Этюд

**************************************************************************

Автор: Урфин Джюс

Фэндом: Ориджиналы

Персонажи: м/м

Рейтинг: NC-17

Жанры: Джен, Слэш (яой), POV

Посвящение:

мое спасибо для Motik за визуализацию, за музыку, за позитив, за слова

Примечания автора:

Этюд (фр. étude)

подготовительный набросок для будущего произведения

один из видов шахматной композиции

упражнение для совершенствования актерской техники

ролевая игра

**************************************************************************

Сюжет

Первый раз я его увидел у лифта. Не обомлел, нет. Растерялся. Потом бросал косые взгляды, выхватывая фрагменты, рассматривал и решил – случайность. Не бывает таких в жизни. Такие парни встречаются на обложках журналов, в гей-порнушке от «красавчиков», на рекламных плакатах, но не в лифтах совершенно обычных бизнес-центров среднего класса.

Второй раз это было внизу, в кафешке. Он совсем обыденно сидел над чашкой кофе и задумчиво водил пальцами по экрану смартфона. Реально выбесил, и я уже придирчиво и беззастенчиво пялился, недостатки искал. Но он, черт его побери, абсолютно соответствовал идеалу. Высокий, спортивный, с богатой шапкой волос, которая крупными картинными кольцами спускалась на шею, с прозрачной зеленью глаз, ровным носом и абсолютно порнографичным ртом. Есть такие… как будто только минуту назад он вытворял этим ртом самые невообразимые вещи.

В третий раз я понял, что теперь буду приходить на работу в строго установленное время, чтобы урвать эти несколько мгновений в лифте. Когда можно совершенно беззастенчиво влипнуть взглядом в матово-зеркальную поверхность кабинки и смотреть-смотреть-смотреть. Смотреть на эти руки с длинными пальцами, что ласкают экран смартфона, или на кадык идеальной формы под нежной кожей. Или на то, как локоны обнимают шею, обрамляют высокий лоб. Или на губы… Нет, на губы смотреть нельзя, потому что потом весь день просто невозможно работать. Можно смотреть на узкие бедра, на широкую пряжку ремня, на то, как мерно вздымается грудная клетка.

Заговорить, познакомиться мне просто не приходило в голову, потому что такие парни не существуют. Он первым нарушил тишину.

– На пятый?

Я молча кивнул и опять влип в его отражение. До меня как-то даже и не дошло сразу, что звуковой барьер нарушен.

– Погода сегодня паршивая, – сообщил он мне, не отрываясь от смартфона.

Нужно было ответить что-то нейтральное, но я не смог. Не удавалось вычленить из бешеного калейдоскопа мыслей одну, ту единственную адекватную фразу, меня хватило только на то, чтобы легким наклоном головы выразить согласие.

В тот день я запретил себе думать. Просто я понимал всю неадекватность картинок, которые выстраивались в моей голове. Самой невинной из них была та, в которой я падаю на колени и дотрагиваюсь до пряжки его ремня, а его пальцы нажимают на кнопку аварийной остановки. Впервые я хотел отсосать так, до выделившейся слюны.

«Картинки не разговаривают», – мысленно сообщил я его отражению.

***

Опоздал. Я стоял у закрывающегося лифта и понимал – сегодняшний день просто лишен смысла. Хотелось уйти. Выключить этот день. Поставить его на перемотку. Я отрицательно качнул головой разъехавшимся створкам лифта и пошел к лестнице. Мне нужно было время, чтобы задвинуть подальше воющее внутри разочарование пополам со злостью на самого себя. Мне нужно было вернуть на лицо незамутненное равнодушие. Ступенька за ступенькой, я чувствовал, как расслабляется стиснутая до болевого зажима челюсть. Как отпускает мимику лица сковавшее его напряжение. Ступенька за ступенькой. За спиной хлопнула дверь курилки.

– О, привет! Ты не куришь? Зажигалки, спичек нет? – врубилось в мою спину.

Я спустился, щелкнул зажигалкой, поднес огонек пламени к кончику его сигареты. Он, затянувшись, выпустил дым к потолку, продемонстрировав мне линию подбородка в совсем личном, интимном ракурсе. В том, который обычно доступен только любовникам.

– Макс, – он протянул мне руку.

Коснуться. Я заставил себя сжать руку ответным рукопожатием, да еще так, чтобы она не дрогнула, не вцепилась в эти пальцы, выворачивая в захвате, дергая на себя.

– Руслан. Извини, опаздываю.

Убраться было самым верным решением, потому что эти губы, обнимающие сигарету, совсем лишали возможности дышать, а вдоль позвоночника катилась капля похоти.

Сердце, тараном стучавшееся в грудную клетку, пальцы, взятые в замок, чтобы скрыть дрожь, испарина вдоль позвоночника. Дело-то плохо. Совсем. Вместе с осознанием этой катастрофы рождалась злость. Идеальных не бывает. Не бывает! Просто сейчас мой мозг одурманен, окурен. Просто у меня сейчас нет этого самого мозга, он плавно стек вдоль позвоночника вместе с той каплей пота. На работу буду приходить позже или раньше.

***

Праздник нагло и поминутно хлопает дверью, впуская и выпуская суету. Толпа, возбужденная собственным шумом, растет и богатеет на звуки, пьянеет, становится фривольнее, с жадностью поглощает жертву за жертвой, обращая их в кусочки цветного паззла, соединяя выступами совсем разных людей.

Я не попадаю настроением в эту кочующую орду праздности. Баюкаю в бокале коньяк, хочу вырваться, найти ту тишину, которая идеально подошла бы под благородный напиток. К коньяку есть еще «Капитан Блэк» с вишневым ароматом, для этого дуэта необходимо одиночество. На седьмом этаже тишина, сюда долетает лишь размытый невнятный гул, шаги мягко тонут в ковровом покрытии. Сколько я тут работаю, но выше не поднимался никогда. А зря. Огромный витраж в холле совсем по-другому открывает панораму, превращая дома напротив в платформы, парящие в темноте ночного города, подсвеченного то тут, то там яркими гирляндами рекламы и фонарей. Коньяк мягким котенком скользит по гортани, заставляет расслабить скованные плечи, прикрыть глаза, выдохнуть напряжение. Мне почти хорошо. Еще глоток, и самое время раскурить сигарету, повесить дымовую завесу в голове и спрятаться в ней от своих собственных правил и принципов.

– Пить в одиночестве дурной тон, – голос говорящего вроде весел, но он прошивает меня словно автоматной очередью, моментально лишая сил.

– Макс, – я не поворачиваюсь. Боюсь, еще не совладал с лицом.

– Макс, Макс. Мне кажется, что самураи кусают от досады локти, глядя на твою невозмутимость.

Я допиваю последний глоток, чтобы найти повод уйти, и поворачиваюсь.

Макс держит в руках бутылку коньяка.