Через две недели я уже совсем освоилась. Конечно, процесс обработки камней был довольно утомительным, но что-то у меня стало получаться, несмотря на то, что первые полтора десятка камней я испортила основательно. А потом мне даже стала нравиться такая работа. А уж когда я отшлифовала свой первый топаз огранкой «квадрат», восторгу моему не было предела. Поскольку учеников осталось мало, артефактчик смог уделять мне больше внимания, контролируя и направляя мои действия. Ещё я вспомнила, что пора перебираться в школьные комнаты. Тут господин Шорткат меня остановил.

— Боюсь, что с Ваносом у тебя могут возникнуть трения, — поделился своими наблюдениями учитель. — Даже не знаю, чем ты его зацепил, но лучше живи у меня. Не стоит тебе появляться в жилых помещениях учеников.

— Я вас не стесню? — деликатно поинтересовалась я.

— Нет, — заверил меня ливиец. — С тобой интересно беседовать. Порой мне кажется, что тебе больше пятнадцати лет.

Я только смогла беззвучно открыть и закрыть рот. Похоже, не нужно было комментировать прочитанные книги. Особенно тот зидж, где описывали применение камней в предсказаниях. На мой взгляд, полная чушь. Как можно по рассыпавшейся горсти камней прочитать судьбу? Об этом я прямо и заявила господину Шорткату. Завязался спор. Я не сдержалась и ляпнула про Голубой дворец. Но похоже, что сведения о прорицательницах не были секретными, и в Ливии о них знали.

— По-вашему, получается, что любой человек, бросив камни и сверившись с таблицей в зидже сможет предсказать судьбу? — возмущалась я.

— Почему же любой? Наверное, задатки магии должны присутствовать.

— Если он будет магом, то сможет управлять камнями и предсказание потеряет смысл.

— Отчего же? — не соглашался артефактчик. — Некоторым магам доступно особое состояние тела, наподобие транса.

— Если человек может погружаться в транс, он и так увидит будущее, без камней, — категорично заявила я.

И вдруг сообразила, что уж больно изучающим стал взгляд господина Шортката.

— Ты так говоришь, как будто очень хорошо знаешь и понимаешь, как предсказывают будущее.

Я в очередной раз прикусила язык. Скомкано попрощалась и ушла к себе в комнату.

Как и обещал учитель, когда я через четыре месяца более-менее освоилась со шлифовкой, он решил познакомить меня с отливкой оправы из металлов. Вообще-то я уже видела, как это делают старшие ученики, но надеялась, что меня этому учить не станут. Надо признаться, что восковые формы для заготовок выглядели очень красиво. Но вот всё остальное…бе… Приготовление гипсовой формы и заливка металлом были слишком «грязными» для меня. Да и запахи в мастерской были не очень. Ванос и Нарим пытались шутить на эту тему, но господин Шорткат быстро пресекал малейшие попытки подкопаться ко мне. И в целом опекал, как мог. Порой мне казалось, он уже и забыл, что я всего лишь ученик, да к тому же, не самый способный.

Я уже привыкла, что у ливийцев проявление дружбы между мужчинами порой принимало странную форму. Впрочем, учитель никогда не намекал и не предлагал чего-то другого. И потому для меня стало потрясением, когда однажды школу посетил один знатный господин и, мельком увидев меня в коридоре, тут же предложил любовь и покровительство. Всё что я сумела сделать в тот момент, это убежать подальше. Но во время обеда пришлось встретиться с этим господином за столом.

— Господин Драфонт, советник — представил его учитель.

— Шор, я смотрю, ты всё же изменил своим принципам. Раньше ты никогда не брал учеников в сожители, — прокомментировал знакомство господин Драфонт. — Впрочем, я тебя понимаю, мальчик действительно хорош.

Всё время обеда советник продолжал разглядывать меня. Я же то краснела, то бледнела от таких откровенных взглядов.

— Сар, подумай, может, примешь моё покровительство? — заявил напоследок этот представитель аристократии.

После ухода господина Драфонта я ещё долго не могла прийти в себя. Артефактчик, вероятно понимал моё состояние, ждал, пока я успокоюсь.

