Принцы сели на коней, музыка заиграла марш, со стен ударили пушки. Дым застлал солнце. Иллюзия войны была полная.

Черное и пестрое воинства шеренгами сошлись у границы. Жанна и Эльвира шпагами перерезали шнуры, и начался второй акт балета.

Мушкетеры бились учебными рапирами. Побежденным считался тот, у кого сбивали шляпу: этому следовало красиво упасть и изображать убитого. Жанна поискала глазами лейтенанта Бразе. В ее армии его не было — значит, он был у черных. Она почему-то пожалела об этом.

Пестрым приходилось туго: чалмы и фески то и дело взлетали в воздух. Жанна увидела, что Моисей Рубаго и пажи, верхами, подобрались к Черному Принцу сзади и пытаются сбить с его головы шапочку. Это входило в сценарий, было условлено заранее, тем не менее Жанна, видя это, невольно закричала. — Да помогите же ему!

Ее крик был как будто бы услышан, из задней шеренги черных выскочил лейтенант Бразе — Жанна узнала его мгновенно — и отбил решающий выпад Лианкара. Эльвира тоже отмахивалась шпагой от Лауры и Анхелы, но силы были неравны. Лейтенант Бразе вертелся между четырьмя лошадьми, как дьявол; некоторое время он успевал всюду, но скоро черная шапочка Эльвиры оказалась вздетой на шпагу Лианкара. Пажи испустили торжествующий визг, перекрывший даже шум сражения. Эльвира бросила шпагу и перекинула ногу через седло. Лейтенант Бразе помог ей спуститься на землю. Лошадей развели, откуда-то взялся черный плащ, и Эльвира легла на него, закрыв глаза.

Лейтенант Бразе возопил рыдающим голосом:

— Наш государь убит! Его нет — и нам не жить! — Он сбросил с себя шляпу и упал, «как падает мертвец». Это в сценарий не входило и вообще было сыграно troppo vero[23], как выражаются итальянцы; Жанна даже вздрогнула.

— Победа за нами! — заливались пажи. — Черные, сдавайтесь, кладите оружие!

Все стихло. Появился прелат. Шагая через лежащих, он подошел к государю и склонил голову.

— Ты победил, государь, но увы! Вот лежит убиенный брат твой. Этого ли ты хотел, государь?

— Я сам не знаю, чего я хотел, — ответил государь, прикладывая к глазам платочек. — И где же ты был, святой отец? Почему ты не объяснил мне раньше, чего я должен хотеть?

— Король, король, — вмешался Гроненальдо в астрологическом колпаке, — не слушай его, он поп. Он может только плакать. А я знаю, чего ты хочешь, и сделаю это. Ты хочешь, чтобы я оживил твоего брата, и я оживлю его, э?

— Именно этого я и хочу, о мудрейший! Сделай это, и ты получишь богатейшую награду!

Вперед выступил Альтисора.

— Войска! — взревел он, громыхая ржавыми доспехами. — Все вы покрыли себя славой настолько, насколько это было возможно! А теперь стройся! Мер-ртвецов не трогать, пусть валяются! Кто дал себя убить, тот трус и пр-редатель! Оставьте их в пищу воронам, пр-роклятье Сатаны!

Остатки пестрых и черных войск построились и двинулись к парадному крыльцу. Впереди на плаще несли Эльвиру Звучал траурный марш, сочиненный, впрочем, на мотив широко известной простонародной песенки.

Эльвира кусала губы, чтобы не улыбнуться. Жанна, следуя за ней верхом на лошади, тоже зажимала себе рот. Господа отменно владели собой: лица у них были торжественно-печальные, как требовалось по сценарию.

На парадном крыльце уже стояли две длинные скамьи, покрытые коврами. Эльвиру положили на одну из них, сложив ей руки на груди. Гроненальдо прогнусил:

— Король, король, чтобы оживить твоего брата, нужна всего одна жизнь. Здесь есть Андрогин, у которого как раз есть одна лишняя. Я возьму ее и отдам Черному Принцу, э?

— Заранее благодарю тебя, мудрейший! Где Андрогин?

Графиня Альтисора величественно легла на спину рядом с Эльвирой. Гроненальдо взял ее руку и положил Эльвире на грудь.

