу пахнуло таким могильным холодом, что люди отшатнулись от портала. Гаиус крикнул, словно находился не на аукционе в далекой провинции, а на поле боя во главе римской кавалерии.

— Кто смеет указывать Цезарю? Великому императору великого Рима!

— Я говорю это не из дерзости, а лишь чтобы уберечь тебя от роковой ошибки, о Цезарь. Правитель не может носить это кольцо. Надевшего его ждет скорая и мучительная смерть.

— Откуда ты можешь знать? — спросил Тиберий, делая знак преторианцам, чтобы они не трогались с места. Пришедшие было в движение легионеры вновь замерли, как мраморные статуи. В голосе старика звучали нотки угрозы, но он решил выслушать наглеца. Кольцо его интриговало, да и сама ситуация тоже.

— Это кольцо Сета — египетского бога Зла. Жрецы из Пта рассказали мне о его магической мощи. Несколько месяцев назад я узнал, что старый Диомед, этот выживший из ума собиратель древностей, вывез его из Египта в Рим. И вот я здесь. Только Диомед уже мертв.

Незнакомец говорил возбужденно, но речь его не произвела никакого впечатления на Гаиуса. Он пренебрежительно скривил губы.

— Твоя история ничего не стоит. Многие знали, что Диомед был богат и собирал всякие побрякушки по окраинам империи. Да и как кольцо может нанести вред тому, кто его носит?