— Ой, какие же мы стали больши-и-ие… Да какие блондинистые-е-е…

Процедуру встречи прервала мадам:

— Ну, всё, кладите чемоданы в угол и везите мальца домой, а то его там заругают…

— Кто заругает? Кто посмеет? — возмутился азиатский мужик. — Ведь родителей у него нет, если я не ошибаюсь!

— Не знаете, так и нечего зря языками чесать! У меня такие соседи — лучше всяких родителей! Я дядя Юре, когда вырасту, иномарку куплю! Японскую! — с горячностью выпалил Мася, при этом смерив азиата с ног до головы холодным взглядом.

— Ладно-ладно, поезжайте! — снова вклинилась мадам. Тут уже она мерила взглядом, и не дядьку-азиата, а Максимку. В её взгляде было: «Идиот, что ли?» От этого взгляда Максимке стало стыдно. Ну, и дубина же он! Нет, пожалуй, теперь лучше подчиняться. И мадам, и всем её прикольным знакомым. А когда вышли из подъезда, прямо у порога, на тротуаре, стояла именно такая тачка, которую он мечтал подарить дяде Юре. Рядом — ни одного блюстителя порядка, жаждавшего штрафовать, стыдить или лишать прав за стоянку в неположенном месте. Чудеса!

Забросив Масин рюкзак в багажник, японец плюхнулся за руль, а мадам уселась вместе с двоюродным племянником на заднем сидении и тут же, сходу, начала его тискать.

— Ну, хоть немно-о-ожечко ты меня помнишь? — скулила она.

— Не-е-ет… — еле сдерживался Максим. Раз мадам привратница приказала слушаться этих олухов, он не имел права им грубить.

— Да откуда же он тебя помнит, Лиза? Ты сама-то себя с каких лет помнишь, а? — подключился азиат.

— И то верно, дело говоришь… — крякнула рыжая, по-деревенски шмыгнув некрасивым длинным носом. Ко всему прочему, она была ещё и конопатая.

К огромному удивлению Максимки, дядя Юра с тётей Лялей уже ждали их приезда. Что ещё прикольнее, дядя Юра, лишь открыв входную дверь, бросился обнимать не его, а гостей.

— Ну, не ждал такого поворота в своей тихой семейной жизни!

Затем он стал размахивать каким-то бланком, похожим на иностранное письмо. В том письме сообщалось, что тачка, на которой гостюшки приехали, поступала в его личное владение.

— Придётся мне срочно сдавать на права!..

— Это-о-о… Это — да-а-а… — как-то странно пропел азиат.

Впрочем, ничего странного в его говоре не было. Как уже давно известно, японское «это-о-о» весьма часто совпадает по значению с нашим «это». Тот азиатский дядька оказался воплощением сразу трёх персон: Свирид-Прокопыча-Барского, чуть не убитого на Бармалеева японо-бизнесмена и неродного дяди будущего петербургского Болотного Правителя. Это из того, что нам известно. Был ли он кем-то ещё в прошлых жизнях? Сие не очень-то интересно. Ну, а его подруга, как вы догадались, это бывшая его старая любовница, барыня-крестьянка, покорявшая в своё время не только бар с господами, но и удалых молодцев. А что нос у неё конопатый и длиннющий, так это дело вкуса. Кое-кто носястых любит, ибо в койке больно хороши. Да и при чём тут нос теперь, когда она по возрасту намного младше своего когдатошнего молодого хахаля. Вот как иногда судьба распоряжается! Любовники не просто встретились, а окончательно сошлись, для большой любви. Путь к настоящему счастью тернист!

Всё вышеизложенное — не для Ляли-Юриных ушей. Они пока пусть думают, что у Максимки родственнички в Японии нашлись. Это и в письме было написано, которое принесли буквально утром, когда малец был ещё в школе. Получив письмо, тётя Ляля чуть в обморок не хлопнулась. А ведь ей опять нельзя было расстраиваться! Хорошо, что всё обошлось.

— И куда же мне девать это сокровище, пока я на права не сдам? Ведь с гаражами жуткая проблема, особенно у нас тут, в центре… Гы-гы… — юродствовал дядя Юра.

— Обижа-а-ете! — засуетилась рыжая Лиза. — Гаражик для вас давно припасён, пешком от дома вашего — минут пятнадцать, не больше…

— Да ну? — совсем ошалел Петрович. — Вот так халява… Пардон, подарок-то какой!

Далее он, по своему обыкновению, ударился в филологическую философию:

— А говор-то у вас! У обоих! Не новгородский, часом?

— А-а-а… Это-о-о… — протянул японец. — Мы с Лизонькой в новгородской области хозяйство вели, где и родились… оба… а потом… Родственники в Японии нашлись, однако… Теперь там хозяйство ведём, а сюда в гости к Максимке приехали…

Щас! Так и выложит всю правду Свиридка Молотило, которому мадам привратница присвоила новое имя: «Токио». Свиридка-Токио и Лиза-Село, получившие от мадам не только имена, но и рассказы о всех своих — якобы прошлых! — жизнях, поклялись спасительнице и благодетельнице всею теперешнею жизнию своею только ей служить, не зная меры. Свиридка клялся уже на русском языке, ведь мадам ему и память о новгородском говоре вернула!

— Постойте, — встрепенулась Ляля, — ведь вся Максимкина родня в Ленобласти жила, а вы, Лиза, вдруг из Новгорода…

— Ой! — схватилась за сердце Лиза. — Да мало ли где у кого родня! Бывает, что огромная семья живёт в Тамбове, а их родственничек, какой-нибудь дядька троюродный, у вас тут, в Питере ошивается… Ну, и принимает всех круглый год, кряхтит, а принимает — закон гостеприимства нарушать нельзя!

Что на это скажешь? Да ещё при наличии таких подарков… Юра с Лялей продолжали тихо балдеть, вставляя реплики лишь изредка. Зато гостевая пара разгулялась не на шутку: вспоминали и леса, и поля родной новгородщины, затем переключились на барские замашки и привычки. Юра с Лялей спьяну подумали, что речь о «новых русских» привычках. Затем вспомнили о том, как хорошо быть молодым-здоровым и иметь крепкие мускулы для секса.

При упоминании о сексе Максимка был отправлен спать. И совершенно справедливо: ему, мальцу, да при живой невесте, о чужом сексе думать было не положено. Он был уверен в этом. А Ляля с Юрой считали, что просто рановато. Вот какие разные мнения бывают по одному вопросу.

Идя в свою комнату, Мася заглянул к Кристине. Малышка спала. На её пальчике было едва видимое глазом колечко. Это колечко вселило восторг в Максимкину душу. Невеста! Реальная! У него есть невеста! Да ещё чья дочь! Да ещё хорошая знакомая самой мадам привратницы!

Из комнаты, где проходило пиршество, вдруг донеслось: «мадам привратница»… Странно. Эта тайна пока не для всех!

— Хм-м-м, — мычала Ляля, — «привратница» — от слова «приврать»?

В ответ раздался истеричный хохот Лизы и слабое покрякивание японо-родственника. А ведь оба, как пить дать, давали в зазеркалье подписку о неразглашении! Или нет? Может, они действительно солидные иностранные родственники? Может, и не врут, что машина их подарок, а не бабкин… В любом случае, могли быть помнить о бабкиной «машинке для слежки»…

Интерес ко всему на свете погас у Максима, лишь только он вошёл в свою комнату. Там ему, не смотря на ранний вечер, дико захотелось спать. Он прилёг, стал потихоньку отключаться… Последние мыслишки путались и расплывались, сливаясь в одно мутное пятно: «Странно… Грузовик ей не дают даже покататься, а машину… так… бесплатно дали… Может, и впрямь «привратница» — от «приврать»… Надо присмотреться к старухе получше… То не знает, кто меня будет провожать, а то вдруг… родня из Японии с тачкой… Чума-а-а…»

Из гостиной ещё долго доносились ржание, Лизино кудахтанье, пьяный рёв Свиридки-Токио и разговоры о «ночёвке в гараже с интимом», но этого малец уже не слышал. Так и не узнал он, о чём была речь дальше. Равно как не узнал о дальнейших перемещениях своих новоявленных родственничков той ночью.

— Ну, так мы переправим машину в гараж? — спросила Лиза, пьяно заикаясь. Будто ей или японцу не впервой было пьяными за рулём сидеть.

— Делайте что хотите, — ответил, так же заикаясь и в придачу, икая, новый хозяин тачки, — мне ещё на права сдавать, я ведь всю жизнь по казённым автобусам мотался, не до того было…

— В любом случае, машина твоя, Юра! Ты заслужил, ибо так нашего племяша холишь, что он тебя лучше родного отца почитает! — блеял японец.

— А мы, если что, будем на твоей тачке возить его на прогулки! — внесла новое рацпредложение Лиза.