— А этот номер сверх программы! — озорно блеснув глазами, сказал Кальницкий. — На фугасе подорвался спешивший на подмогу спецпоезд.
Вскоре группа Кальницкого была далеко от станции. Перебивая друг друга, бойцы оживленно вспоминали эпизоды недавнего боя. Иногда они оборачивались назад и видели желтое зарево пожара, встающее над станцией: горели цистерны с горючим.
В этой операции отряд не потерял ни одного человека. И даже увеличился: начальника станции и дочь его Катю мы взяли к себе в отряд. Оставаться им на станции «Д» было опасно.
ПАРЕНЬ С МОСКОВСКИХ ФИЛЕЙ
Поздней осенью 1943 года наша группа была переброшена в тыл врага вторично. С волнением осматривались мы, попав в расположение штаба дивизии имени Ковпака. Многое здесь изменилось. Сам лагерь партизан производил впечатление большого, хорошо налаженного хозяйства. Изменились и люди. К этому времени переломился весь ход войны, и это было сразу видно по людям: расправились плечи, посветлели лица, какая-то уверенность появилась в них — партизаны чувствовали себя здесь хозяевами. Они имели уже на своем счету десятки успешно проведенных крупных операций — уничтожение вражеских гарнизонов, железнодорожных станций, поездов, обозов. У партизан появилась техника, выросло мастерство. Тактика ведения боев уже опиралась на конкретный опыт.
С радостью отмечал я эти перемены, проходя по лагерю.
— Товарищ майор! — услышал я удивительно знакомый голос. — Какими судьбами?
Я обернулся.
— Дубиллер! Володя!
Подтянутый, стройный, в трофейном мундире, с новеньким орденом Красного Знамени и пистолетом «парабеллум» на поясе, Дубиллер, живой Володя Дубиллер стоял передо мной! Глаза его сияли, на открытом лице — знакомая мне улыбка. Мы не виделись почти два года. Впервые я встретился с ним в начале войны, когда мы проходили специальную подготовку для войны в тылу врага. Дубиллер обучал нас обращению со взрывчаткой и подрывному делу — без чего не уходит на Малую землю чекист-боец. Отважный, знающий до тонкостей свое дело, Володя Дубиллер в наших глазах был авторитетом — он дважды успел в конце 1941 года побывать за линией фронта и даже взорвал вражеский эшелон.
Часами он мог рассказывать о войне в тылу врага. Он знал все, что касалось минного дела. И не только инструкции и учебники он пересказывал нам. Десятки случаев из практики диверсантов-подрывников приводил в пример Володя, стараясь, чтобы мы как можно отчетливее представили обстановку войны — особой войны на земле, захваченной немцами.
Он как бы «проигрывал» с нами различные ситуации, и мы узнавали много такого, без чего нельзя было бороться в полную силу с врагом. Как сделать, например, самодельную мину из гранаты и тола, как укрыться при взрыве, как выплавить тол из снаряда и бомбы — все было важным на его занятиях по подрывному делу.
Годы прошли, но до сих пор, встречаясь, бывшие ученики Дубиллера вспоминают любимую его поговорку: «С миной будьте на «вы» и нежнее, чем с женщиной».
На статью в нашей стенгазете, рассказавшую о его работе в тылу врага, Дубиллер откликнулся заметкой с шутливым заголовком «Потому как я с Филей, буду фрицев бить сильней!». Отсюда и пошло: «Парень с Филей», «Володька с Филей», «Командир с Филей».
«Иногда одна хорошо подготовленная всего несколькими диверсантами диверсия результативней, чем бой целого соединения», — писал в этой заметке Дубиллер.
Он не преувеличивал. «Правда» в те годы сообщала в своей редакционной статье:
«Танковый или пехотный полк фашистов — серьезная сила на поле сражения. Но танковый или пехотный полк, следующий по железной дороге к линии фронта на платформах или в вагонах, может быть уничтожен группой партизан в несколько человек…
Славные партизаны и партизанки!
