И это подлинная драма тех людей, что живут настоящим : вмешиваясь в ход жизни, участвуя в конкретных делах, они – невольно и неизменно – опошляют или даже разрушают те хрупкие идеалы, что жили в их душах и побуждали к действию.

Те же, кто пытается во что бы то ни стало сохранить идеалы неприкосновенными, кто не жертвует ими ради потребностей живой жизни, – этой жизнью просто сметаются. Заметим, сметаются носители идеалов, но не они сами.

Таким образом, в первом случае (вариант Ермолая Лопахина) человек материально благоденствует, но душа его обречена на разлад из-за разного рода несовпадений или предательств.

Во втором случае (вариант Раневской) мы имеем дело с «унесенными ветром». Они сметены жизнью, но самим фактом своего ухода удостоверили высокую ценность моральных принципов, оставили чувство уважения к тому, что ценили они выше жизни.

Впрочем, есть ещё и третья модель жизни. Её носителями в пьесе являются Петя Трофимов, непочтительно именуемый «вечным студентом», «облезлым барином» и даже «недотепой», и семнадцатилетняя дочь Раневской Аня. Но сначала попробуем расшифровать символ их вишневого сада.

У Пети, который был в имении нанятым работником, нет кровной привязанности к этому месту. Образ вишневого сада в его сознании обретает черты глобальные и трудноуловимые. «Вся Россия наш сад. Земля велика и прекрасна, есть на ней много чудесных мест».

Он не столько чувствует, сколько предчувствует. Не говорит, а вещает. Аудитория у него, правда, немногочисленная: одна юная, неопытная и наивная Аня, – но пафос от этого не убывает. Он так красиво говорит, что Аня начинает восторгаться его речами, которые заменили ей родные корни.

« Аня. Что вы со мной сделали, Петя, отчего я уже не люблю вишневого сада, как прежде. Я любила его так нежно, мне казалось, на земле нет лучше места, как наш сад».

Как видим, мечтания, коллективные грезы о неясном, но светлом будущем, в которые Петя вовлек юную Аню, не так уж безобидны. Они не только лишили её чувства реальности, они «переместили» её любовь из конкретной жизни в абстрактные словеса: «Как хорошо вы сказали!»

Что же такое «хорошо» сказал Петя? – Он сформулировал своё понимание жизни: «…чтобы начать жить в настоящем, надо сначала искупить наше прошлое, покончить с ним, а искупить его можно только страданием, только необычайным, непрерывным трудом».

Так возникает третий вариант жизни, жизни по Трофимову: жизнь без настоящего (его ещё надо заработать!), без прошлого («если у вас есть ключи от хозяйства, то бросьте их в колодец и уходите»), но в будущем («Здравствуй, новая жизнь!»), в котором мы, ныне такие бездеятельные, почему-то насадим новый сад, роскошнее этого, и тогда тихая, глубокая радость опустится в нашу душу, и мы будем счастливы. Как видим, перед нами вариант эрзац-жизни, где все подлинно ценное и прекрасное вынесено в неопределенно будущее время, оставив в настоящем лишь «слова, слова…»

Отношение к вишневому саду героев пьесы свидетельствует не только о разных стилях жизни, но и о принадлежности героев к разным временным потокам. Люди разных возрастов живут, по сути, в разных временах: Раневская и Гаев – в прошлом, Лопахин и Семеонов-Пищик – в настоящем, Петя Трофимов и Аня – в будущем.

Поколения – потоки времени – существуют в своем ритме и со своими ценностями. Движение это не параллельное, разные возрасты схлестываются, сталкиваются друг с другом, отстаивая «свою правду». Конфликт заложен в природе вещей. И Чехов это прекрасно понимал. В письме к А.С. Суворину от 29 марта 1890 года он написал так: «Только ту молодость можно признать здоровою, которая не мирится со старыми порядками и глупо или умно борется с ними – так хочет природа и на этом зиждется прогресс».

