Харамис еще долго смотрела в ту сторону, слышала чавкающие глухие шлепки, но неожиданно все стихло, едва слышно закапало, зашуршало, и принцесса догадалась, что Имму нашла вход. Тут она крепко задумалась. Если Имму с такой легкостью в полной темноте обнаружила подземный туннель, то и патрули лаборнокцев, шныряющие по берегу, вполне могут наткнуться на этот мрачный обширный каменный зев. Следы там, конечно, остались, они сразу поднимут тревогу… Ей-то патрули не страшны — она сразу прикрыла лодку завесой невидимости. А что, если обрушить берег и похоронить вход в туннель?

Сказано — сделано. Она подняла талисман. Три сложенных крыла с вершины кольца переместились в центр окружности, расправились, увеличились в размерах (вот почему, смекнула Харамис, этот волшебный предмет получил название Трехкрылый Диск); Триллиум, заключенный в янтарь, густо запульсировал кирпичным цветом.

— Пусть земля обратится в жижу и затопит вход в туннель. Пусть будет скрыт он от вражеских глаз.

Несколько мгновений вокруг стояла вязкая тишина. Потом где-то в толще земли родилось гулкое громыхание. Обрыв неожиданно закрыла плотная туманная завеса, и берег, мягко чмокнув, сполз в реку. Гигантский след оползня отчетливо белел во мраке свежей глиной.

Мановением мысли Харамис направила ялик на стремнину, куда уже наползали неровные перья тумана. Тут же с берега, где располагалась крепость, донесся топот фрониалов — по-видимому, верховой патруль лаборнокцев решил проверить, что случилось на берегу. Зазвучала труба, в ответ ей кто-то подал сигнал из крепости. И все стихло…

Харамис села — прежний мягкий, чуть воркующий голосок раздался в ее сознании. Теперь в тебе поселилась сила. Обходись с ней осторожно.

Добравшись до середины реки, она бросила весла, некоторое время сидела неподвижно, ясновидящим взором оглядывала все вокруг. На земле и воде было тихо. Беззаботно плескалась рыба, в джунглях устраивалось на ночевку зверье, позванивали струи, стихал ветерок, густел туман, светились звезды, в крепости часто горели факелы — их отсвет зыбко ложился на древние стены. На противоположном берегу Мутара отряды ниссомов и вайвило начали переправу…

Она вздохнула — час пробил!

Харамис снова взялась за весла и погнала лодку к берегу, где располагалась крепость. Здесь она высадилась, взобралась на яр, нашла место повыше и мысленно позвала:

Хилуро!

Гигантская птица долго не появлялась, но принцесса спокойно поджидала ее. Потом устроилась на скальном выступе и взглянула на родимое гнездо — Цитадель, которую начало затягивать туманом. Главная наблюдательная башня была освещена снизу доверху, даже на смотровой площадке полыхали факелы, в свете которых боязливо трепетал флаг Лаборнока — густо-темный, с тремя скрещенными золотыми мечами. Время от времени полотнище вспархивало, разворачивалось вширь, словно возвещая — вот где я! Попробуйте доберитесь… У кого хватит смелости?

Харамис судорожно стиснула талисман.

— Помоги моим сестрам! — взмолилась она. — Даруй им победу!

Харамис.

В вышине над самой головой послышался клекот, и знакомый голос мысленно позвал еще раз:

Харамис. Я видел нечто ужасное.

Гигантская птица, подняв вокруг себя ветер, мягко приземлилась, торопливо, переваливаясь на ходу, заспешила к госпоже, склонила бородатую голову. Принцесса бросилась к ней.

— Что случилось?

Полезай ко мне на спину, и я покажу тебе.

Она так и поступила. Ламмергейер исполинским черным облаком взмыл в сумрачное, подсвеченное кострами и звездами небо и полетел вниз по течению Мутара, за скалистый утес, на котором возвышалась крепость — туда, где могучая река граничила с подступающими Зелеными Топями. Это было самое пустынное место в окрестностях Цитадели, никто не отваживался селиться по соседству с болотами — обителью скритеков.

