Несмотря на протесты Ветрова, Аня вернулась. Если есть хотя бы один шанс узнать хоть что-то, его нельзя упускать из-за глупой гордыни.

— Мы ищем кого-нибудь, кто знал эту девушку. — Аня в сотый раз достала фотографию. — Она вам, случайно, не знакома?

Старушка взглянула на фотографию и вмиг переменилась. Черты лица внезапно разгладились, смягчились, от былой агрессии не осталось и следа, а вместо нее появилась бесконечная нежность и печаль.

— Бедное дитя, — вздохнула старушка. — Мне так тебя не хватает…

— Вы ее знали? — не веря в удачу, прошептала Аня.

— Конечно, — спокойно ответила старушка. — Она ведь жила в нашей квартире. Сначала с матерью, потом одна. Кстати, давайте познакомимся. Меня зовут Анна Аркадьевна. Как Каренину, — прибавила она горделиво.

Глава 17

Трудно было поверить, что словесная перепалка между парочкой любопытных репортеров и любительницей скандалов Анной Аркадьевной едва не закончилась рукопашной. Теперь они сидели совсем по-домашнему, в маленькой уютной гостиной и пили восхитительный свежезаваренный чай — «добавьте веточку полыни, несколько можжевеловых ягод, и чай заиграет новыми красками», — уплетали теплые ванильные булочки и лакомились вареньем из абрикосов, сваренных в меду с кусочками лесных орехов. Как приятно снова почувствовать себя ребенком! Аня напрочь позабыла о калориях, а Ветров — о банкете по случаю юбилея профессора Белостоцкого (мобильник он предусмотрительно выключил, чтобы — упаси бог! — не загреметь в ряды ненавистной элиты). Между тем Анна Аркадьевна неспешно, словно хороший роман, рассказывала историю Насти Полуниной.

— Они появились в нашей квартире десять лет назад — хрупкая, маленькая женщина, по виду сама почти ребенок, и ее дочка, очаровательная белокурая девочка с лицом ангела. Раньше я сдавала комнату одному очень неприятному типу. Инженер по пусконаладке. А на самом деле пьяница и хам, к тому же жуткий неряха. Каждое утро жарил яичницу на отвратительном свином жире и вечно ее пережаривал. Как я подозреваю, делал это специально. Натерпелись от его стряпни мои бедные цветочки! — На глазах Анны Аркадьевны натурально выступили слезы. — Но он щедро платил. К тому же ремонтировал любую бытовую технику и безропотно исполнял все мои поручения. Потом женился и уехал. А на его место я взяла Настеньку и ее несчастную мать. Знаете, как только она вошла, я сразу разглядела на ее лице печать крупной личной драмы. У меня безошибочное чутье на такие вещи! — похвасталась старушка. — Известный психиатр Кандинский пророчил мне блестящее будущее. Он говорил: «Душенька, у вас великолепная интуиция и замечательное безразличие к людям. Это два столпа, на которых держится психиатрия». Он тогда волочился за мной и не скупился на комплименты, — кокетливо сообщила Анна Аркадьевна. — А я была влюблена в одного художника и не замечала его ухаживаний…

— Кандинский Виктор Хрисанфович? — уточнил Ветров.

— Он самый. А вы что, с ним знакомы? — обрадовалась старушка.

— Нет, что вы, — отчего-то смутился Андрей.

— Так о чем я? Ах да, о драме. Отец Насти бросил их на произвол судьбы, исхитрившись оставить жену и маленького ребенка без жилья и средств к существованию. Редкий подлец, но, бог мой, какой красавец! Настенька как две капли воды похожа на него. Внешне, разумеется, — уточнила старушка.

— И все это время Настя с матерью жили в вашей квартире?

— С первого до последнего дня. Надежда, так звали Настину мать, страшно переживала предательство мужа, и с годами эта боль не стихала. Чтобы заглушить ее, она частенько прикладывалась к бутылке. Я не терплю пьяниц и могла в два счета выкинуть ее из квартиры, но не сделала этого только из-за Настеньки. Что сталось бы с ней на улице, ведь больше идти им было некуда. Настенька все это понимала и старалась, чтобы мать как можно реже появлялась у меня на глазах, — укладывала ее спать пораньше, выполняла всю домашнюю работу и при этом всегда улыбалась, чтобы никто не видел, как она страдает. Я пыталась вразумить Надежду. Убеждала, что жизнь не кончается из-за мужской подлости, что ей нужно вырастить и воспитать ребенка… Но она и слушать меня не хотела. Я чувствовала, что это плохо кончится, и в конце концов так и случилось. Однажды после очередной порции спиртного она легла спать и больше не проснулась.

— Что с ней случилось?

— Сердечный приступ. Умерла в тридцать семь лет, оставив свою единственную дочь круглой сиротой. — Анна Аркадьевна замолчала. Видимо, вернулась мысленно в тот страшный день.

— Сколько лет было Насте? — спросила Аня.

— Пятнадцать. Ее мать умерла, не оставив девочке ничего, кроме мелких долгов и кухонной утвари. Что ей было делать? Нашлись какие-то дальние родственники в Челябинске, которые вроде бы соглашались взять сиротку к себе, но она не хотела ехать за тридевять земель, к совершенно чужим людям. И тогда я подумала: а почему бы не оставить Настю себе? Я уже немолода, к тому же одинока, а она девочка смышленая, расторопная, честная, будет мне и помощницей и компаньонкой. К тому же обещала стать удивительной красавицей. Выйдет удачно замуж, и мне, старухе, не придется на старости лет корки сухие жевать. Если б вы знали, как она обрадовалась, когда я предложила ей жить по-прежнему. Руки мне целовала, обещала, что вырастет и отплатит мне за доброту и ласку.

— И отплатила? — поинтересовался Андрей.

— Мои предположения снова оправдались! — воскликнула старуха. — Но об этом чуть позже…

— Вообще-то мы в курсе, — начал было Андрей и тут же замолчал — Аня весьма чувствительно пихнула его ногой. Она очень боялась вспугнуть разговорившуюся старушку.

— После окончания школы я предложила ей поступить в институт. У меня есть кое-какие знакомства в академических кругах. Но Настя решительно отказалась. Она уверяла, что хочет годик-другой поработать, чтобы встать на ноги и не быть мне обузой. Голубку мою сильно угнетало, что она живет за мой счет. На самом деле Настенька словно предчувствовала, что жизнь ее будет короткой и образование, увы, ей не понадобится.

Анна Аркадьевна вытащила из рукава вышитый платочек и тщательно промокнула глаза. Аня и сама чувствовала предательское пощипывание в носу. История бедняжки тронула ее до глубины души.

— С утра она разносила почту, — продолжала старушка. — Днем продавала овощи с лотка, а по вечерам работала официанткой в кафе. И так каждый день, с утра до вечера, без единого выходного. Так много работать грешно. Человек создан, чтобы любить, наслаждаться жизнью, познавать себя, мир… А работать нужно совсем чуть-чуть, только для того, чтобы заработать на хлеб насущный. Я пыталась объяснить ей, но Настя только грустно улыбалась. Сейчас мне кажется, что она знала свое будущее и не суетилась. Потому как верила — все, что ей на роду написано, обязательно исполнится. Другие девушки из кожи вон лезли, чтобы понравиться мужчинам. А она ничего не делала. Просто шла однажды вечером с работы и встретила его.

Разговор постепенно принимал формат женских посиделок. Андрей скорчил трагическую гримасу, чтобы скрыть зевок, и покосился на Анюту. Та глаз не сводила с рассказчицы, будто слышала эту историю впервые.

— Признаюсь, я не сразу сумела в нем разобраться. Он показался мне высокомерным себялюбцем, холодным, расчетливым карьеристом, уверенным в собственной исключительности, а значит, и в безнаказанности. И я подумала: «Он разобьет моей девочке сердце и, не оглядываясь, пройдет по осколкам». Но время показало, что я ошибалась. Он оказался тем мужчиной, о котором мечтает любая, даже самая эмансипированная женщина. Мужчина, который подчиняет женщину себе, лишает ее воли, делает своей рабой и в то же самое время возносит на пьедестал и поклоняется как богине. Вас что-то беспокоит? — обратилась старушка к Ветрову, который что-то уж совсем извертелся.

— Если позволите, я выйду покурить, — извиняющимся тоном промямлил Андрей.

— Курите здесь, — великодушно разрешила Анна Аркадьевна, не подозревая, что повергла Андрея в полное отчаяние.