— Он от тебя не отстанет, — тяжело вздохнув, просветил меня учитель. — Советник привык получать, всё что захочет.

— И как мне быть? — отважилась я на вопрос.

— У меня есть идея. Не знаю, как тебе понравится.

— Ну?

— Я могу формально взять над тобой покровительство.

Видя, что я никак не реагирую, продолжил:

— С подтверждением в храме.

У меня буквально отвисла челюсть. Это они что тут ливийцы на мужчинах женятся? Похоже, что выражение лица у меня было ошарашенным, потому господин Шорткат улыбнулся и пояснил:

— Да. Сар, я действительно приму тебя в свой род.

— Э…э-м… — смогла я выдавить из себя.

— Кроме того, Сар, если хочешь, то пойдем в храм со скульптурой?

О! Что-то про храм и скульптуру я помнила. Мелькала такая картинка в предсказании. Так что вроде пока волноваться не стоит. Текущие события, из увиденного будущего, не выпадают.

— Хорошо, — согласилась я.

— Малыш, какой ты всё же доверчивый, — вздохнул артефактчик. — Ты понимаешь, что станешь моим близким родственником, и я буду распоряжаться твоей жизнью?

— Так другого пути всё рано нет, — пожала я плечами.

— Твои родители не смогут предъявить на тебя права.

— Я сирота, — ответила абсолютно честно.

Про то, что права и ещё ого-го какие может предъявить муж, я скромно промолчала.

— Вот как? — удивился господин Шорткат. — Может, расскажешь о себе.

Я отрицательно покачала головой.

— Возможно, в другой раз? — улыбнулся учитель. — Идем. Я покажу тебе рисунок для браслетов. Выберешь сам.

Согласовывать узор для браслета пришлось долго. Кроме родового герба нужно было продемонстрировать то, что я, несмотря на отсутствие темной пряди в волосах, являюсь представителем главной ветви. Но до вечера первая восковая форма была готова.

А утром я обнаружила на прикроватном столике великолепный золотой браслет. Похоже, что учитель не спал всю ночь. Иначе такую красоту не успел бы сделать.

Я по случаю «выхода в люди» одела свой единственный нарядный костюм и вместо сапог ботиночки. Тем более, что на улице было довольно тепло. Хотя странное ливийское лето в большей степени напоминало коберскую весну. Снег почти везде растаял, но особого тепла не было. А видневшиеся вдалеке горные вершины, по-прежнему сверкали снегом.

До храма мы ехали в закрытом экипаже, мне настоятельно было велено не выглядывать в окно. Похоже, что господин Шорткат волновался не напрасно. Уже на входе в храм я ощутила повышенное внимание со стороны мужчин. И разочарованные взгляды невольных свидетелей нашей церемонии. К моему удивлению ливийцев толпилось в храме довольно много. Но, как пояснил учитель, это было связано со скульптурой. Господин Шорткат так трогательно пытался протиснуть меня в первые ряды, чтобы я смогла увидеть статую, что пришлось проявлять искреннюю заинтересованность. Хотя слишком близко подходить опасалась. А ну как, кто сравнит лицо. Муж утверждал, что я получилась очень похоже. Так что наедятся на прямые волосы и другой цвет глаз, не стоило. Могут и опознать.

— Сар, теперь можешь обращаться ко мне на ты и по имени, — сказал учитель, когда мы вышли из храма.

— Шорткат?

— Лучше Шор. Тогда все поймут, что мы близки.

Я напряглась. А учитель похлопал меня по плечу и заверил, что это только формальность. Будем наедятся, что так.

А вернувшись домой, я обнаружила огромный букет цветов у себя в спальне.

— Там цветы, — сообщила я учителю.

— Похоже, что мы успели вовремя. Драфонт перешёл в наступление.

— Это от него подарок? Забавно. Мне мужчины никогда не дарили цветы.

Между прочим, чистую правду сказала, а ливиец весело расхохотался.

— Я пошлю ему записку, что принял тебя в свой род. Думаю, что этого будет достаточно.

Как оказалось, советник намёка не понял. И через пару дней пригласил в гости. Правда, нас обоих, вероятно понимая, что без покровителя я не приеду.