Можно ли в этом случае ответить на вопрос об авторском предпочтении в пьесе? Кому автор несомненно симпатизирует? – Думается, что однозначно на него ответить невозможно хотя бы потому, что, по сути, вопрос этот был бы равнозначен довольно нелепой дилемме: что ты предпочитаешь: прошлое, настоящее или будущее? Видя обретения и потери каждого временного цикла, Чехов предпочитал жизнь. Но время его жизни стремительно истекало, и он, окидывая мысленным взором очарование прошлого, деятельную неудовлетворенность настоящего и вечное стремление к будущему, прощался с жизнью и благословлял её.

«Вишневый сад» – это пьеса ухода, пьеса прощания со всем, что оставлял он на земле.

Герои много говорят о жизни своей и о жизни вообще. Они, как птицы перед дальней дорогой, ненадолго собрались вместе, они ещё жмутся друг к другу, но каждый из них уже готов лететь, и думает он и говорит о своем пути, и в большинстве своем это путь – в никуда. В Париж уезжает Раневская, будет проживать бабушкины деньги, которых так немного. А дальше?

Идет в банковские служащие не приспособленный ни к чему Гаев. Надолго ли?

Шарлотта отправляется, потому что «надо уходить», хотя в городе её никто не ждет.

Куда-то в Яшнево идет в экономки Варя, но как ей будет у чужих людей, с которыми и договоренность-то какая-то нетвердая? «Договорилась к ним смотреть за хозяйством…в экономки, что ли».

Петя Трофимов собрался в Москву. Это иронически откомментировал Лопахин: «Что ж, профессора не читают лекций, небось ждут, когда приедешь!»

Куда-то в дорогу, плохо её себе представляя, отправляется Аня.

По своим бесконечным делам торопится в Харьков Лопахин. Он и вообще пребывает в постоянной суете и спешке.

Одним словом, «кончилась жизнь в этом доме…больше уже не будет».

И хотя молодость, со свойственной ей беспечностью, радуется предстоящим переменам и приветствует новую жизнь, завершает пьесу Чехов не этим.

…В пустоте оставленного дома отчетливо слышен глухой стук топора по дереву – погибает вишневый сад… Уходит жизнь из больного и забытого всеми Фирса… Символические звуки – удары топора по дереву – аккомпанируют словам старого слуги: «Жизнь-то прошла, словно и не жил». «Слышится отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий печальный». Всё кончено. Завершается комедия одинокой смертью всеми оставленного слуги.

Жизнь и творчество Чехова завершаются этой сценой.

Если и вообще все художественные образы – это эманация духа их создателя, то образы знаковые несут, помимо художественного, несомненно интимный, личный смысл. Видимо, прочно ассоциировал себя Чехов со слугой . И в самом деле, всю жизнь истово служил своей семье, с 16 лет и до последнего вздоха содержал и отца, и мать, воспитывая младших, да и старших, братьев и сестру, всю жизнь был им незаменимой опорой.

Служил людям , неустанно трудился для того, чтобы облегчить их жизнь. Занятия медициной, борьба с холерой, голодом, открытие школ и библиотек. Что это как не святое служение ближнему?

Заслуги Чехова на общественном поприще перечислять не надо. Их много и они очевидны. Один Сахалин стоит памятника.

Что касается службы на литературном поприще , то хоть и рано он уходил из жизни – всего-то на 44 году! – но, конечно же, Чехов отдавал себе отчет в том, что как писатель он состоялся, что он нужен людям.

Одним словом, умирающий слуга Фирс в конце пьесы – в конце жизни и творчества, как подпись в конце отправленного в вечность письма – " Ваш покорный слуга …» И ещё, помните юношеский урок Антона Павловича, преподанный им брату Михаилу: «Ничтожество своё сознавай, знаешь где? Перед Богом…»

Самое время вспомнить это, готовясь предстать пред Господом: " Я слуга твой, раб Божий…»

Во всей этой сложной символической палитре есть и ещё одна, важная для Чехова мысль. Как мало будет значить смерть Фирса для его хозяев, так же мало значит и любая другая смерть. Природой она замечена не будет, коснется лишь узкого круга людей из ближайшего окружения.