— Да какое там имущество! — так же внезапно подобрев, махнула рукой Люська. — Пара стульев да щербатые чашки. Нищета, одним словом. А деньги если у него и оставались, так, наверное, менты себе забрали, когда в комнате все осматривали. Им же тоже надо как-то жить. Я зашла после них в его комнату, так там все вверх дном перерыто...
— А у вас что, ключ есть? — осторожно спросила я.
— Зачем ключ? Замок ножом поддеть можно. А эта бумажка, что следователь на дверь приклеил, на соплях держится. А ты что же, посмотреть никак хочешь? — Люська хитро глянула на меня.
— Да, очень, — искренне ответила я.
— Пошли! — Люська резко поднялась со стула и тут же, охнув, схватилась за спину. — Радикулит проклятый! Видишь, до чего работа-то доводит. А зарплата копеечная. Никто ведь не поможет, как хочешь, так и вертись сама, Люсьена Витальевна...
Охая и жалуясь на жизнь, женщина доковыляла до соседской комнаты, осторожно отогнула бумажку с гербовой печатью, ловко поддела «язычок» замка невесть откуда взявшимся перочинным ножичком — и дверь открылась.
— Давай заходи по-быстрому, а то сейчас эта старая сплетница увидит и домоуправу пожалуется.
Я мышью скользнула внутрь комнаты, и от невероятной смеси запахов у меня запершило в носу.
— Будь здорова! — отозвалась на мой чих Люська. — Ну и что тебя тут интересует?
Я окинула взглядом небольшое помещение, скупо обставленное старой мебелью. Все здесь, а особенно вереница пустых бутылок в углу, выдавало, что хозяин давно и серьезно выпивает.
— Мне бы семейные фотографии посмотреть...
Люська уверенно подошла к кособокому серванту, в котором сохранилась только одна стеклянная дверца, выдвинула один из ящичков и начала в нем сосредоточенно копаться.
— Ничего не пойму! — Она лихорадочно вывалила все содержимое ящика на пол. — Ведь здесь же лежал пакет с фотографиями! Отлично помню, как Фридя вытаскивал отсюда снимки своих родителей, хвастался мне, какой у него отец был умный, а мать красивая.
— А фотографии Артема там были?
— Вроде да. Но только он там еще мальчик совсем, школьник.
Люська перерыла все остальные ящики, заглянула даже на полки, где Фридя хранил нехитрую одежонку, но ни одной фотографии не нашла.
— Может, менты забрали? — предположила она. — Мало ли, хотели личность уточнить.
— А разве же вы его не опознали?
— Опознала. И не только я одна, а все жильцы квартиры... Ну надо же, как сквозь землю провалились! Вон, даже кубок бронзовый на месте стоит, — Фридя говорил, что он вроде дорогой, начала века, мать его по случаю купила, а он берег в память о ней. А фотографий нет...
Дальше мучить Люську расспросами не имело смысла. Я отдала ей бутылку «Зеленого змия», которую она приняла с неописуемой радостью.
— Ты, если что, заходи еще... — пригласила она. — Поболтаем...
Перед тем как покинуть квартиру, я еще раз постучалась к Нине Ивановне. За ее дверью громко работал телевизор, поэтому я решилась заглянуть:
— Нина Ивановна, можно к вам на минутку?
— А, деточка, проходи! — Бабулька обрадовалась мне, как родной. — А мы тут с Машенькой чай с тортом пьем да сериал смотрим про любовь.
Машенька, миниатюрная старушка с седыми кудельками, действительно оказалась чуть ли не ровесницей века.
«— Я никому не отдам нашу любовь, Энунсиада, никому! — патетически воскликнул с экрана телевизора жгучий брюнет в белом костюме. — А если твой отец вздумает помешать нашему счастью, я убью себя!
— О нет, Эмилио! Вспомни о нашем бедном малыше, которого я отдала на воспитание в семью священника!» — завыла в ответ Энунсиада.
Обе бабульки прильнули к экрану. Я поняла, что выдержать конкуренцию с Эмилио способна лишь Энунсиада, поэтому осторожненько вывела Нину Ивановну в коридор.
— Нина Ивановна, вспомните, пожалуйста, это очень важно! Вы в тот день, когда Фридрих Марксович отравился, выходили куда-нибудь?
Освободившись от латиноамериканских чар, бабулька рассуждала вполне здраво:
— Как обычно, в магазин.
