24 марта 1717 года государь покидает Голландию и направляется во Францию. 2 апреля в Бельгии осматривает центральную колокольню города Антверпена. Абрам с ним. Петр поручает ему купить веревки для того, чтобы измерить высоту колокольни. 6 апреля в Брюсселе государев казначей возместил Абраму этот расход. На следующий день они уже в Брюгге, потом — в Дюнкерке. Сундук, в котором едет государева библиотека, поистрепался —16 апреля Абраму выдано 10 рублей на его починку.

А вот и еще одно доказательство любви и доверия государя к своему африканскому крестнику: из обоза выделено шесть человек. Под началом Абрама им поручено обогнать обоз и прибыть в Париж раньше остальных. Императорские архивы сохранили имена троих из тех, что были тогда под началом государева адъютанта: Лакоста, Черкасов и Овсянников. Про остальных известно только, что они сержанты. Петр лично уведомляет их, что все расходы на питание и ночлег оплачиваются из казны. Через восемь дней, 26 апреля, проехав через Булонь, Монтрей, Абвиль, Бове и Бомон, они прибыли в Сен-Де-ни. В тот же день вечером нагнал их и государь со свитой. Вот описание прибытия Петра в Сен-Дени из «Новостей» за 1717 год: «Париж, 26 апреля. Его царское Величество с Божией помощью приехал сюда цел и невредим. Въезд Его Величества происходил следующим манером: в осьми милях от Парижа, в Сен-Дени, Его Величество был встречен французским маршалом де Тессе. Когда Его Величество въехал в Париж с последними вечерними лучами, было уже весьма темно»^{37}.

Франция Людовика XV

В Париже для Петра и его окружения были приготовлены роскошные апартаменты в старом Лувре, но государь отказался от них и предпочел более скромную обстановку. Русская делегация поселилась в отеле Ледигьер.

Оставим на минутку наших героев и обратимся к общей обстановке во Франции тех лет. Два года назад умер великий Людовик XIV. Ему наследует малолетний сын, Людовик XV, которому в 1717 году исполнилось семь лет. Король-Солнце, умирая, произнес, обращаясь к нему: «Дитя мое, Вы станете величайшим королем мира». По завещанию, наследник должен был получить трон только по достижении 14 лет. Пока же регентом назначен герцог Орлеанский.

На следующий день после приезда регент почтил Петра своим посещением. А 29-го числа — и сам юный король. «Объявляю Вам, — писал Петр царице, — что в прошлый понедельник визитировал меня здешний каролище, который пальца на два более Луки [карлика] нашева, дитя зело изрядная образом и станом, и по возрасту своему довольно разумен, которому седмь лет». Именно этот визит и стал решающим в судьбе нашего героя: в свите короля находился герцог Дю Мен, законный сын Людовика XIV и принц крови, бывший тогда начальником всей французской артиллерии. Среди прочего он занимался и образованием наследника[18].

Ему-то царь и решил препоручить своего крестника, которого он собирался оставить во Франции как раз для обучения инженерным наукам и артиллерии. Вот как описывает это поворотное событие в своей жизни сам Абрам: «Государь изволил своим несравняемым в свете милосердием меня оставить во Франции для обучения военных дел. Того ради сей монарх, великий отец отечеству, изустно меня рекомендовать дюку Дюмену, принцу Домеру[19] и великому генералу фелтьцейхмейстеру Франции, сыну натуральному славного короля Людовика великаго…»

Система военного образования во Франции считалась в те времена самой передовой в Европе. Это не удивительно: прошло всего два года со времени правления Людовика XIV, которое было ознаменовано военной славой полководцев Тюреня, Бервика, Виллара, Вандома, а также знаменитого Вобана, «лучшего инженера того времени»^{38}. Абрама, получи он военное образование во Франции, ждала в России блестящая карьера военного инженера. Государь перед отъездом просто засыпал его подарками:

14 мая государем потрачено более 30 дукатов на покупку нового платья для крестника;

23 мая куплена новая шляпа;

30 мая куплено сукна и парчи опять же для пополнения гардероба;

8 июня государь лично приказал выплатить Абраму 15 дукатов, то есть эквивалент второй половины его жалованья за наступивший год.

9 июня Петр призвал к себе Абрама и Алексея Юрова (последний оставался во Франции «для обучения гражданским и политическим наукам»^{39}). «Его императорское величество… по отъезде своем изволил нам с Алексеем Юровым из уст своих сказать, что ежели мы будем моты или в тюрьму попадем, то б нам не иметь никакой от его величества для нашей выкупки. Потом изволил сказать: ежели мы будем прилежно учиться, также, чтоб иметь доброе житье, то я вас не оставлю»^{40}. Таковы последние наставления государя.

У государя были резоны так говорить с будущими студентами. Те рапорты, что он получал из-за границы о жизни российских «студентов», содержали в себе мало утешительного: «В Англии «русские навигаторы» — постоянная головная боль для царских посланников. Князь Салтыков, например, едва оказавшись в Лондоне, устроил шикарный банкет для проституток и завел себе любовницу, которая ему стоила втрое сверх его жалованья. Многие же другие были арестованы местными властями и посажены под замок за долги»^{41}.

А уж Париж того времени и подавно полон соблазнов: «По свидетельству всех исторических записок, ничто не могло сравниться с вольным легкомыслием, безумством и роскошью французов того времени… Оргии Пале-Рояля не были тайною для Парижа; пример был заразителен… Образованность и потребность веселиться сблизили все состояния. Богатство, любезность, слава, таланты, самая странность, всё, что подавало пишу любопытству или обещало удовольствие, было принято с одинаковой благосклонностью. Литература, ученость и философия оставляли тихий свой кабинет и являлись в кругу большого света угождать моде, управляя ее мнениями…»^{42}. К сожалению, ничего конкретного о первых месяцах самостоятельной жизни Ганнибала сказать невозможно, так как до нас не дошло практически никаких документов. Можно, конечно, довериться красочному повествованию Пушкина: «…Все дамы желали видеть у себя le Negre du Czar и ловили его наперехват…»^{43} Это повествование, видимо, относится как раз к этому периоду его жизни. Верить ли ему — дело читателя. Известно лишь, что с первых же дней он нанимает частных учителей французского и математики — денег у Абрама пока хватало, а гардероб его отвечал самым высоким требованиям. Тратил он деньги, вероятно, очень разумно. Немало шло на книги, которые начал он покупать с первых же недель пребывания в Париже. Более того, Абрам так распорядился средствами, выданными ему на 1717 год, что хватило также и на два месяца безбедной жизни в следующем, хотя жалованье за 1718 год получено было далеко не сразу.

Но не все так уж хорошо и просто. На безоблачном небосводе парижской жизни вскоре стали сгущаться тучи. Абрам легко вошел в парижский свет благодаря естественному любопытству, которое он возбуждал при дворе. У всех перед глазами был недавний пример — негр Аниаба, которому Король-Солнце незадолго до смерти стал крестным отцом, а тут — тоже негр, тоже крестник христианского монарха, но из такой неведомой дали — из России. Главное же — Абраму покровительствовал герцог Дю Мен. Но уже месяц спустя после отъезда Петра, в июле 1717 года, герцог потерял все свое влияние. Он был обвинен в заговоре против регента и лишен титула принца крови.

Началась война между Италией и Испанией, в которую позже ввязалась и Франция. Она не минует и нашего героя. В довершение всего в марте 1718 года перед Абрамом замаячили финансовые трудности. Начался совсем другой период его жизни во Франции.