Стряхнув с себя остатки сна, Энди вскочил с постели. Его рука на что-то наткнулась. Свеча. Он слышал, как она покатилась по деревянным половицам. Он пнул ее ногой, отбросив в сторону. Затем подбежал к двери и нащупал задвижку.

Энди стоял в коридоре, пытаясь понять, что происходит. Из комнаты Нелл и Дженни доносился плач. Он подошел к двери. Плач стих, и Энди услышал, как ласковый голос произносит слова утешения:

— Это был просто сон. Все хорошо. Это всего лишь сон.

Юноша узнал голос Дженни.

Утром в воскресенье Энди удалось натянуть на свою синюю ногу башмак. Это было больно, да и ходить он мог только прихрамывая, но дело того стоило. Ну, а боль он перетерпит…

Энди шел к воскресной службе вместе с Нелл и Дженни; девушки были чем-то сильно опечалены. Молодой человек решил, что виной всему ночной кошмар Нелл. По своему обыкновению, викарий ушел в церковь раньше. У колодца Энди и сестры Мэтьюз встретили Куперов. Дэвид нес на руках маленького Томаса. Все такой же синий с головы до пят, мальчик был распростерт на руках у отца, словно благодарственная жертва милосердному Богу. Малыш лежал неподвижно, с открытыми глазами. На полпути к церкви он начал кричать от боли, но, когда его внесли в храм, успокоился.

После провала в Норидже, где его преподобие Ласлетт публично разоблачил Энди во время воскресной службы, тайный агент взял за правило соблюдать в церкви осторожность. Переступив порог храма, он бегло осмотрелся. Если нарушения исправлены, он в опасности. Однако алтарь стоял на прежнем месте и ограждение все так же отсутствовало. Отлично! Викарий появился перед прихожанами в своей обычной одежде. Служба шла в строгом соответствии с предписаниями. Прихожане слушали, когда было положено слушать, вставали, когда было положено вставать, склоняли головы и произносили молитвы в нужный момент. Кажется, можно не беспокоиться. Мэтьюз начал приготовления к проповеди. Будет ли он читать текст, одобренный англиканской церковью, или собственный? Викарий открыл Библию. Прекрасно. Говоря, он заглядывал в свои записи. Итак, проповедь составлена им самим. Все хорошо. Энди успокоился. Не похоже, чтобы кто-то напал на его след.

Для проповеди Мэтьюз выбрал отрывок из Второзакония, в котором Моисей дает народу Израиля последние наставления перед тем, как тот вступит на Землю обетованную. Моисей туда не войдет. По непонятным Энди причинам так решил Господь.

Обращаясь к Священному Писанию, викарий сформулировал три наставления для жителей Эденфорда.

Первое — открыть свои сердца Слову Божию. Потому что Слово Божие — верный и надежный ориентир в жизни. Второе — научить детей своих следовать путям Божьим. Достаточно одного поколения, чтобы утратить веру. Третье — соблюдение заповедей Господних. Это не пустой звук, это ваша жизнь. Мэтьюз подчеркнул, что именно это — основа подлинной веры. Повиновение Господу, как сказано в Библии, — основа всей жизни.

Сидя между Нелл и Дженни, Энди размышлял над словами викария. Когда тот заговорил о пороках нынешнего поколения, не знающего Бога, Энди закрыл лицо ладонями. Его плечи тряслись. Дженни спросила его, здоров ли он. Юноша не ответил. Когда викарий начал комментировать третий тезис, Энди согнулся, опустив голову и руки на колени.

— Праведных и благочестивых в Англии ждет печальное будущее, — произнес с сильным воодушевлением викарий. — Грозные темные тучи собираются на горизонте, готовясь уничтожить нас. Но мы — Божьи люди. У нас есть надежда. Милосердный Господь позволил мне увидеть, какой будет земля обетованная для народа Англии.

Внимание присутствующих было приковано к Мэтьюзу. Даже те, кто всю проповедь клевал носом, стряхнули сон. Викарий предлагал всем заглянуть в будущее. Такой возможности никто не хотел упускать.