Птица взмыла под самые звезды, рваное, с широкими прорехами полотно тумана осталось далеко внизу. Три Луны, встающие на юго-востоке, прикрывала легкая радужная дымка. Однако их света было вполне достаточно, чтобы разглядеть в Зеленых Топях, на всех протоках и каналах мириады теней, которые сливались в единую грозную массу, неумолимо надвигавшуюся на скалистый остров, где высилась Цитадель.

— Что это? — встревожено спросила Харамис. — Не мог Осоркон так быстро добраться до крепости.

Это скритеки, созванные колдуном, ответил Хилуро.

— О, Триединый Боже! Ну, конечно!

Хилуро снизился до самой земли, куда туман еще не успел добраться, и принцесса с испугом отпрянула, когда топители, уже выбравшиеся на сушу, заметив огромную птицу, принялись выть и шипеть.

Я не могу позволить этим созданиям погубить друзей моих сестер. Что же делать?

Тот же воркующий голосок внутри нее укоризненно проворчал:

Ты же госпожа всего Народа.

И что это значит?

Харамис стиснула зубы, выпрямилась и приказала:

Хилуро, приземлись перед их передовым отрядом.

Тот беспрекословно выполнил распоряжение — сделал круг и приземлился на мшистую скалу, возвышавшуюся на несколько элсов над окружающей местностью. Марширующие скритеки невольно остановились, и вся толпа замерла в полусотне элсов от скалы. Фланги орды начали загибаться справа и слева, охватывая то место, где стояла Харамис, а за ее спиной, сложив крылья, сидела исполинская птица.

Принцесса, не торопясь, развязала мешок, достала плащ Великой Волшебницы, надела его, спокойно оправила подол. Потом подняла талисман.

Тут же стихли завывания, шипенье, топот тысяч ног. Наступила полная тишина.

Кто предводитель?

Никто из десяти вождей не рискнул шагнуть вперед. Из их отверстых пастей текла слюна, трехпалые конечности сами по себе сжимались и разжимались, причем когти на ногах скребли землю, и только это пугающее душу шуршанье было слышно в толпе диких детей болот.

Вы знаете, кто я?

Он сказал, тебя нет в живых… Мы узнали об этом…

Я всегда жива, пока живы моя земля и вода. Весь Народ — мои дети. Все повинуются мне. Только вы оказались строптивцами. Вы склонились перед колдуном и пришли убивать, хотя я запретила вам браться за оружие.

Нам не было знамений! Ты забыла о нас! Ты лишилась силы! Он уверял, что, когда он позовет нас, ты не сможешь помешать нам отправиться в поход.

Теперь я скажу. Вы меня слышите?

Мы слышим, Белая Дама!

Тут в массе скритеков даже шуршание стихло. Наступила секундная томительная тишина, и следом шум опускавшихся на колени тысяч тел пронесся по окрестностям.

И вновь томительная пауза…

Харамис, собрав все силы, сурово обратилась к чудовищам:

Прежде вам было разрешено помочь людям, захватившим нашу землю и воду. Но теперь на это моего согласия нет. Вы слышите?

Мы слышим, госпожа.

Это был тихий, рокочущий мысленный рев, вырвавшийся из тысяч разъяренных, страдающих сознаний. Злоба и гнев, вера и покорность сплелись в нем…

Я не оставлю вас своими заботами. Я, ваша хранительница и наставница, повелеваю служить земле и воде, на которой вы выросли, где обрели дом и разум. Я, присутствующая здесь, приказываю…

Мы готовы, Белая Дама.

Она отдала распоряжение, подробно все разъяснила, особенно настойчиво требовала вязать, брать в плен, но ни в коем случае не пожирать… Это уточнение вызвало взрыв негодования в толпе тварей, потом вздохи сожаления сменились согласием, даже некоторым облегчением, и они хором дали слово выполнить все, как того требовала госпожа.

Последним движением, уже взобравшись на птицу, Великая Волшебница Харамис благословила поднявшееся на ноги войско, и Хилуро тут же взмыл в небо.