Не сработало.

«Ладно, — сказала я себе. — Успокойся».

К счастью, папы не было дома (опять). Интересно, может, он действительно избегает меня, поскольку не болел ветрянкой? А? Он и не помнит, болел или нет. Он убил клетки своего мозга, в которых хранилась эта информация много лет назад. Я совершенно уверена, он бы очень удивился, если бы узнал, что у него вообще было детство. В любом случае я не стала бы его упрекать за то, что он меня избегает. Кому охота заболеть ветрянкой? Хотя я уже привыкла к этому зуду. И обнаружила, что если принимать регулярно антигистаминные препараты, то зуд действительно уменьшается. Хотя вам при этом хочется спать. Очень.

— Так, Кот, — сказала я. — Почему бы тебе не пойти и не найти Попугая?

Я вернулась в гостиную и выглянула на улицу, как мне казалось, со скорбным видом. Полагаю, не было ни одной причины, по которой я не могла бы сама отправиться искать птицу. Как далеко Попугай мог улететь? Он ведь довольно мелкий. Ну, ласточки тоже мелкие, но каждый год умудряются долетать до Сан-Хуан Капистрано ради развлечения туристов. До Австралии Попугай точно долететь не успел — это все, что я знаю.

Черт.

Дождь идет.

И ветер.

Через два часа я все еще шаталась по улице в пижаме (перепачканной краской), но нигде не было следов Попугая. Я замерзла, без сомнения заболела пневмонией и коклюшем одновременно. Наверное, стоило накинуть что-то поверх пижамы и надеть носки, прежде чем влезть в папины резиновые сапоги, но я так торопилась. Волдыри на ногах неприятно терлись о резину. Да, неплохо было бы быть в носках.

А вот солнечные очки нацепить я не забыла. Хотя на улице было пасмурно. Очевидно, из-за ветрянки вы становитесь более чувствительны к яркому свету. Короче, подведем итог: я шла по улице в резиновых сапогах, пижаме, солнечных очках, с волдырями и кошмарной прической. Должно быть, я выглядела совершенно невменяемой. Сейчас я уже понимаю, что мне крупно повезло: никто не позвонил в полицию и не сообщил, что по соседству бродит какая-то сумасшедшая с сачком в руках. Я подумала, что мне понадобится что-нибудь, чем можно ловить Попугая, если он будет обнаружен сидящим высоко.

И уж точно мне повезло, что кое-кто (Джей Ти) не видел меня в таком состоянии.

Учитывая мою невезучесть, это просто улыбка фортуны.

Три часа прошло. Все еще ничего.

Я сдалась и пошла домой.

По дороге мне пришло в голову, что вот уже несколько дней я не думала о Джей Ти (очень часто, а может и вообще). Неужели моя страсть к нему поутихла?

На минутку мне почти стало жаль тех часов, которые я провела в мыслях о нем. Сколько драгоценного времени потрачено впустую! Теперь, когда я перестала думать о нем, у меня полно всяких других полезных мыслей.

Или нет.

Я вяло тащилась вдоль тротуара и думала, каким же идиотом был Джей Ти, когда говорил со мной по телефону.

И как он не мог вспомнить моего имени на следующий день.

А его придурковатый двоюродный братец заразил меня ветрянкой.

И какой Джей Ти был симпатичный. И есть.

Как хорошо мы смотрелись бы вместе. (NB: если я вообще буду когда-нибудь нормально смотреться.)

Черт.

19:32

Я успешно добралась до ящика с играми, не заснув по дороге, что было бы неудивительно (я все еще чувствую себя такой усталой). Но, к несчастью, в ящике лежала лишь одна игра под названием «Спиритический сеанс». Что бы это ни было, она подозрительно напоминала какую-то забаву хиппи. Да и на коробке были нарисованы именно хиппи.

Наверху меня ждала Кики. Мы обе тщательно избегали упоминания имени Брэда. Он, кстати, со вторника так и не звонил, но мне плевать.

Ладно, мне не плевать. Но он мне не нравится.

Просто хочу, чтобы я ему нравилась.

— Я видела такую в фильме ужасов, — сказала Кики с опаской, доставая спиритическую доску из коробки.

— По виду не очень-то страшно, — весело отозвалась я. Ну, правда ведь. Просто доска с буквами, цифрами, луной и солнцем. Чего тут бояться?

— Это средство общения с умершими, — пояснила Кики. — У меня от этого мороз по коже.

