Единственное, что пока неизвестно, — пострадает ли в процессе кто-нибудь из людей Мот, или все-таки удастся этого избежать.
На самом деле, молодые лорды очень удачно выбрали свою мнимую главную цитадель — хотя она и не принадлежала никому из членов Совета. Последнюю пару столетий это было маленькое поместье незначительного эльфийского лорда. Никто из могучих соседей не поглотил его исключительно потому, что этот лорд никогда ни с кем не ссорился, никогда никого не оскорблял и не производил ничего более завлекательного, чем пряности и пряные травы. Это была кропотливая работа, и никто из великих лордов не жаждал с нею возиться. Так что В'траина Илдрена лорда Джеремина, его жену, дочь и рабов оставили в покое.
По крайней мере, вплоть до мятежа. На настоящий момент лорд Илдрен с домочадцами дожидались завершения сражения в одном из городов, обосновавшись в гостинице.
Что ж, тем хуже для него. Речь, в сущности, шла не о нем, а о его поместье. Это было одно из первых укрепленных поместий в здешних краях, и строили его в те времена, когда у людей еще имелись свои армии, и эльфы их все-таки опасались. Затем поместье дополнительно укрепили в начале первой Войны волшебников, превратив его в небольшое, но надежное убежище. По мнению Киртиана, бывший владелец поступил бы куда разумнее, если бы просто заперся в своей крепости, а не удрал в город, чтобы ютиться там в переполненной гостинице.
Но лорд Илдрен предпочел бежать, и мятежники, заняв его поместье, устроили там учебный лагерь для своих людей-бойцов.
А потому это поместье до сих пор не имело особого стратегического значения. Но Киртиан и Мот решили, что оно прекрасно годится на роль штаб-квартиры мятежников. Если убедить всех, что именно здесь цитадель молодых лордов, никто не станет после завершения спектакля искать их в поместье Мот.
Остается надеяться, что никто из членов Совета не задумается, отчего это мятежникам хватило ума выбрать в качестве штаб-квартиры такое надежное укрепление, и при этом хватило глупости выйти и принять бой за его стенами.
Впрочем, великие лорды не привыкли анализировать стратегию врага. До тех пор, пока все идет так, как им угодно, они вряд ли станут слишком пристально присматриваться к ситуации и размышлять, почему все сложилось именно так.
«И именно поэтому они и оказались теперь в столь затруднительном положении!»
Где-то над головой сонно чирикали какие-то птахи.
Они как раз начали просыпаться. Скоро пора начинать наступление.
В тусклой предрассветной синеве начали вырисовываться иссиня-серые тени: округлые силуэты — кусты и деревья, заостренные — скалы, а вон те прямоугольники и квадраты, виднеющиеся в нескольких лигах от холма, — башни поместья.
Стало светлее, хотя рассвет еще не наступил — лишь на востоке медленно разгоралась заря. На стене крепости маячил одинокий часовой. Вот небось хохочут сейчас великие лорды, наблюдающие за этим в телесон. Один-единственный часовой! И ворота нараспашку!
Ворота действительно были открыты, чтобы армия могла без помех выплеснуться наружу. Они это сделают, когда часовой «заметит» авангард вражеских войск, пытающихся скрытно подобраться к крепости, и «поднимет тревогу».
Вдруг далекая фигурка на стене шевельнулась, и послышалось пронзительное пение трубы. Покой раннего утра разлетелся вдребезги, словно стекло на камнях. Из ворот с воплями хлынули бойцы, но для Киртиана их голоса слились в единый неразборчивый гул.
Пора подавать сигнал.
Киртиан привстал на стременах, вскинул правую руку и послал в синевато-серую чашу утреннего неба магическую молнию — не молнию-стрелу, а одну из безвредных молний-иллюзий, которые частенько украшали их вечерние празднества. В воздух взлетел беззвучный фонтан разноцветных искр. Теперь пришел черед его армии; бойцы Киртиана выскакивали из засад, где они пролежали полночи, и бесшумно неслись вперед, словно армия призраков…
Но они недолго помалкивали; в конце концов, нельзя так много требовать от живого существа из плоти и крови.
На середине холма у них то ли нервы не выдержали, то ли возбуждение взяло верх, но из сотен глоток одновременно вырвался боевой клич. Земля под копытами лошади Киртиана содрогнулась, и перепуганные птицы порскнули в разные стороны.
В тот самый миг, когда две армии сошлись, Киртиан заметил молодых лордов, выезжающих из ворот своей крепости. Он узнал их по ярким, красочным доспехам. Лошади несли их сквозь поток их же собственных бойцов, и молодые лорды двигались, словно обломки кораблекрушения на волнах людского моря.
«Ха!»
Киртиану ведено было не мешкать, вот он и не стал мешкать. Едва лишь первый из всадников выбрался из людского потока, как Киртиан прицелился — зачерпнул силы из глубины своего существа, — вскинул над головой сцепленные руки и послал в ближайшего молодого лорда молнию-стрелу.
Молния-стрела сорвалась со сцепленных рук и понеслась над полем битвы, словно комета. Все, кто увидел ее и успел отреагировать, с криками кинулись врассыпную.
Всякий, кому хоть раз приходилось иметь дело с молниями-стрелами, сразу сказал бы, что эта молния смертоносна — и очень сильна.
Готово! Она попала в цель! На миг у Киртиана перехватило дыхание. А вдруг Мот ошиблась? Но в тот же самый миг он осознал, что Мот не ошиблась: смертоносная молния ударила в мятежника и разлетелась тысячей сверкающих осколков. На миг Киртиан потерял противника из виду.
Но оказалось, что молодой лорд жив и невредим — только его несчастная лошадь застыла на месте, словно вкопанная.
«Ура! Работает!» Окончательно удостоверившись, что он никого не убьет, Киртиан избавился от последних колебаний. Наконец-то он ощутил хотя бы тень возбуждения битвы, торжество победы. Молния за молнией неслись вниз и били в грудь молодых лордов. Молния за молнией рассыпались, не причинив им никакого вреда.
Бойцы обеих сторон старались убраться с дороги молний, и в результате сражение превратилось в цепь поединков. Да и то сражающихся было немного: большинство бойцов прекратили бой. Это тоже было частью плана.
Всякий нормальный командир лишь воспрял бы духом, убедившись, что оружие врага не причиняет ему ущерба Но молодые лорды сделали вид, будто «запаниковали», столкнувшись с таким сильным магом.
Они развернулись и обратились в бегство. Причем бежали они не единым отрядом, а врассыпную, сквозь ряды своих же бойцов. Людям приходилось уворачиваться от копыт стремительно несущихся боевых коней. А мятежники неслись кто куда (только не в сторону врага) и продолжали в притворном ужасе настегивать коней. При виде бегущих командиров (конечно же, их отступление было сигналом для части людей, сообщающим, что пора переходить к следующему пункту плана) армия мятежников прекратила едва начавшийся бой. Рядовые лишились начальников и оказались предоставлены сами себе. В общем, у них не осталось никаких причин выполнять приказы хозяев, которые их же и бросили. Большинство солдат стали сдаваться или пустились наутек. Удирали в основном люди Киртиана: их привели сюда в качестве подкрепления, чтобы придать армии мятежников более многочисленный и грозный вид.
Теперь же они побросали оружие, чтобы легче было бежать, и отправились к Вратам. Им пора было возвращаться домой.
Остальные тоже побросали оружие, но, вместо того чтобы бежать, стали поднимать руки, показывая, что сдаются.
Киртиан на это и рассчитывал. И теперь он не без удовольствия наблюдал, как сдающиеся перегораживают путь тем, кто мог бы присоединиться к бегущим.
Бойцы великих лордов кинулись в погоню — но авангард почти целиком состоял из людей Киртиана, и они Умудрились перекрыть дорогу тем, кто следовал за ними, и те в результате застряли среди сдающихся. Благодаря возникшей пробке тем, кто возглавил бегство, удалось скрыться.
К тому моменту, как погоня возобновилась, беглецы оказались слишком далеко, и догнать их смогли бы разве что конные. А потому, поскольку Киртиан, наблюдающий за Происходящим со своего командного пункта на холме, ничего насчет погони не приказывал, бойцы предпочли заняться чем попроще — то есть теми, кто сдался. Мот и леди Виридина приняли меры предосторожности и, повозившись с рабскими ошейниками, сделали так, будто казалось, что молодые лорды нашли способ преодолеть заклинания первоначальных владельцев. Рабы-гладиаторы — единственные, кто все-таки годился для сражений, — были по нынешним временам слишком ценны, чтобы убивать их или наказывать за то, чему они на самом деле и не могли противостоять. Ну а если найти первоначальных владельцев не удастся, гладиаторов, скорее всего, поделят между великими лордами, как трофеи.