Если он примет предложение Эрскина, он получит братство и тесные узы семейного клана и поедет строить новый городок, а, может быть, со временем и город, который будет их первым шагом назад к тому пути, который грехи Древних отняли у потомков. Это будет трудная жизнь, но по-своему интересная и такая же полная приключений — хотя он никогда не зайдет так далеко, как с Мэрфи.

Но был и третий путь. И он начинался с выбора, о котором он знал слишком хорошо. Когда он думал, что умирает, тогда, во время битвы, ноги ступили на него против его воли. Этот путь вел в разреженный холод горных вершин, в суровый холод наказания, боли и вечного упадка духа.

Поэтому, когда он поднял голову, он не посмел взглянуть ни на Эрскина, ни на Мэрфи, но поймал и задержал на себе непреклонный взгляд Ярла. Потом он спросил:

— Это правда, что я вне закона?

— Тебя три раза вызывали к Костру Совета.

Форс признал эту истину и принял ее. Но у него был еще один вопрос:

— Поскольку меня там не было, чтобы ответить, я имею право на отмену всего в шестимесячный срок?

— Имеешь.

Форс взялся за перевязь, которой к груди была привязана его правая рука. Были шансы, что ее вылечат и она снова станет такой же прямой и сильной. Целитель, исследовав рану, обещал ему это.

— Тогда, я думаю, — он почувствовал, что вынужден остановиться и подобрать слова, чтобы вновь овладеть своим голосом, — я отправлюсь в Айри и буду притязать на это право. Шесть месяцев еще не истекли…

Звездный капитан кивнул.

— Если ты сможешь ехать, через три дня ты будешь уже там и успеешь.

— Форс! — При этом возгласе Эрскина горец вздрогнул. Когда он повернул голову, голос его был все еще тверд.

— Именно ты сам, брат, был тем, кто однажды говорил о долге…

Рука Эрскина упала.

— Помни — мы братья, ты и я. Там, где находится мой очаг — там всегда есть место для тебя. — Он, не оглядываясь, отошел, и его поглотила толпа его соплеменников.

Мэрфи очнулся от задумчивости. Он пожал плечами. У него уже были другие планы, другие намерения. Но он задержался на некоторое время и сказал:

— Отныне, с этого часа, в моем табуне для тебя скачет конь и в моей палатке есть место и мясо для тебя. Ищи Знамя Рыжей Лисицы, когда тебе понадобится помощь, мой юный друг. — Его рука коротко отдала ему честь, потом он тоже зашагал прочь.

Форс повернулся к Звездному Капитану:

— Я поеду…

— Со мной. Мне тоже надо отчитаться перед племенем… мы будем идти вместе.

Было ли это хорошей новостью или наоборот? При иных обстоятельствах Форс не мог бы желать лучшего, чем путешествовать в обществе Звездного Капитана. Но теперь он был пленником Ярла. Он сидел, мрачно глядя на поле боя… Это только мелкая стычка, о которой Древние с их воздушными флотами и бронированными колоннами машин не стали бы и упоминать. И все же здесь произошла настоящая война, и из нее родилась идея. Наверное, эта идея окажется поворотным пунктом для всех людей на Земле. Им предстоит идти долгой и извилистой дорогой — по пути назад, к такому миру, каким его знали Древние. Может быть, даже сыновья сыновей тех, кто здесь сражался, не доживут до того, чтобы увидеть больше, чем слабые признаки начинающегося возрождения человечества. А может быть, грядущий мир будет лучшим миром?

Степняки и темнокожие были все еще подозрительны, все еще остерегались друг друга. Скоро эти племена на какое-то время расстанутся. Но, наверное, месяцев через шесть отряд степняков снова забредет на юг, навестит излучину реки и удивленными глазами увидит стоящие там хижины. И один всадник обменяет хорошо выделанную шкуру на глиняное блюдо или ожерелье из цветных бус, чтобы взять его с собой и подарить его своим женщинам. Потом придут другие, и со временем между племенами произойдут браки. А лет через пятьдесят это будет одна нация.

— Там будет единая нация, — Форс пригнулся в седле спокойной старой лошади, навязанной ему Мэрфи. Два дня прошли, но на утоптанной земле долго еще будут сохраняться шрамы боя.

