Гном и незнакомец успели выпить по второй пиале, когда в стороне раздался шелест кустов, и к беседке стал приближаться силуэт. Кибар присмотрелся - вода на краткие мгновения обращалась в лед там, где на нее ступали ноги идущего. Кривые, очень короткие. Свешивающийся из складок непонятного пестрого одеяния чешуйчатый хвост, в свою очередь, свободно плыл вслед за хозяином, гоня перед собой небольшую волну. Скоро стало возможно рассмотреть маленькие ручки, удерживающие раскрытую перед грудью книгу, и морду - большую часть лысой головы занимала оскаленная зубастая пасть. Ото лба несколько таких же зеленых, как и прочая кожа, шевелящихся отростков спускались вниз, к страницам книги.
Витаро протянул было руку к мечу, когда человек сделал жест, предлагающий присоединение к церемонии третьего. Данный жест входил не во все каноны, но гном его понял. Мысленно пожав плечами, Кибар рассудил, что хуже все равно не будет, и взял со специальной полочки третью пиалу.
Монстр вошел в беседку. Идущие ото лба отростки оторвались от книги и поднялись вверх. На конце каждого обнаружилось по одному глазу, каждый раз разного цвета. И эти глаза - все семь - неодобрительно прищурились.
- И вот когда мне срочно нужно общество, ты сидишь в самом дальнем углу своего поместья и с моими же глюками пьешь чай! - голос был вполне обычным и не сочетался с издававшим его кошмарным зевом.
Мужчина в черном немного расслабился и посмотрел на гнома гораздо более мягким, не пронизывающим насквозь взглядом.
- Вот оно что... А с тобой что приключилось?
Монстр устроился за столом, подгреб к себе пиалу и что-то смущенно пробурчал.
- Что-то?
- Забыл, как люди выглядят, говорю! Вот, книжку по теории метаморфизма взял, зачитался... А там зевнуть не успел, как...
- Сколько? - невозмутимо спросил мужчина. Девять глаз с удивлением обратились к нему, явно ожидая пояснений. - Сколько слуг ты сожрал, прежде чем понял, что таким образом человеческий вид тебе вернуть не удастся?
Повисло молчание. Кибар разлил чай, и монстр наконец-то ответил:
- А в чашку тебе не плюнуть за такие вопросы? Живы твои слуги. Правда, дворецкого инсульт хватил... Но я пошумел, внимание привлек - должны откачать. А мне сейчас достаточно с людьми просто рядом посидеть, вспомнить...
- Тебя никто и не гонит. А что касается дворецкого - рано или поздно, но с твоим появлением его инсульт стал неизбежен. Удивляюсь, как меня самого удар не хватил, пока я пытался понять, кто же это сидит в моем чайном павильоне. Не в обиду присутствующим, - гном кивнул, принимая извинение, - но я не привык, чтобы по моей территории ходили посторонние, да еще без моего ведома. Да еще такие, на которых все исследующие заклинания дохнут... Но все же, Омега, если это твой глюк, то почему его вижу я?
- Потому что, строго говоря, он не глюк...
Омега! Имя загремело в ушах у гнома, повторяясь на разные лады. Это имя... что-то оно значило. Что-то важное крылось в нем. Но что - вспомнить никак не получалось. Пытаясь поймать ускользающие мысли, Витаро почти полностью прослушал ответ, и вернулся в свою двойственную реальность только к концу монолога:
- ...А потому мы имеем совпадение изменения пространственных, социальных и нравственных координат... Хотя последнее крайне незначительно, но сам факт важен. Накладываясь на цикличную пространственную аномалию, да и общую ненормальность его родного мира, это дает непрогнозируемый сдвиг по временным координатам, заданный лишь вектором желания оказавшегося в фокусе индивидуума, - монстр, кожа которого приобрела почти нормальный телесный цвет, вдруг глухо застонал. Провел значительно увеличившейся ладонью по голове, ненароком срывая щупальца с глазами, и хрипло закончил:
- А вообще прекрати меня спрашивать о том, о чем я не знаю. Знаешь, как голова болит после таких ответов?
