— Я отправляюсь в Ар, — сказал Куурус.

— Если ваша миссия будет выполнена удачно, — заверил его человек, — по возвращении вы получите ещё сто золотых.

Куурус посмотрел ему в глаза и сказал:

— Хорошо. Но если ты меня обманешь, ты умрешь.

— Да, — ответил человек.

— Кто этот убитый? — кивнул Куурус на догорающие остатки погребального костра. — За кого я должен отомстить?

— Это — воин, — ответил человек.

— Его имя? — спросил Куурус.

— Тэрл Кэбот.

Глава 2. АР

Куурус беспрепятственно вошел в ворота Ара. Увидев знак черного кинжала, которым он заблаговременно украсил свой лоб, охранники даже не пытались его остановить.

Не долго же черные туники убийц не появлялись в пределах городских стен Ара — со времени правления убара Марленуса, ратных подвигов его современников — прославленного героя-воина из Ко-Ро-Ба Тэрла Бристольского и имевшего не менее громкую славу главы убийц Па-Кура.

Много лет убийцы в городе считались людьми вне закона. Па-Кур объединил обложенные данью города и повел их на Ар. Домашний Камень был украден, а убар вынужден спасаться бегством. Город пал, и Па-Кур, хотя и принадлежал к низшей касте, возжелал заполучить императорскую мантию Марленуса. Он осмелился не только надеть на себя золотой медальон убара, но и серьезно претендовать на трон всей Арской Империи — вещь до той поры неслыханная в истории Противоземли даже для представителей гораздо более высоких каст. И неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба Империи и её столицы, если бы орды захватчиков не были разгромлены объединенными усилиями Союза Свободных Городов, возглавленного и поднятого на борьбу Ко-Ро-Ба и Тентисом. Командование освободительной армией взяли на себя Мэтью Кэбот — отец Тэрла Бристольского и Казрак из Порт-Кара — брат Тэрла по оружию. С тех пор черные одеяния убийц не встречались на улицах славного города Ар.

Однако никто не встал на пути Кууруса, поскольку лоб его украшала маленькая зловещая эмблема — черный кинжал.

Когда кто-либо из касты убийц получал свойственное его ремеслу задание и плату за его выполнение, он украшал свой лоб этим узаконенным символом, который открывал перед ним ворота любого города. Вмешиваться в дела убийц не позволялось никому.

Не многие из вершащих неправедные дела, сколь большой бы силой и властью они ни обладали, не затрепетали бы от ужаса при известии о появлении в их городе человека со зловещим символом на лбу — ведь только убийца знал имя своей новой жертвы.

Куурус вошел в ворота города и огляделся.

Женщина с корзинкой в руке, завидев его, испуганно отступила в сторону, крепче прижав к груди ребенка.

Крестьянин обошел его, стараясь, чтобы его тень не упала на тень убийцы. Куурус небрежным жестом указал на фрукты, разложенные на тележке с впряженным в неё небольшим четвероногим рогатым тарларионом, и лоточник поспешно протянул ему один из плодов, боясь встретиться с ним взглядом и торопясь убраться подальше от этого внезапно ставшего опасным места. Неподалеку от ворот, прижавшись спиной к каменной башне и наблюдая за ним, застыла худенькая тонконогая девушка-рабыня. В её глазах ясно читался испуг. Очевидно, Куурус был первым из касты убийц, с кем ей довелось встретиться. Темные разметавшиеся по плечам волосы, короткая желтая туника, стянутая вместо пояса тонкой веревкой и едва прикрывающая колени, — обычная одежда рабынь северных городов, где даже стягивающий шею металлический ошейник покрывался желтой эмалью.

Вгрызаясь зубами в мякоть плода, заливая его соком щеки и подбородок, Куурус внимательно изучал девушку. Она уже, казалось, готова была уйти, но его пристальный взгляд приковал её к месту. Он выплюнул попавшиеся косточки в придорожную пыль и, дожевав плод, швырнул корку ей под ноги. Девушка с ужасом проследила за её полетом и тут же почувствовала, как сильная рука сжала её плечо.

Он рванул девушку к себе и, толкнув на дорогу, заставил её идти впереди себя.