— Да ладно тебе, — сказала я. — Тем более, это единственная игра, которая у меня есть. И по телику ничего. И если мне придется смотреть это «ничего» хотя бы еще одну минуту, то я, наверное, умру. Может, умершие помогут нам отыскать Попугая до того, как вернется папа и убьет меня.

— Не думаю, что умершие помогут нам в этом деле, — сказала Кики, почесывая свою мускулистую ножку. — Или восставшие из мертвых.

Она бежала ко мне прямо от своего дома, это километров десять, или сорок тысяч миль. Вообще-то я понятия не имею, ни сколько миль, ни сколько километров, я не умею оценивать расстояния. Несмотря на то что ей пришлось преодолеть бегом неопределенной длины дистанцию (но, поверьте мне, это далеко), она даже ни капельки не вспотела.

Я вспоминаю пробежки. С любовью. Нуда, однажды я врезалась в дерево, и это был неприятный опыт, но не настолько, чтобы я разлюбила спорт насовсем.

— Я скучаю по нашим пробежкам, — сообщила я.

— Да? Ты бегала всего пару недель назад и сказала, что ненавидишь бег. На самом деле, ты заявила об этом раз четыреста.

— Я действительно ненавижу бегать, — призналась я. — Просто я скучаю по нашим пробежкам. Я учусь любить бег. Я уже полюбила саму идею бега. Это первый шаг. Что если я больше никогда не смогу бегать? Что тогда?

— Да ладно тебе, — сказала Кики. — Это всего лишь ветрянка, а не что-то смертельное. Я ею болела — и ничего, жива.

— Ну, ветрянка тоже может привести к летальному исходу. Я проверяла.

— Нечего рыскать по медицинским сайтам в Интернете и зря себя накручивать.

— Я себя не накручиваю, — возразила я. Хотя действительно чувствовала легкое беспокойство. Ну, у меня еще осталось много волдырей. Больше, чем у Брэда, насколько я помню. И если кто-то из нас двоих и помрет от ветрянки, ставлю на то, что это буду я.

— Как ты думаешь, если я умру, Джей Ти придет на похороны? — спросила я.

— Ох, заткнись, я не собираюсь отвечать на этот вопрос.

— Он спрашивал обо мне? Ты с ним разговаривала? В чем он был сегодня?

— Ох, — вздохнула Кики.

И только тогда до меня дошло, что что-то случилось. Абсолютно ясно, что Кики пытается от меня что-то скрыть. Желудок налился свинцовой тяжестью и провалился камнем вниз. Понимаете, не просто от этого «ох», а от того, как это было произнесено.

— Кики, — сказала я, застыв на месте. Спиритическая доска лежала на столе передо мной, а пластиковая стрелка, которую до этого я машинально крутила, теперь была зажата в моей руке. — Расскажи мне.

— Нечего рассказывать! — отрезала Кика своим фирменным лживым тоном. Затем тряхнула волосами. (Она только недавно распрямила их с помощью какой-то японской технологии, и сейчас они по цвету были точь-в-точь… не знаю что. Что-то черное и блестящее.) Затем Кики собрала свою гриву в конский хвост, пока я сосредоточенно пыталась смотреть на нее «дурным глазом». Этого она долго выносить не может. Ее легко напугать. — Хм, в чем же он сегодня был? Ну, в джинсах, футболка такая белая, а на ней… Нет, на ней ничего не было. Только пуговицы. На воротнике. Ты знаешь, о чем я.

— Кики! — в ужасе воскликнула я. Очевидно, что случилось что-то очень плохое. — У него новая подружка?

— Ты болеешь, — сказала она. — Ты к такому не готова.

Она выглядела по-настоящему обеспокоенной.

— Что? — завопила я. — Что? Что? Он встречается с парнем? С прошлой недели он успел превратиться в педика? Что случилось? Скажи мне немедленно!

— Эй, — сказала Кики, глядя поверх моего плеча. — Это ведь Попугай?

Да, это был он.

На самом деле это был знак от норн, Бога, Будды или еще кого-то всемогущего.

Мы побежали (ну, по крайней мере, Кики побежала, а я заковыляла) на улицу и битый час гонялись за Попугаем по саду (может возвращение птички и было Знаком, но этим Всемогущие, видимо, решили ограничиться, поскольку дальнейшей помощи не последовало). В погоне за Попугаем мы истоптали все мои ценные (ладно, дохлые) экологически чистые овощи. Я сорвала со стебля засохший стручок гороха и съела его. Сырой горох ужасно вкусный, не понимаю, почему большинство людей едят его консервированным, а не сырым.