- Знаю, что голова будет болеть у академиков, когда мы к ним таки доберемся. Только что ты выдвинул две новых теории - в магии пространств и во взаимосвязи сущностей. Ну а малых гипотез, которые возникают из-за некоторых твоих оговорок я просто не считаю... Как и того, что ты - живое доказательство теории единой инфосферы, и умудряешься черпать из нее сведения без всякого проявления в одиннадцати доступных для наблюдения измерениях. Что, кстати, противоречит всем основополагающим теориям этих самых измерений... По морде тебе дать что ли, скотина?
Почти нырнувший в свою пиалу Витаро вздрогнул от неожиданности - настолько последняя фраза выбивалась из общего течения беседы. Посмотрев на соседей по столу, гном понял, в чем дело - все это время Омега продолжал возвращаться в человеческий облик, и в итоге оказался похож на ближайших к себе разумных. От гнома он взял рост, бороду и прическу - выбритые лоб, темя, и полоса шириной полпальца на затылке между ушами. А все остальное - то есть лицо, цвет кожи и волос - от человека. И теперь мужчина в черном весьма раздраженно смотрел на уменьшенную копию себя самого, одетую в нелепую цветастую хламиду.
- Хранитель, не позорься перед гостем! Сейчас я свою внешность не контролирую, можешь мне поверить.
- Гостем, говоришь... и сколько он у нас пробудет?
- Ну, пока не услышит что-то важное, что поможет ему дальше продвинуться в осмыслении бытия... Хотя, это я гоню. Наверное, недолго, - Омега повернулся к Витаро, впервые посмотрев ему в глаза. Во тьме, куда канули воспоминания гнома, что-то задергалось под взглядом этих красных змеиных глаз, но пробиться на поверхность все же не смогло. - Ты мудро делаешь, что молчишь. Сказанное слово может привязать тебя к этой реальности... а может и не привязать, тут уж как повезет. Но раз ты вообще оказался в такой заднице, то рассчитывать на свое везение не стоит. В некотором роде, это знаковое чаепитие, - ни с того ни с сего сменил тему Омега, и указал на третьего собеседника, - Он - служащий порядку, я - живущий Хаосом, и ты. Твой долг зовет к порядку, но твое желание ведет к хаосу. Вся горечь и вся сладость в том, что у тебя не получится остановиться на полпути. Главное, не заблуждайся насчет смысла понятий.
Омега взял свою пиалу, но увидев вопросительные взгляды гнома и человека, неохотно добавил:
- Порядок - это не добро и не созидание. Это лишь сохранение. А хаос - это созидание, но неотделимое от разрушения. И по сложившейся традиции сначала всегда идет разрушение. А до созидания дойти удается немногим. И почти никому - до созидания в одном цикле от самолично начатого разрушения. Трое врат Хаоса - созидание, разрушение и безумие - на самом деле один большой провал в непознаваемое... И на этой глубокой мысли предлагаю молча насладиться чаем, тем более что это действительно чай, а не те ромашковые помои, что обычно лакает наш Верховный Хранитель...
С ладони человека, затянутой в черную, поглощающую свет перчатку, сорвалась короткая вспышка пламени, испепелившая на Омеге все волосы. Тот в ответ лишь широко ухмыльнулся, обнажив все еще не совсем человеческие зубы. От этого оскала черты лица красноглазого немного поплыли, сместились, сделав его совершенно непохожим ни на кого из присутствующих. Мужчина пожал плечами и поднес к губам свою пиалу. Витаро, задумчиво глядя на отражающиеся в воде зеленоватые облака, последовал его примеру.
Беседка посреди озера опустела лишь в глубоких сумерках.
Глава шестнадцатая.
Согласно идущим из тьмы веков традициям, церемония принятия власти новым главой клана велась в полном молчании. Она проходила в просторном прямоугольном зале, в черноте базальтовых стен которого мягко светились гелиодоровые вкрапления. Толстые стальные двери с шипением открылись перед Кибаром, и облаченный в темно-желтые одежды гном шагнул вперед. От входа и до трехступенчатого возвышения в дальнем конце зала выстроились воины клана Даорут в полных латах. Кибар размеренным шагом пошел по этому живому металлическому коридору. Небольшой ток воздуха неприятно холодил свежеобритую голову. Признаться, когда-то четвертого в роду изрядно огорчала эта деталь. Утешало только то, что бороду можно было оставить, и то, что мон имеет право носить ту прическу, какую вздумается. Правда, многие продолжали в силу привычки выбривать лоб и темя - чтобы шлем лучше сидел на голове.