Проходя мимо ближайшей пага-таверны, дешевой, грязной, распространяющей зловоние и до отказа забитой посетителями — приезжими и мелкими торговцами, убийца придержал девушку за руку и, пинком распахнув дверь, грубо втолкнул её в зал. Все посетители таверны оглянулись на них. Трое музыкантов мгновенно прекратили игру. Женщины-рабыни в шелках удовольствия застыли, не донеся кувшинов с пагой до протянутых к ним кружек. Умолкли даже привязанные к их лодыжкам бубенчики. Убийца неторопливо оглядел присутствующих одного за другим. Мужчины побледнели под его пристальным взглядом. Некоторые из них сжались, готовые скорее провалиться сквозь землю, нежели оказаться, сами не зная за какие грехи, той жертвой, за которой явился этот человек со знаком черного кинжала на лбу.

Убийца повернулся к толстому мрачному человеку в кожаном фартуке, разливавшему в кувшины пагу.

— Ошейник, — коротко потребовал он.

Человек снял с крючка у стойки один из ключей.

— Седьмой, — сказал он, бросая ключ убийце.

Поймав ключ, тот ухватил девушку за локоть и повел её к дальней слабо освещенной стене в том конце зала, где потолок постепенно понижался и смыкался с полом.

Девушка двигалась как истукан, в её глазах застыл непреодолимый страх.

Здесь, в углу, уже стояли на коленях две рабыни, которые при их приближении, загремев цепями, торопливо отодвинулись в сторону.

Он рывком поставил темноволосую девушку на колени и, надев ей на шею две полукруглые металлические скобы, запер их на ключ. Второй конец удерживающей ошейник цепи длиной в каких-нибудь два фута был соединен со вбитым в каменную стену кольцом. Убийца равнодушно осмотрел свою рабыню и направился в зал.

Девушка осмелилась поднять глаза, только когда он отошел. Угол, в котором она стояла на коленях, был темным и мрачным, и её желтая туника казалась грязно-коричневой. Дальше зал освещался развешанными на «стенах заправленными жиром тарлариона лампами, в скудном свете которых девушке хорошо были видны двигающиеся между столами силуэты рабынь, разносящих посетителям таверны пагу. В самом центре зала столов не было, а пол покрывал толстый слой песка: здесь мужчины могли помериться силой, а рабыни танцевать. Дальняя от девушки стена достигала в высоту не менее двадцати футов и состояла из четырех этажей, на каждом из которых располагалось по семь небольших комнат, входом в которые служили круглые, диаметром в двадцать четыре дюйма, отверстия. На этажи вели восемь узких укрепленных в стене лестниц.

Куурус подошел к ближайшему столу слева и, поджав под себя ногу, устроился за ним так, чтобы у него за спиной оказалась только стена, а перед глазами находился весь зал. Сидевшие за столом мужчины молча встали и перешли на другие свободные места.

Куурус прислонил к стене рядом с собой копье, снял шлем и щит, а короткий меч положил на стол по правую руку.

По едва заметному жесту хозяина таверны, угрюмого толстого человека в кожаном фартуке, одна из обслуживающих посетителей рабынь немедленно поспешила к столику убийцы и, поставив перед ним высокий бокал, дрожащими руками наполнила его пагой. Затем, украдкой бросив взгляд на прикованную в углу слева от убийцы девушку, рабыня тут же торопливо отошла прочь.

Куурус поднял обеими руками кружку с пагой и подозрительно принюхался к мутной жидкости. Затем осторожно сделал небольшой глоток, подождал и решительно отхлебнул добрую половину кружки.

Обтерев губы рукой, убийца взглянул на музыкантов.

— Играть! — коротко бросил он.

Музыканты подняли инструменты — и зал наполнился нестройными аккордами варварской музыки, к которой через минуту присоединились разговоры посетителей, плеск наливаемой в кружки наги и позвякивание привязанных к щиколоткам снующих между столиками рабынь колокольчиков.

Не прошло и четверти часа, как посетители — чего и следовало ожидать — совершенно забыли о сидящей рядом с ними в зале зловещей фигуре в черной тунике.