Изменить стиль страницы

И речь грянула.

Через час Чертов вызвал в кабинет Чекулаева-младшего:

— Пиши рапорт об увольнении. Был твой отец, все объяснил. Рассказал о своей мечте — фруктовые сады в Сибири. О том, что уже с института выводит морозоустойчивые по Мичурину сорта, что его жизни на это дело не хватит, а ты его законный наследник и продолжатель. И без вас Сибирь садом не станет. Так что пиши.

— Не буду… — Женька решительно отказался, а вечером дома он объявил отцу, что работа в уголовном розыске — настоящее мужское дело, что ловить бандитов тоже кому-то надо, и если комсомол доверил это ему, то пусть отец не становится поперек.

С неделю после этого разговора Женька ночевал у Дорохова, напрашивался на дежурство, лишь бы не идти домой. Кончилось тем, что его подкараулила возле управления мать и чуть ли не силой увела. И кажется, вскоре в их доме установился мир.

У Боровика все было по-другому. Отец Анатолия, лучший в городе мужской портной, зарабатывал достаточно. Но единственному сыну давным-давно почему-то прочили медицинское поприще. И в Иркутский медицинский институт Анатолий поступил в угоду отцу. Нехотя проучился год и был просто счастлив, когда попал в уголовный розыск: его деятельная натура куда больше подходила к погоням, засадам и перестрелкам.

Когда родители Боровика услышали, что их любимый сын переменил профессию, они пришли просто в ужас.

Анатолий выслушал все упреки, все доводы, молча уложил в свой спортивный чемоданчик мыло с полотенцем, пару белья и объявил, что уходит в милицейское общежитие.

Ничего не поделаешь, пришлось родителям признать уголовный розыск. Больше того, отец просидел за своим портняжным столом ночь, и на другой день Боровик появился в угрозыске в шикарной коверкотовой гимнастерке.

Иначе было в семье Дороховых.

— Оно понятно, — сказал отец Саше, — риск, погоня и все такое. Нат Пинкертон, Шерлок Холмс, и кругом одни отпечатки пальцев — не то что землю пахать. У тех сыщиков, Сашок, в книжках, преступники то князь, то графиня, не то что наши бандюги, — Дмитрий Савельевич сморщился, покривился, словно прикоснулся к чему-то пакостному, — жулье, всякие там ворюги — народ поганый. И охота тебе с ними возиться?

Сокровенным желанием Дорохова-старшего было видеть сына кадровым командиром. Наверное, сказывалась казацкая кровь. И отец, и дед, и прадед красного командира Дмитрия Дорохова всю свою жизнь не расставались с конем, шашкой и винтовкой, а вот Сашка подался в агрономы. Ну что ж, в любой станице — хоть в Забайкалье, хоть на Дону или Кубани — агроном был личностью, а сыщики там ни к чему.

Все решал казачий круг. Однако прошло время, Саша твердо стоял на своем. Новая работа пришлась ему по душе, и так получилось, что Дороховы смирились с уголовным розыском.

…Вот и пришел в Иркутск праздник. Двадцать первый Октябрь.

Торжественные дни не омрачились происшествиями, но зато после праздников всех потрясла весть о новом страшном преступлении.

В ЛОВУШКЕ

…На окраину Иркутска едва добрел раненый колхозник и рассказал постовому, что он, дочь и двое соседей на нескольких санях везли на базар битую птицу, мясо и другие продукты. В пятнадцати километрах от города их остановили четверо вооруженных бандитов. Отняли лошадей, документы, а колхозников раздели и расстреляли, причем особенно свирепствовал коренастый рябой бандит. Сам заявитель, раненный, сначала потерял сознание, потом, очнувшись, с огромным трудом в тридцатиградусный мороз добрался до города. В больнице с ним беседовали Чертов и Картинский.

Через три дня после нападения Фомин разузнал, что по справкам, похищенным у пострадавших, сбывают награбленные продукты. Продавцами оказались старики. Они могли быть перекупщиками или людьми, просто занявшимися перепродажей за вознаграждение, но явно не имели отношения к ограблению. Фомин вместе с практикантами с самого утра стал наблюдать за ними. Нужно было узнать, с кем связаны, как попало в их руки награбленное добро. Но к продавцам подходили обычные, ничем не примечательные покупатели, приценивались к птице, к мясу, торговались, заплатив деньги, забирали покупки и уходили. Около полудня к прилавку подошла женщина, о чем-то «по-свойски» поговорила со стариками и, ничего не купив, отошла. Баба как баба, возраста неопределенного, в длинном желтом мужском полушубке, по глаза закутанная в огромную, домашней вязки, шаль. На красивую «почтальоншу» она явно не походила. Женщина не спеша прошлась по рынку, купила два стакана кедровых орехов и направилась к выходу. Фомину эта особа чем-то не понравилась, и он велел Чекулаеву и Дорохову проследить за ней, обязательно узнать, где она живет, в крайнем случае задержать и доставить в уголовный розыск.