Ярл бросил оценивающий взгляд на поле, которое они пересекали.

— И сколько лет пройдет, прежде чем произойдет такое чудо? — спросил он со своей обычной иронией.

— Пятьдесят… наверное, лет пятьдесят…

— Если ничего их не остановит… да… ты, может быть, прав.

— Ты думаешь о Чудище-мутанте?

Ярл пожал плечами.

— Я думаю, что он — предупреждение… могут быть и другие явления, являющиеся препятствием.

— Я — мутант. — Форс во второй раз сделал это горькое заявление. Он снова произнес его перед единственным человеком, которому не хотел об этом говорить.

Ярл не клюнул на это.

— Я подумывал, что мы все можем быть мутантами. Кто теперь может сказать, что мы той же породы, что и Древние? Я верю, что пришло время всем нам посмотреть этому в лицо. Но вот другой факт — Чудище. — И он обрушил на Форса град вопросов, пока тот не рассказал ему все, что увидел, пока был в плену у врага.

Два дня спустя на фоне неба перед ними четко вырисовывались горы. Форс знал, что к ночи, если они сохранят прежнюю скорость движения, они пройдут аванпосты Айри. Он неуклюже пошарил на поясе одной рукой и вытащил из ножен меч. Когда Ярл поравнялся с ним, он протянул его ему рукояткой вперед.

— Теперь я твой пленник, — он постарался придать своему голосу равнодушное выражение. Это и так у него получалось. Казалось, что его больше не волновало, что случится с ним в последующие несколько дней. Это был отрезок его незаконченной жизни, который должен быть завершен, прежде чем он останется позади. Но теперь ему не терпелось покончить со всем этим, стать отверженным, быть исключенным из племени, и снова уйти в дикие места, — он был готов к этому и не боялся.

Ярл, не проронив ни слова, взял его меч. Форс, взглянул на ожидавшую Люру. Она мысленно рвалась, вдруг натянув поводок верности, привязывавший ее к нему все дни опасности. Она тоже хотела увидеть горы, но по другой причине. Он освободил ее одним движением мысли, и она в то же мгновение исчезла. По тому, что он с такой готовностью отпустил ее, он знал, что она с такой же готовностью вернется, когда до конца выполнит свои дела. Потом Форс ехал как во сне. Он не обращал почти никакого внимания на жителей Айри, выходивших из своих укрытий на аванпостах, чтобы приветствовать Звездного Капитана. Они не заговаривали с ним, и у него не было никакого желания заговаривать. В нем лишь сильнее и сильнее разгоралось желание, чтобы суд начинался как можно скорее.

Наконец, он оказался в одиночестве во внутреннем помещении Звездного Дома, том же самом, в которое он самовольно забрался. Пустой крюк там, где некогда висела Звездная Сумка Лэнгдона, был напоминанием о совершенном преступлении. Слишком плохо, что задуманное им предприятие полностью провалилось. Теперь он никогда не сумеет доказать правильность предположений своего отца. Но даже эта мысль не угнетала его слишком сильно. Он мог отправиться туда вновь — но самостоятельно, а не по милости других людей.

На голом камне стены отражался свет от Костра Совета. Старейшины собрались, чтобы судить его. Но решающий голос против него принадлежал именно Звездным Людям. Ведь он ограбил Звездный Дом, он надругался над Звездными таинствами и традициями.

Услышав почти неслышные шаги в наружном помещении, Форс повернул голову. За ним пришел один из Звездных Путешественников-неофитов: Стивен из клана Ястреба. Форс последовал за ним в круг, освещенный огнем и опоясанный рядами белых пятен, которые были лицами, лишенными всякого выражения.

Все старейшины были здесь, все вместе. Целитель, Летописец, Хозяин Полей, Командиры Охотников и Защитников. А за ними были земледельцы, охотники, разведчики и сторожа. На другой стороне находилась большая группа Звездных Людей с Ярлом во главе.

Форс вышел на гладкий каменный уступ один, высоко поднял свою голову с серебристыми волосами, выпрямив спину и плечи.

— Форс из клана Пумы. — Это был Харсфорд, Попечитель Айри.