— Господь показал мне, что праведники восторжествуют. И не просто восторжествуют! Господь открыл мне, что Его народ будет жить в стране, где люди откроют свои сердца Господу, простые граждане, равно как и правители. Они не возжелают власти богатых или иных земных благ. В этой стране детей будут учить почитать Бога и служить Ему все дни своей жизни. В этой стране люди смогут не бояться преследований. И аристократы, и судьи, и простой народ от мала до велика будут смиренно ходить пред Господом. Господь уверил меня, что это не пустые мечты. Этого желает Он сам. Все тот же Бог Израиля, который вывел свой народ из рабства и привел в Землю обетованную, выведет нас из страны преследований в землю изобилия. Не вечно нам быть рабами грешников, мы будем жить в свободной стране.

Проповедь завершилась, и викарий начал общую молитву.

Нелл склонила голову в молитве, и ее взгляд невольно упал на строки Библии, которая лежала, открытая, у нее на коленях: «И говорил Господь Моисею… пред [собою] ты увидишь землю, а не войдешь туда, в землю, которую Я даю сынам Израилевым»[71].

Нелл подумала об этих словах и о своем отце — и заплакала.

— Можно мне кое-что сказать? — громко произнес Энди, встав со своего места, как только служба закончилась. Дети, которым не терпелось выйти на улицу, уже бежали по проходу. Взрослые собирали свои вещи. Викарий стоял рядом с кафедрой. Слова Энди нарушили привычный ход вещей.

— Ты хочешь обратиться к прихожанам? — спросил Мэтьюз.

— Да. Могу я поговорить с ними?

Викарий кивнул.

Энди прошел вперед. Родители взялись усаживать непоседливых детей на место.

Поднявшись на кафедру, Энди сложил руки перед собой. Глаза юноши были опущены. Так он стоял долго, подыскивая нужные слова. Чем дольше он стоял, тем пристальнее смотрели на него собравшиеся. Он молчал, пока не стих последний шорох.

— Меня прислали сюда следить за вами.

У всех словно перехватило дыхание. Энди поднял глаза. Он увидел лицо Дженни. Она была потрясена. Рядом с ней сидела мрачная Нелл. В конце зала, скрестив на груди волосатые руки, стояли Дэвид и Джеймс Куперы. Лицо Эмброуза Дадли сморщилось, нос заострился, и нотариус сделался похожим на хорька. Лицо еще одного человека Энди видеть не мог — возможно, к лучшему. Юноша подумал, что сейчас он не рискнул бы взглянуть в глаза викарию Эденфорда.

— Я говорю правду, — продолжал он. — Влиятельные люди, ненавидящие пуритан, заставили меня поверить, что вы несете зло и являетесь угрозой для Англии. Когда я говорил, что направляюсь в Плимут, я лгал. Я шел в Эденфорд. Мне было поручено следить за вашим викарием, Кристофером Мэтьюзом, и докладывать о любых нарушениях предписаний англиканской церкви.

Возбуждение в зале росло. Энди торопливо продолжал, повысив голос:

— Я отметил несколько нарушений, за которые вас могли наказать. Алтарь не стоит у восточной стены и не обнесен ограждением. Во время богослужения ваш викарий не надевает положенного одеяния. Вы не склоняете головы, когда произносится имя Иисуса, по воскресеньям у вас две проповеди. Все это — нарушение английских законов.

Шум нарастал. Энди возвысил голос.

— За такие нарушения людей привлекали к суду, приговаривали к тюремному заключению, секли и уродовали! Я свидетельствовал против них!

Гул продолжал нарастать. Теперь Энди был вынужден кричать, чтобы его услышали.

— Прошу вас, выслушайте меня! Я открыл одну очень важную вещь! — он сделал паузу. Шум немного стих. — Я понял, что те, кто ненавидит вас, неправы!

Стало тихо. Этого они не ожидали. Некоторые, думая, что ослышались, просили сидящих рядом повторить слова Энди.

— Они неправы. Вы доказали это. Вы не злы. Вы не опасны. Я не должен был шпионить за вами. Человек, за которым я следил, принял меня как дорогого гостя и привел к себе в дом. Вы приняли меня и полюбили, как своего. Я не знал, что такая любовь существует.

Собравшиеся облегченно заулыбались.

— Своим поведением вы дали мне понять, что такое настоящая любовь к Иисусу Христу. Я недостоин быть среди вас. Я прошу лишь об одном — простите меня. Я немедленно покину Эденфорд и больше не побеспокою вас.