Снег предательски скрипел под ногами, и молодым сыщикам казалось, что незнакомка, заметив их, начала нарочно петлять. Дважды пройдя по одному и тому же переулку, поняли, что эта особа их раскусила. Они ее догнали и остановили.

— Где живете? Ваши документы! — наперебой потребовали парни.

Из-под шали, закрывавшей лицо, блеснули до удивления молодые глаза, и бабенка кокетливым тонким голоском пропищала:

— А зачем вам? Живу здесь, на Пятой Советской, вон в том доме. Могу в гости пригласить только одного… — И женщина призывно хихикнула.

Молодые люди переглянулись. Чекулаев взял на себя роль старшего. Отозвал Сашку в сторону и предложил:

— Иди проверь документы и не спускай с нее глаз, а то спрячет что-нибудь. Я добегу до отделения милиции, позвоню Попову, возьму кого-нибудь из ребят и мигом к тебе, тут недалеко.

Саша согласно кивнул и молча направился к дому. Он не видел, как Чекулаев быстро, почти бегом, прошел по противоположной стороне улицы. Когда поравнялся с калиткой четвертого дома, чья-то крепкая рука буквально втащила Женьку во двор.

Женщина подвела Дорохова к небольшому, срубленному из лиственниц дому. Еще издали Саша услышал звуки гармошки и залихватские песни. Он не сумел скрыть подступившую тревогу. Спутница заметила его растерянность, бесцеремонно оглядела с головы до ног и весьма игриво, с насмешкой подбодрила:

— Да ты не бойся, паря, идем, я тебе какие хошь документы представлю. — И, подмигнув, добавила: — И угостить чем найдется.

«Ишь ты, за мальчишку принимает!» Самолюбие Саши было задето, и он, не раздумывая, шагнул на крыльцо. Дверь с улицы вела в полутемные сени. Не успел Дорохов рассмотреть вторую дверь, как женщина, оттолкнув его в сторону, вскочила в комнату и громко крикнула:

— Встречайте гостя — легавого, сам напросился. Документики спрашивает.

Прямо против двери, за столом, уставленным бутылками и всевозможной снедью, Саша увидел двух полупьяных мужчин. В глаза бросился гармонист с красным рябым лицом, в белой расстегнутой рубашке. Оборвав аккорд, он вскочил, стряхнул с плеча гармонь и, схватив со стола бутыль, рявкнул:

— Заходи, гостям завсегда рады.

Саша едва успел присесть. Осколки литровой бутылки, угодившей в дверной косяк, брызгами разлетелись по комнате, к счастью минуя его голову.

Дорохова вдруг осенило: он понял, что угодил в лапы бандитов и перед ним тот самый долгожданный рябой, которого они искали повсюду. Мгновенно мелькнула мысль, что ему все-таки повезло. Не раздумывая, он вырвал из кармана наган и взвел курок. Сухой металлический щелчок револьвера заставил бандитов на миг смешаться, а на Дорохова подействовал ободряюще. Уловив, что рука рябого потянулась за второй бутылкой, выстрелил в потолок. Бандиты отступили в глубину комнаты.

— Не шевелиться, поднять руки! — почему-то шепотом приказал Дорохов. Подвел его голос. Подвел.

Преступники не выполнили команды. Первой пришла в себя хозяйка. Она сбросила шаль, полушубок, и Саша сразу же угадал русую «почтальоншу». Она крикнула:

— Что же вы, мужики! Бейте щенка!

Рябой сверлил Дорохова глазами и, пригнувшись, готовился ринуться вперед. Теперь Саша знал, что ему следует стрелять уже не в потолок, но вспомнил начальника уголовного розыска, который предупреждал, что бандитов нужно обязательно взять живыми. К тому же почувствовал, что даже в такой обстановке он не может застрелить человека. Помог бокс. Дорохов, как на ринге, собрался и сразу успокоился. Решительно, громко, уже без дрожи в голосе предупредил: