— Я знаю, что должно быть поздно, — сказала она несчастным голосом.
— Вы ведь уже ехали как на автопилоте, — сухо заметил он. — Я живу в Хэйле, это такая деревушка в четырех милях отсюда, вперед по дороге. Приглашаю вас воспользоваться нашей пустой комнатой. Моя жена с радостью вас накормит, она привыкла, что я прихожу домой голодным и очень поздно. А утром вы можете уехать пораньше. Дороги уже посыплют песком, и ехать будет гораздо легче. Почему бы вам не дать себе отдохнуть? Ведь это вам необходимо.
— Вы… вы очень добры, — хрипловатым голосом сказала она и с внезапной честностью добавила: — По правде говоря, не думаю, что смогу сегодня вести машину до Оксфорда. Если вы уверены…
— Абсолютно уверен! — Он положил руки ей на плечи и дружески сжал их. — Все, что от вас требуется, это следовать за мной. Дорога займет не более получаса, даже по такому гололеду. — Он уже положил руку на ручку дверцы и вдруг сказал со смехом в голосе: — Я должен буду вас как-то представить, когда мы доберемся до дома!
— Представить?.. А, да, конечно! Меня зовут Шейла Бернс.
— Бернс?
— Да.
— А меня — Джеймс. Все зовут меня Джим, Джим Хортон. Как вы теперь? Уверены, что сможете вести машину?
— Да, мне уже совсем хорошо. И… и я очень вам благодарна.
— Я уже говорил, что вам надо благодарить не меня, а судьбу, — легко ответил он и, распахнув дверцу, вылез из машины, поскользнувшись, воскликнул: — Джеймс, будь осторожен! — и, захлопнув дверцу, зашагал к своей машине.
Когда он скрылся в ней, Шейла почувствовала полное одиночество и одновременно ощутила новый приступ страха. Но звук не повторялся, и, когда Джим Хортон захлопнул дверцу своей машины, это не заставило ее подпрыгнуть.
Она включила зажигание.
Раздался какой-то визгливый звук…
— Нет! — ахнула она. — Нет!
Затем до нее донеслось ровное постукивание мотора его машины, и она поняла, что визг был первым звуком начала работы его стартера. Тени задвигались, свет сместился, замерцал, его машина подъехала к ней вплотную. Когда они оказались бок о бок, он вежливо зажег свет у себя в кабине и помахал ей, медленно объезжая ее. Она включила стартер, сердце ее сильно забилось: звук его очень напоминал тот страшный, ужасающий визг.
Когда он отъехал вперед ярдов на двадцать, она дала задний ход, выбралась из сугроба на дорогу и поехала за ним. Шейла надеялась, что он будет ехать побыстрее, потому что уже чувствовала, как проскальзывают шины по обледеневшему снегу. Задние огни его машины исчезли за поворотом, и она заторопилась за ним, стремясь нагнать его на любой скорости, лишь бы не оставаться снова одной. Когда вышла на поворот, он был не очень далеко впереди, наверное, в пятидесяти — шестидесяти ярдах, его фары уже освещали следующий поворот дороги. В свете ее фар было видно белое ограждение, и она вспомнила о реке и слабеньком заборчике в том месте, где она остановилась. Господи, она везучая. Она почувствовала, как проскальзывают колеса, и сердце подскочило к горлу. Какая жуткая ночь! Если она не будет осторожна, то врежется в ограждение и тогда…
Шейла увидела, что Хортон включил стоп-сигнал, отбросивший ярко-красный отсвет на дорогу и ограждение. Затем его машина судорожным движением резко свернула, красный и белый цвета смешались и закружились какой-то радугой. Она затормозила. Ограждение выступило резко из тьмы, будто выкрашенное светящейся краской. Она вдруг вообразила, что Хортона вынесет через край, но не успела как следует испугаться, как его фары появились прямо перед ней, слепя своим огнем. Шейла инстинктивно закрыла глаза, сильнее нажала на тормоза, почувствовала, как машину заносит и она теряет над ней контроль, и отчаянно подумала: «Я не должна была тормозить. Я не должна была…» Она повернула руль в сторону заноса и почувствовала, как колеса снова сцепились с дорогой. В следующий момент машина остановилась, но мотор еще работал.
Что с ним… как там его зовут?.. Хортон, Джеймс… Джим Хортон.
Может, он услышал этот звук?
Нет, конечно нет, или она тоже услыхала бы его. Но может, он ушибся, может, ударился головой о ветровое стекло, всякое могло случиться. Она положила было руку на ручку дверцы, и в этот самый момент фары его машины попритухли. Значит, он, слава богу, смог это сделать. Она тоже притушила фары, и все равно света было достаточно, чтобы видеть все вокруг. Хортон открыл дверцу и осторожно выбрался из машины. Он стоял и смотрел на нее, широко раскрыв глаза, так что она подумала, что он тоже в шоке. Она нерешительно вылезла из машины.
— С вами все в порядке? — очень ясно донесся до нее его голос, спокойный и собранный.
— Да! А что с вами? — откликнулась она.
— Нечто очень странное, — ответил он.
— Что именно?
— Нечто очень странное. — Он двигался в ее сторону, и они встретились там, где свет фар обеих машин смешивался в яркое зарево, которое не слепило глаза.
— Как у вас нервы, крепкие? — спросил он с легкой небрежностью, которая, она почувствовала, явно была напускной. Но она сумела ответить вполне естественным тоном:
— Им сегодня досталось!
— Да, это уж точно. — Он помедлил и затем объявил, четко выговаривая слова: — Там, на дороге, тело какого-то человека.
— Тело… — Договорить она не смогла, но внутренне застонала: «О нет!»
— Я свернул за поворот и чуть не переехал его, — продолжал он говорить с такой же четкостью.
— О нет! — выговорила она на этот раз вслух.
— О да, Шейла Бернс, я чуть не переехал его, — настаивал он.
— Он… мертв? — спросила она.
— Я собираюсь выяснить это, — ответил он. — Как вы предпочитаете? Подождать здесь?
— Нет, нет, я… я лучше пойду с вами.
— Тогда идите осторожно, — сказал он, беря ее за руку.
Они прошли несколько шагов. Лед хрустел у лих под ногами. Вдруг он воскликнул с раздражением и изумлением:
— Господи! Ну и ночь!
Она ничего не ответила.
В бледном свете она увидела лежавшего на боку человека. Он был совершенно неподвижен. Джеймс Хортон успокаивающе похлопал ее по руке и прошел вперед сам. Он вынул что-то из кармана, и мгновение спустя луч фонарика запрыгал по рукам и груди лежавшего человека. Хортон двигал фонариком, пока его луч не осветил всклокоченные седые волосы и высокий купол лба. Ни на теле, ни на голове не было видно повреждений. Хортон опустился на одно колено, поколебался, потом очень медленно перевернул тело, открыв бледное лицо.
У Шейлы перехватило дыхание.
Челюсть человека отвисла, глаза были приоткрыты. Она была уверена, что это лицо мертвеца. Она заставила себя подойти поближе, в то время как Хортон взял человека за руку и нащупывал пульс. Он держал эту руку, казалось, вечность, прежде чем осторожно положил на землю.
— Никакого биения, — сказал он. — Ни малейшего признака жизни. Вместе с тем… — Он оборвал себя, повернул голову человека, чтобы увидеть другую сторону его лица, затем повторил то, что делал с ней раньше: провел руками по ребрам, рукам, ногам, как бы в поисках повреждений.
— Ничего не сломано, — озадаченным голосом сказал он. — Никаких ранений никакого рода. Мне непонятно, что он здесь делал и что послужило причиной его смерти.
2
Беспокойная ночь
Шейла посмотрела на мертвеца, потом перевела взгляд на выпрямлявшегося Джеймса Хортона. Мрачная нереальность этой ночи все возрастала. Если бы она была одна, все это стало бы просто невыносимым. И так все было достаточно плохо. Сама мысль, что она могла наткнуться на тело, будучи одна, заставляла ее содрогаться.
— Нет смысла стоять здесь и соображать, что бы это значило, — заметил Хортон. — Не знаю, стоит ли взять его в машину или только отодвинуть к обочине. Как вы считаете? Полиция очень придирается, если мертвое тело сдвигают с места.
— Но мы же не можем просто оставить его здесь, — запротестовала Шейла.
— Нет, полагаю, что нет. — Хортон поколебался, поджав губы. — Но здесь нас двое. — Он снова помедлил. — Шейла, мой коттедж всего в нескольких минутах езды отсюда, и я думаю, что вы его не проскочите. Может, вы поедете туда и попросите мою жену позвонить в полицию? Они будут здесь через полчаса и возьмут дело в свои руки, так что я особенно не задержусь.