Говорил Т'Зшал, старший отделения 804.

— Вы можете покинуть Клим, когда вам заблагорассудится, — объявил он. — Здесь никого не держат против воли.

Мы сидели голые на полу какого-то сарая. Все были связаны за шеи легкой веревкой. С такими путами могла бы справиться и слабая девушка. Между тем ни один человек не попытался ее сорвать и устремиться на свободу.

— Я не шучу, — подчеркнул Т'Зшал.

Мы прожили в Климе уже четыре дня. Кормили вполне сносно, поили вдоволь. Держали нас в тени. Сразу же после прихода из пустыни нас связали легкой веревкой, чтобы мы держались вместе. Нам запретили ее снимать, и мы повиновались. Четверых, как бы то ни было, пришлось освободить. Эти люди умерли от перегрева после марша на Клим. Таким образом, в конечном итоге от всей нашей группы осталось пятнадцать человек.

— Я вполне серьезно! — повторил Т'Зшал и рассмеялся.

Он носил походные сапоги, штаны из мешковины, красный широкий кушак, за который был заткнут изогнутый кинжал. Волосатая грудь оставалась обнажена. Т'Зшал носил бороду. Он никогда не расставался с хлыстом — символом его власти над нами. За ним с кривыми ятаганами в руках стояли два стражника в плоских тюрбанах из репса. Сквозь дыру в потолке в сарай проникал тусклый свет.

— Можете идти, — сказал он.

Т'Зшал распахнул дверь. Мы увидели сверкающую под солнцем соляную корку пустыни.

— Идите! — расхохотался он. — Идите! Ни один человек не пошевелился.

— Ага, — произнес он. — Вы решили остаться. Это ваше право. Хорошо, я с ним соглашаюсь. Но если вы остаетесь, вам придется соблюдать мои условия. — Он вдруг резко щелкнул кнутом. — Это ясно?

— Да! — поспешно откликнулись несколько человек.

— На колени! — рявкнул Т'Зшал. Мы повалились на колени.

— Вопрос в том, разрешат ли вам здесь остаться, — сказал он. Несколько человек обменялись недоуменными взглядами.

— Может быть, да, а может быть, и нет, — произнес Т'Зшал. — Как вы уже поняли, решать буду я. — Он свернул хлыст в кольцо. — Право остаться в Климе надо еще заслужить, — сказал он. — Вы должны усердно работать. Кроме того, вы должны мне нравиться. Очень нравиться.

Он уже не спрашивал, понятно нам или нет. Нам было понятно.

— Значит, мы имеем право уйти, когда захотим? — уточнил Хассан.

Т'Зшал уставился на него. Мне показалось, что он пытается сообразить, нормален Хассан или нет.

— Да, — сказал он наконец.

— Ну и отлично, — улыбнулся Хассан.

— В Климе мало кожи, — сказал Т'Зшал. — И очень мало бурдюков. А те, что есть, равны одному талу. Кстати, их охраняют.

Тал равняется приблизительно двум галлонам. Таловый бурдюк действительно мал. Такими обычно пользуются кочевники, выпасающие верров вблизи лагеря. В походы маленькие бурдюки не берут, разве что их приторачивают к седлам разведчики.

— Уж не собираешься ли ты, — повернулся к Хассану Т'Зшал, — своровать несколько бурдюков, наполнить их водой, предварительно сразившись со стражей, и убежать в пустыню?

Было совершенно ясно, что идущему через пустыню человеку не под силу тащить с собой нужное количество воды.

— Просто спросил, — пожал плечами Хассан.

— Наверное, ты считаешь себя очень сильным? — прищурился Т'Зшал.

— Я дошел до Клима.

— Мы все дошли до Клима. — При этих словах Т'Зшала рабы удивленно подняли головы.

— Здесь нет ни одного человека, — раздельно произнес надсмотрщик, — который бы не проделал этот путь. — Т'Зшал обвел нас торжествующим взглядом. — Мы все здесь рабы соли и пустыни. Мы добываем соль для свободных людей, и за это нас кормят.

— Даже соляной мастер? — спросил Хассан.

— Он тоже много лет назад голым пришел в Клим. Здесь продвигаются благодаря сноровке и стали. Здесь все обустроено нами, рабами, мы управляем жизнью так, как считаем нужным. Пока добыча и поставка соли идет нормально, никто не вмешивается в наши дела. Мы существуем автономно.

— А мы? — снова спросил Хассан.

— Вы, — осклабился Т'Зшал, — истинные рабы, ибо вы рабы рабов.

— Значит, ты пришел сюда в капюшоне? — не унимался Хассан.

— Все пришли сюда в капюшонах, — ответил Т'Зшал, — даже соляной мастер.

Я видел, как приуныл Хассан. Он, безусловно, планировал захватить заложником стражника, может быть, Т'Зшала или старшего смены, а может, и самого соляного мастера, чтобы они показали дорогу из Клима. Теперь же выяснилось, что ни один человек для этой роли не подходит.

В общих чертах мы все знали, что Красный Камень, касбах соляного убара, и прочие места находятся к северо-западу от Клима, но без знания точного направления, караванных дорог и колодцев эта информация теряла смысл. Даже при однодневном походе без выверенных ориентиров можно отклониться в сторону от оазиса на несколько пасангов.

Чрезвычайно важно знать точный маршрут.

И вот выяснилось, что его в Климе не знает никто. Свободные предусмотрели все.

Более того, для лучшей конспирации соляные районы не отмечались на общедоступных картах и атласах. Еще одна предосторожность с целью сохранить монополию на соль, как будто сама пустыня не обеспечивала достаточной охраны.

— Никто, ребята, не знает дороги из Клима, — грустно сказал Т'Зшал и на мгновение показался обыкновенным человеком, а не старшим казармы. — Можете считать, что дороги из Клима вообще нет.

— Дорога есть, — сказал Хассан. — Надо только ее найти.

— Желаю удачи! — рявкнул Т'Зшал и кнутом указал на дверь. — Иди!

— Я предпочитаю некоторое время побыть здесь, — от ветил Хассан.

— Это большая честь для моей казармы, — сказал Т'Зшал и склонил голову.

Следуя тахарскому обычаю, Хассан тоже поклонился, принимая комплимент.

— На всякий случай запомни, — нахмурился Т'Зшал, — своим уходом ты сильно нас опечалишь. Впредь можешь не рассчитывать на гостеприимство. Мало кто возвращается в Клим. Из тех, кто возвращается, мало кто выживает после дисциплинарных ям, а те, кто выживает, попадают на открытые месторождения. — Он поднял кнут, любуясь его грациозным изгибом. Оружие Т'Зшала походило на змею с множеством клыков. Кожаное кнутовище усыпали зазубренные стальные крючки.