Бейте врага, уничтожайте его вооружение и технику в пути, на коммуникациях, на подходах к фронту, в глубоком вражеском тылу. Не давайте ему ни минуты покоя».
Сознание того, что в глубоком тылу у врага мы будем проводить эту линию партии, заставляло нас со всей ответственностью готовиться к будущим боям.
И вот я опять встретился со своим учителем. Воспоминаниям и рассказам, казалось, не будет конца.
— Постой, — сказал я, — в сорок первом у тебя этого ордена не было. — Я указал на новенький, сияющий орден Красного Знамени. — Рад за тебя. Давно его получил? За что?
— А за фашистов, — засмеялся Дубиллер. — Чем больше их бьешь, тем победа ближе.
Забегая вперед, скажу, что в конце сорок четвертого года Владимир Дубиллер был награжден вторым орденом боевого Красного Знамени, рядом с которым на груди у него блестели партизанские медали I и II степени. К этому времени на личном счету группы подрывников-партизан Ковпака, которую возглавлял Владимир Дубиллер, числилось четыре взорванных железнодорожных моста, более двадцати разрушенных шоссейных мостов, шесть взорванных железнодорожных станций, более двух тысяч обезвреженных вражеских мин и более тридцати сожженных немецких танков.
Длинные скрытые переходы по лесам и болотам с грузом взрывчатки за плечами, холод скованной стужей земли, на которой Дубиллеру приходилось лежать целыми сутками, изучая систему охраны пути или поджидая вражеские машины, опасность, тревога, смертельный риск — все пришлось испытать ему. И все-таки веселый, легкий и открытый характер Дубиллера не изменился. А уж изобретательности, находчивости, неистощимой фантазии ему и его товарищам не приходилось занимать.
Вот несколько историй о Володе Дубиллере — парне с московских Филей.
1. Битый козырь
По данным помогавшего нам польского патриота поручника «Камня», в селе Свента Рудня находился склад боеприпасов одной из фашистских дивизий. В штабе Вершигоры решено было этот склад уничтожить.
И вот, когда приказ уже был подписан, маршрут разработан и разослан подразделениям, разведка получила сообщение: в то самое время, когда наша колонна будет проходить около станции Вулька через железнодорожный переезд, туда подойдет воинский эшелон с гитлеровским танковым полком.
Немцы, навязав нам бой, могли бы помешать выполнению намеченной операции. Пройти без потерь через переезд у станции Вулька и прорваться к Свента Рудне мы смогли бы теперь только в том случае, если бы эшелон с танками задержался в пути хотя бы на пять-шесть часов.
К командиру соединения наших отрядов подполковнику Петру Вершигоре были вызваны минеры Дубиллер и Осипенко. Там уже был и поручник «Камень» — худощавый мужчина с густой шапкой черных как смоль волос, с прямым и тонким носом.
Вершигора объяснил задачу.
— Задержать танкистов для нас сейчас особенно важно, — подчеркнул он, — иначе они сорвут нам операцию. Эшелон надо задержать в поле на несколько часов. Любой ценой.
— На железной дороге есть наш человек, — сказал поручник «Камень». — В случае необходимости можно к нему обратиться.
Он описал приметы «своего человека».
— Все понятно? — спросил Вершигора.
— Так точно.
— Ну действуйте, ребята…
К полудню следующего дня задание было выполнено: дорогу заминировали в двух местах. Выйдя на опушку небольшой рощи, партизаны направились к домику путеобходчика Тадеуша Стемпковского — «своего человека» поручника «Камня». Сын Стемпковского Стась тоже работал на партизан. Он устроился телеграфистом на полустанке, расположенном в пяти километрах от дома.
Путеобходчика минеры узнали сразу: человек высокого роста, сутулый, с длинным узким лицом и густыми усами, свисавшими вниз «по-запорожски». Во рту у него дымила большая изогнутая трубка.
Увидев подходивших к дому вооруженных людей, Стемпковский, строгавший во дворе доски, отложил в сторону рубанок, смахнул стружки на землю и облокотился на верстак.