Сергей Павлович пошутил:
— Ну как, голубчики, хорошо погрелись под «юпитерами»? Ничего, не унывайте, ягодки еще впереди, это только цветочки! А сейчас — всем отдыхать. Завтра у нас тяжелый день…
Сам Главный конструктор не торопился уходить. Он заглянул в зал монтажно-испытательного корпуса посмотреть, как идет сборка. Все шло четко по графику. Побыв здесь еще немного, Королев успокоился.
— Я, пожалуй, поеду и чуток отдохну. Надо бы поспать перед трудным днем. Завтра будет именно такой… Рекомендую отдохнуть и вам, время уже позднее…
— Постараюсь, — ответил я и только тогда заметил, как смертельно устал Главный, как осунулось его лицо, а под глазами появились тени. Осуществление заветной мечты давалось ему слишком дорогой ценой.
— И жену с детишками обрадуете, — продолжал Королев. — Они, наверное, давно вас толком-то и не видели. Все на работе пропадаете… Отдыхайте! А утречком, перед выездом на старт, встретимся…
Сборка ракетно-космического комплекса продолжалась. Я вызвал машину и около полуночи был дома. Жена и дети уже видели десятые сны, так что предсказание Сергея Павловича о радости домашних по случаю прибытия отца не сбылось. «Доберется ли он сам сегодня до постели?» — подумалось тогда. Еще до моего отъезда Королев вспомнил о чем-то недоделанном и отправился в комнату связи.
Долго не мог уснуть. Да и спалось плохо. Уже часа в четыре утра я был на ногах. Приведя себя в порядок, наскоро перекусил и уехал обратно. Ночь была прохладная и ветреная, небо сплошь затянули облака. Прогноз синоптиков не оправдался, и я подумал, что не зря захватил с собой меховую куртку.
В голове навязчиво свербила мысль: «Как там? Все ли в порядке?» Успокаивал себя: «Все должно быть нормально. Если бы была серьезная заминка при сборке, то мой помощник — по давно заведенной традиции — позвонил бы мне по телефону». Звонка не было. Следовательно, и беспокойство напрасно… «А вдруг что-нибудь произошло, пока я в дороге?» — снова засомневался и попросил водителя прибавить скорость. Ох уж эти интуитивные сомнения! Как они усложняют жизнь. Сам себе «забаву» придумаешь, а потом и избавиться от такого «развлечения» никак не можешь…
У входа в монтажный зал столкнулся с руководителем сборки, — видимо, он уже поджидал меня. Лицо усталое, бледное.
— Стыковка корабля с ракетой-носителем прошла без замечаний, — доложил он. — А вот телеметристы все еще возятся!..
Обеспокоенно взглянул на часы. Была половина седьмого. «Многовато! — подумал. — Сейчас подъедет Королев, начнут съезжаться члены Госкомиссии, тогда только держись!»
Переговорив с начальником телеметристов, старым и опытным работником, понял: торопить их бесполезно, все делается правильно, а техника есть техника, и всего не предусмотришь. Дефекты (их испытатели окрестили «бобами»), как известно, вовремя не возникают. Здесь действует вечный закон «бутерброда», который всегда падает маслом вниз, а «бобы» — сиречь неполадки, — как правило, «выскакивают» перед прибытием начальства, когда на их устранение совсем нет времени.
И точно. Минут через десять — пятнадцать в монтажно-испытательном корпусе появился Королев. По его лицу видно: недоволен, смотрит исподлобья. По-видимому, о заминке у телеметристов ему уже известно, и это его всерьез обеспокоило. Подошел к Королеву и кратко доложил:
— Заканчиваются монтажно-сборочные работы и просмотр исходных данных телеметрии… Есть небольшая задержка с системой измерений…
Королев молча пожал мне руку и вместе со своим заместителем по летно-конструкторским испытаниям Леонидом Александровичем Воскресенским направился к площадке обслуживания, где работали четверо телеметристов. Я последовал за ними. Главный постоял минуту, перевел взгляд на часы и, глядя мне в глаза, спросил, словно ему это не было известно:
— Вы, кажется, намечали вывоз на семь часов? По всему было видно, что он едва сдерживает гнев.
Да и то, что он не обращается по имени-отчеству, — верный признак надвигающейся грозы.