— Теперь смотрите все. На пятнадцатой секунде произойдет чудо. Эй, музыканты, ээ, бездельники!

Оркестр заиграл уже просто «Нашего Гаспара». Гроненальдо делал пассы над лежащим, выкрикивая в такт:

— Две секунды… три секунды…

Эльвира первая не выдержала и расхохоталась. И тогда хохот овладел всеми.

— Ой… мудрец… — простонала Эльвира, — сейчас я умру по-настоящему… от смеха…

Гроненальдо заявил:

— Таинство оживления не было доведено до конца. Черный Принц, и ты, Андрогин, вы в легкомыслии своем ожили слишком рано и потому проживете слишком мало. Через три года вы умрете в страшных мучениях…

Эта реплика также не входила в сценарий, но на нее никто не обратил внимания.

Потом был парадный обед по случаю счастливого окончания войны. Обедали вместе с войсками, не снявшими своих машкер. Столы были поставлены покоем во дворе, потому что такая орава не поместилась бы даже в Большой зале замка. Но так было даже лучше. Погода стояла ясная и теплая, легкий ветерок трепал скатерти и шевелил цветы на столах.

Вино лилось рекой, и пушки палили без устали — Белый и Черный принцы многократно пригубливали свои бокалы во здравие самих себя и господ холопов. Фригийский дикарь снял свою меховую накидку, и только тогда Жанна смогла узнать Рибара ди Рифольяра, графа Горманского.

Перед тем как сесть за стол, Жанна спросила его:

— Граф, вы очень мило говорите по-фригийски, где вы научились этому языку?

— О Ваше Величество, ведь мои феоды расположены у границ Фригии, у меня почти половина вассалов — фригийцы.

— Это очень полезно, — сказала Жанна. — Но об этом потом, сегодня оставайтесь… как вы рекомендовались?

— Qotxanamtalxan, Ваше Величество, сиречь Маленький Пес. Это древнее языческое имя одного фригийского князя.

— Котхамантам… тан… Нет, это ужасно! И фригийцы на этом в самом деле говорят?..

Вильбуа, сбросив сутану, вдруг оказался в роскошном венгерском костюме. Государь спросил:

— Эй, прелат, где же ты?

— Король, я перевоплотился, ибо многолик есмь, — ответствовал Вильбуа с надлежащим смирением.

— Качество полезное, но опасное, падре, — заметил Моисей Рубаго, сидящий по правую руку от государя. — Подобными волхвованиями можно свести себя на нет.

Вильбуа не остался в долгу:

— Ты прав, Моисей, такая опасность существует, но не для меня. Ибо меняю обличие, но не сущность…

Жанне почудился в этих словах скрытый намек. Но Вильбуа не мог ведь знать тайны герцога Марвы. Она поспешно сказала:

— Что же ты молчишь, егермейстер?

— Что должен сказать я, о король?

— Почему мы не слышим ничего об обещанной нам охоте?

— О король! Охота ждет тебя завтра с восходом солнца!

Ночью прошла гроза. Она вымыла лес, поля и замок для нового праздника. Солнце взошло на чистом прохладном небе.

Охота собралась быстро. Все уже сидели на лошадях, когда на крыльцо вышла Жанна в своем мальчишеском костюме.

— Пора, пора, господа. Солнце уже высоко.

Атхальский лес встретил их ароматами влажной листвы, трав и цветов. Они пересекли речку через брод и углубились в чащу кленов, дубов и орешника. Жанна, отпустив поводья своего белого коня, с наслаждением вдыхала лесные запахи. Чириканье ранних пташек не нарушало лесной тишины. Отметив, что в лесу тихо, Жанна подняла голову и обнаружила, что осталась одна: охотники свернули куда-то в сторону. Она улыбнулась. Ей именно это и нужно было сейчас: побыть немного одной. Заблудиться она нисколько не боялась — королева не иголка, и сейчас ее уже, наверное, ищут. Ну и пусть поищут. Она беззаботно ехала дальше, прямо в зеленую мглу, косо прорезанную дымными лучами солнца.

В седельной кобуре у нее лежал томик Ланьеля. Она достала его и, вынув левую ногу из стремени, уселась по-дамски. С непривычки сидеть верхом у нее болели бедра.