Но как раз нарушением Каллимаховой программы являлась поэма Аполлония, неудачная в общем попытка создать эпос в гомеровском духе, но с прибавкой целого ряда чуждых этому духу и, наоборот, близких и желанных вкусам современного Аполлонию общества элементов, своего рода «полуреволюция», согласно удачному выражению Круазе. Со своей поэмой Аполлоний выступил приблизительно в шестидесятых годах III века до н. э., но можно думать, что выходу в свет всей поэмы в ее целом предшествовало предварительное ознакомление с нею публики: автор выступал с отдельными частями ее на публичных поэтических состязаниях. Как бы то ни было, поэма была встречена Каллимахом и его кружком с большим недоброжелательством, и на этой почве между учителем и отщепенцем-учеником возгорелась вражда, которая стала обостряться чем дальше, тем сильнее. Отзвуки этой вражды мы можем проследить до известной степени по тем выпадам против Аполлония, которые сохранились в стихотворениях как самого Каллимаха, так и его литературного союзника, Феокрита. Но вряд ли одна вражда из-за несходства в литературных взглядах могла иметь для Аполлония те роковые последствия, которые выпали затем на его долю. Трудно предположить, чтобы неодобрительное и враждебное отношение Каллимаха и неудача, постигшая поэму у публики, если только подобная неудача действительно имела место (последующий успех поэмы как будто говорит против!), вынудили Аполлония сложить с себя должность главного библиотекаря и покинуть Александрию, и это, когда его воспитанник, Птолемей Эвергет, стал с 259 года до н. э. наследником престола. Правильнее думать, как это и делает Виламовиц («Неllenistische Dichtung», I, 207), что на судьбу Аполлония повлияла какая-то дворцовая интрига, из-за которой Аполлоний впал в немилость у царя Птолемея Филадельфа и к которой мог приложить свою руку и близкий к престолу Каллимах, таким путем отделавшийся от нежелательного ему литературного противника. Не указывает ли на причастность Каллимаха ко всему происшедшему и тот факт, что преемником Аполлония по управлению библиотекой становится соотечественник Каллимаха и его друг Эратосфен из Кирены?
Вражда между Аполлонием и Каллимахом продолжалась и после удаления первого из Александрии, мало того, она стала еще ожесточеннее. Если раньше не Аполлоний был зачинщиком ссоры, то теперь и он не остался в долгу у Каллимаха. Так, например, до нас дошла одна его эпиграмма, в которой он в очень грубой форме вышучивает «Причины» Каллимаха, да и вообще нам известно, что эта эпиграмма не была единственной стрелой, выпущенной им против своего врага. В свою очередь, Каллимах, помимо ряда частных выпадов, обрушился на Аполлония с маленькой, не дошедшей до нас поэмкой «Ибис», а также в конце своего гимна к Аполлону в иносказательной форме устами бога вынес уничижительный приговор поэме Аполлония. Мало того, дело рисуется так, что бог пинком ноги отбрасывает Зависть, олицетворяющую собой Аполлония, и таким образом отрешает ее от общения с собой, — ясный намек на изгнание Аполлония из Александрии и на исключение его из круга александрийских поэтов.
После испытанной неудачи Аполлоний, как было указано выше, удалился на Родос, где получил права гражданства и где оставался до конца своей жизни, пользуясь там заслуженным почетом и навсегда порвав с не признавшей его Александрией. Правда, в одной из биографий говорится, что будто бы под конец жизни он вернулся на родину, был снова заведующим библиотекой и, умерев, был похоронен рядом с Каллимахом. Однако, как явствует из вышеупомянутого Оксиринхского папируса, эти сведения неверны: они покоятся на смешении Аполлония, автора «Аргонавтики», с более молодым, чем он, и рано забытым Аполлонием Идографом, который был вторым по времени преемником Эратосфена.
Что же касается до самой поэмы Аполлония, то хотя Каллимах и отверг ее самым решительным образом, его приговор не оказался для нее смертным. Нежеланная для Каллимаха и его кружка, она пришлась по душе читающей публике и, в свою очередь, вызвала ряд подражаний, из числа которых можно указать на поэму Риана «Мессениака», воспевавшую деяния героя 3-й Мессенской войны (ок. 490 г. до н. э.) Аристомена.
Г. Церетели
255 Ст. 3. Пелий — сын Посейдона (см. ниже, ст. 13) и Тиро, жены Крефея. Он несправедливо согнал с престола своего брата Эзона, отца Язона; соответственно оракулу, он должен был опасаться человека об одной сандалии.
256 Арго. — Этому имени, означавшему, как это выясняется из Диодора (IV, 41, 3), «быстрая», уже в древности, видимо потому, что оно было не ясно этимологически, давались различные объяснения: например, его производили от определенного сорта дерева или связывали с именем Арга — строителя судна (см. ниже).
257 Ст. 4. Черные скалы — Симплегады, то есть «Сталкивающиеся», помещаемые у входа в Понт также и Гомером («Одиссея», XII, 70.)
258 Ст. 9. Анавр — ручей, стекавший с горы Пелион к востоку от Иолка.
259 Ст. 23. Орфей назван сыном Эагра, бога фракийской реки, именуемой также Гебр, и музы Каллиопы. Местом его рождения Аполлоний называет Пимплейскую гору в Пиэрии (Македония).
260 Ст. 29. Зона. — Схолий к этому стиху распространяет это наименование также на целую гористую местность. Пункт этот упоминается также у римлян Плиния («Естественная история», IV, 43) и Помпония Мелы (II, 2), который сообщает о лесе, низведенном туда Орфеевым пением.
261 Ст. 33. …покорный Хирона советам… — Соответственно рассказу Ферекида (у Аполлодора, I, 107 сл.), Язон, подобно Ахиллу и многим другим героям, был воспитанником кентавра Хирона.
262 Ст. 35-39. Астерион — фессалийский герой, эпоним одноименного города и уроженец города Пиресии. Апидан, Энипей — реки в Фессалии, сливающиеся при впадении в море.
263 Ст. 41. Соответственно схолию, Полифема называли также сыном Посейдона; родина его Лариса считается, по традиции, одним из древнейших поселений в Фессалии. Схолиаст называет ее Ларисой Гиртоной и локализует у подножия горы Оссы.
264 Ст. 45. По словам схолиаста, Ификл, герой фессалийской Фтиотиды, не был называем в числе аргонавтов древнейшими авторами. Аполлоний включает его в число участников похода как родственника Язона.
265 Ст. 50. Адмет — муж Алкесты, дочери Пелия, знаменитой по одноименной драме Еврипида. Город Феры был расположен неподалеку от Иолка.
266 Ст. 53. Эрит, Эхион. — Этих героев, в качестве детей Гермеса, включает в число аргонавтов также Пиндар («Пифийские оды», IV, 178). Город Алопа, из которого они происходят, находился в фессалийской Фтиотиде.
267 Ст. 54. Эфалид, наделенный от Гермеса даром нетленной памяти, служит аргонавтам вестником.
268 Ст. 57. Гиртон — город на реке Кенее, в фессалийской Фтиотиде. Кеней родился женщиной, но затем, по воле влюбившегося в нее Посейдона, обещавшего исполнить любую ее просьбу, был превращен в мужчину и сделан неуязвимым. По словам схолиаста, это он, а не его сын, был в числе аргонавтов. В качестве борющегося с кентаврами, начавшими бесчинствовать на свадьбе царя лапнфов Пирифоя, его называет и Гомер («Илиада», I, 264).
269 Ст. 65. Схолий к этому месту называет Мопса сыном Титарона, однако его прозвище Титаресий происходит, вероятно, от реки Титареса в Фессалии, притока Кенея.
270 Ст. 69. Ктимена — город в области фессалийского племени долопов.
271 Ст. 70. У Гомера («Илиада», XI, 785) Менетий, герой опунтских локров, является отцом Патрокла. В качестве аргонавта он фигурирует только у Аполлония.
272 Ст. 72-75. Евритион, Эрибот, Оилей — локридские герои. Оилей — отец одного из Аяксов, участников Троянской войны.
273 Ст. 78. Имя отца Канфа Канефа синонимично наименованию горы, находящейся на острове Евбея. Абант — герой, давший евбейцам имя абантов. Керинф — город на том же острове.