— Не хотите ли вы сказать, что придется перенести вывоз ракеты на более позднее время? — не получив ответа, продолжал Главный. — Так вы думаете? — И уже более спокойно — Очень бы этого не хотелось!..
Мне тоже не хотелось начинать этот день с таких вот разговоров с Главным конструктором, тем более что в зале уже стали собираться члены Госкомиссии. Королев молча обменивался с ними рукопожатиями, хмурился, молчал. В это время монтажники стали отводить от хвоста ракеты площадки обслуживания, с которых испытатели-электрики проводили контроль соединения штепсельных разъемов между ракетой-носителем и кораблем «Восток». В ту секунду раздался голос одного из телеметристов: «Исходные телеметрии в норме! Закрываем лючки!»
— Подать тепловоз к установщику. Приготовиться к вывозу! — нарочито громко подал я команду, рассчитывая на совмещении последних операций выиграть несколько так необходимых минут.
На головном обтекателе еще заканчивали одевание термочехла, обеспечивающего температурный режим корабля при нахождении ракеты на старте, задраивали последние лючки, а телеметристы спускали с площадок обслуживания свою измерительную аппаратуру и инструмент, когда тепловоз с идущей впереди платформой прикрытия, выбросив к потолку сизый клуб дыма, медленно подъехал к установщику.
Королев внимательно наблюдал за происходящим. Теперь лицо его стало спокойным, видимо, он уже «перегорел». Но усталость не сошла. Ввалившиеся глаза и нездоровый цвет скул свидетельствовали о том, что он так и не прилег в эту ночь. Вообще-то говоря, это было похоже на него. Ведь даже при обыкновенных (это теперь я говорю «обыкновенных», в те годы таковых не было!) пусках Главный обязывал нас, его помощников, звонить ему в домик в любое время дня и ночи, если в ходе испытаний возникало вдруг что-то непонятное или требовалось доложить об их завершении. Да и никогда не был этот человек равнодушным к делу. Всю жизнь!
Мягко, с легким металлическим звоном, защелкнулась автосцепка. Установщик, несмотря на «башмаки», подложенные под колеса, слегка дернулся, и ракета-носитель, как гибкий хлыст лозы, плавно заколебалась головной частью: вверх-вниз, вверх-вниз. Через несколько секунд она успокоилась.
— Термочехол надет!
— Ракета готова к транспортировке! — почти одновременно раздались доклады руководителей испытательных групп.
Неприятности, которые, к счастью, не переросли в нечто большее, остались позади, и я направился к Королеву спокойно и уверенно:
— Сергей Павлович! Есть предложение пройти к выходу, до вывоза ракеты осталось около минуты!
Он не ответил, обнял меня за плечо, слегка прижал к себе и пошел вдоль установщика к широко распахнутым воротам корпуса. Так он частенько «извинялся» за допущенную горячность, как бы говоря, что на сердце у него не осталось неприятного осадка.
Уже миновав тепловоз, Главный конструктор как-то облегченно вздохнул, слегка, одними губами, улыбнулся и спросил:
— Ну что, Анатолий Семенович, поехали?
— Поехали, Сергей Павлович! — ответил я, почувствовав изменение настроения Главного. Да и сам был доволен, что не подвели, не подкачали ребята.
— Вывезти ракету на стартовую позицию! — подаю последнюю команду и озорно киваю на циферблат часов Королеву. Стрелки показывали ровно семь. Шутка сработала, и мы рассмеялись.
Тепловоз дал короткий гудок. Работавшие на холостом ходу дизеля взревели, выбросив из короткой трубы клубы дыма, так что потолочные светильники затянуло сизым туманом. В зале запахло гарью. Звонко звякнули буфера, противно заскрипели по песку колеса. Ракета вновь плавно и упруго качнулась. Тепловоз медленно двинулся к выходу.
Небо сплошь затянуто свинцово-серыми слоистыми облаками. Порывистый ветер гнал поперек дороги песчаную поземку. Капризы погоды не стали помехой для киносъемки. Слепили «юпитеры», неумолчно стрекотали камеры, с которыми то тут, то там выскакивали вездесущие операторы. Королев, наблюдая за ними, недовольно морщился, но молчал. Очевидно, вся эта суета его раздражала, он не выносил шумихи в серьезном деле. Но момент был историческим, и Главный терпел.