— И во сколько это было?
— Да как всегда, с трех до полчетвертого.
Я поблагодарила старушку, и она рванула обратно в комнату на зов любви.
Так-так... Получается, что, когда никого из соседей не было дома, где-то с трех до полчетвертого, кто-то приходил к Фриде. Кто-то «новенький», кому он мог с чувством рассказать свою историю. И после этого визита пропали фотографии, на которых запечатлен Артем, пусть и в юношеском возрасте. А водка, которую Фридя пил, оказалась отравленной. И что интересно, отсутствует второй труп, его гостя. Получается, что отраву пил один Фридрих? Все это очень смахивает на убийство. А кому мог помешать этот пьянчужка? Не иначе как Самозванцу, который опасался разоблачения со стороны родного брата Артема. Неужели я на правильном пути? И мои подозрения насчет директора «Модус вивенди» не беспочвенны? Настоящий Артем, так и не попавший на встречу с Катериной, не бессердечный ловелас, а жертва преступления!
Вот только одно меня смущает. Сам-то Самозванец, конечно, не мог прийти к Фриде. Значит, у него есть сообщник, может быть, даже несколько. И не исключено, что они тоже трудятся в турфирме. Да уж поистине в историю трудно войти, но легко вляпаться. Похоже, что как раз последнее со мной и произошло.
Ночью меня разбудил телефонный звонок. Я в ярости схватила трубку. Ну кто это может быть в такой неурочный час?
— Люсь, это Настя, — услышала я шепот подруги. — Слушай меня внимательно и не перебивай. Мне дали сотовый телефон всего лишь на минуту.
«Почему сотовый-то? У тебя же дома обычный стоит!» — чуть было не воскликнула я, но вовремя прикусила язык.
— Я в тюрьме, в следственном изоляторе, — быстро продолжила Настя. — Меня арестовали по подозрению в убийстве Краснянского. Мои отпечатки пальцев нашли в квартире.
— А мои? — не удержалась я.
— Я сказала следователю, что была там одна, так что про тебя он не в курсе. Люсь, они мне не верят и хотят меня посадить. Я тебя умоляю: сходи на Петровку, тридцать восемь и дай взятку следователю Хренову Андрею Владимировичу, он ведет мое дело. Знающие люди сказали, что это единственный выход. Пока еще не поздно. Возьми те деньги, помнишь?..
— Которые мы нашли в квартире Краснянского? — догадалась я.
— Да. Я свою долю, как назло, уже успела вернуть мужу. Мама опять обратилась к нему за помощью, но он отказал, мерзавец. Мама слегла с гипертонией. — Настя всхлипнула.
— А к тебе можно прийти?
— Нет, свидания запрещены. Запомни: следователь Хренов Андрей Владимирович. Ты моя последняя...
И трубка запищала противными частыми гудками.
Глава 14
Времени было три часа утра, и сна у меня, конечно, не осталось ни в одном глазу. Я вскочила и заметалась по узкой комнате, как курица с отрубленной головой. Это все из-за меня! Не надо было вообще ввязываться в это дело. Ну зачем, зачем я предложила выслеживать Краснянского и идти к нему домой? А ведь Настя предупреждала меня, что это опасно. Все-таки я законченная идиотка! Из-за моей глупости невинный человек попадет в тюрьму. Уже попал!
Так бы я до самой зари распекала себя на все корки, если бы не внутренний голос. Он не преминул вмешаться:
«Ну ладно, кончай заниматься самобичеванием! В конце концов, все случилось именно так, как и должно было произойти».
«Как это?»
«Да очень просто: каждый занимался своим делом, ты — помогала обманутой читательнице, милиция — искала козла отпущения. И нашла».
«Господи, да ведь они же посадят Настю!»
«Не посадят, — уверенно откликнулся внутренний голос и снисходительно объяснил: — Ты ведь дашь взятку. Кстати говоря, если бы вы не пришли к Краснянскому, у вас не было бы денег на подкуп. Так что, как видишь, от судьбы не уйдешь».
«Честно говоря, страшно как-то давать взятку, все-таки это уголовно наказуемое преступление...»
«Хватит строить из себя девочку-припевочку! — осерчал голос. — Положишь деньги в конверт и отдашь, потупив глазки. Пора, наконец, привыкать к жизни в России, здесь ничего без взятки не делается!»