Светлана вынула юбку и нерешительно разложила на столе. Юбка широкая, цвет подходящий… Но… жалко немного: почти совсем новая. Правда, есть другая, но та от костюма, удобно было надевать эту, серенькую, просто с блузкой, когда тепло. Ну и что же? Обойдусь.

Взяла бритву, быстро-быстро подпорола первый шов. Да, широкая, материи, конечно, хватит. Но без выкройки не обойтись. Опыт с платьями, распашонками и штанишками здесь не поможет: пальто есть пальто.

— Тетя Леля, вы никуда не собирались уходить днем?

— Нет, а что?

— Если я уложу Димку и ненадолго в Москву съезжу?

— Да поезжай хоть сейчас!

— Нет, нет, я уложу.

Неизвестно, сколько цветочных головок успеет оборвать и утянуть в рот Димка, если уехать в Москву сейчас. Когда спит — спокойнее.

Очень милый человек тетя Лелечка. И чем-то даже похожа немного на Костину мать — бывает у двоюродных сестер такое отдаленное сходство. Но только внешнее сходство.

Димок! Димок! Радовалась бы на тебя бабушка! Хорошо бы тебе с ней было! Ложись, Димок, маме очень нужно, чтобы ты заснул поскорее. Ложись, маленький!

Заснул наконец. Съездила в Москву. Ходила по улицам со странным чувством: а Димка-то как же? Где же он у меня? Как же я без него? Ведь почти совсем не расставались — скоро будет год!

Улицы знакомые. Тут недалеко школа, в которой училась, и детский дом. Вот зайти бы сейчас хоть ненадолго… Каникулы. Наталья Николаевна с ребятами на даче. А вдруг кто-нибудь случайно в городе?.. Но ведь спросят: «Как с работой?» Скажу: «Пока не работаю». Спросят: «Как семейная жизнь?»…

Купила выкройку, заглянула в отдел для самых маленьких.

Сколько здесь соблазнительных вещей! А пальтишки какие хорошенькие висят!

Ничего, справлюсь, вот такое именно и сошью, такое же и здесь, на картинке.

В поезде развернула выкройку, успела все обдумать за полчаса.

Когда шла со станции, мысленно раскраивала подкладку из кусочка серого сатина — есть такой, хорошо, что не успела сшить Димке штанишки. Подходя к мосту, издалека еще, вдруг увидела Костю.

Довольно рано он… то есть по-прежнему-то не рано, а по-теперешнему сравнительно рано домой идет.

Потом заметила, что он не идет, а стоит. Стоит, опираясь локтем о перила, и курит. А ведь бросил, совсем не курил в этом году.

«Почему стоит? Увидел меня и поджидает?»

Вдруг поняла: «Да, поджидает — только не меня. Ведь здесь как раз поворачивает дорога и, если кто идет оттуда, слева, очень хорошо видно».

Что же, идти через мост? Уж не подумает ли он, что за ним подсматривают, следят? Что и поездка в Москву — только предлог? А главное, он-то что скажет?

Ведь придется ему что-то говорить!

Нельзя идти через мост. И нужно сейчас же свернуть с дороги — могут встретиться знакомые и сказать:

«А муженек ваш уже приехал!»

И Костю могут спросить:

«Супругу поджидаете? Вон она идет!»

Светлана быстро зашла в кусты ольшаника, все правее, правее, побежала вдоль берега, без дороги. Там, немного подальше, переход: два бревна и перила из тонкой жердочки… Все ходуном ходит под тобой, когда идешь… в особенности когда так быстро!

Огородами, запыхавшись, прошла к дому.

— Вот и мамочка наша!

Тетя Леля и Димка встречают на террасе.

— Ну, как себя вел? Тетя Леля, не замучил он вас?

Теперь скорее, скорее покормить пораньше, уложить мальчишку — и за работу! Потому что нужно, сейчас же нужно что-то делать руками.

И не только руки, а и голова чтоб была занята. Кройка — это как раз подходящее дело. Нужно напрячь все внимание. «Вот разложу на обеденном столе… Обеденный стол не скоро еще потребуется».

Звяк, звяк ножницами… Так. А вот отсюда попробуем рукава…

В детском доме учительница рукоделия говорила Светлане: «Ты хорошо будешь шить, смело берешься. Но помни все-таки: семь раз отмерь…»

А Светлана переделала пословицу по-своему:

«Не отрежешь — не сошьешь!»

Она не ожидала, что Константин вернется так скоро, и не услышала его шагов.

Даже странно… почему так быстро? Не пришла, не дождался?.. Или стоял там, чтобы просто посмотреть на нее?

Не знаю.

И не узнаю никогда!

— Обедать будешь?

— Нет, спасибо. Я в Москве у вокзала ребят встретил — фронтовых товарищей, — зашли в ресторан… Так наобедались, что голова трещит. Ты что это мастеришь?

— Димке пальто шью.

Он нагнулся над столом, пощупал материю, увидел на стуле обрезки.

— Светлана, это твоя юбка? Зачем же ты?.. Почему не купить пальто?

Она молчала, энергично продолжала кроить. Не споткнуться бы теперь, не выкроить два левых рукава или два правых.

Ладно! Не отрежешь…

Костя зашел в спальню, Светлана слышала, как он выдвинул ящик письменного стола. Сейчас, должно быть, открыл коробочку — домашний банк. Присвистнул, опять появился в дверях.

— Светлана, ведь есть же деньги! Сказала бы — ведь у меня есть.

Он раскрыл бумажник. Двадцать пять рублей… рубль… еще зелененькая трешница.

— Да… Как же это так получилось?.. Светлана, но ты же делаешь глупости! Зачем было кромсать вещь, которая тебе нужна, которую можно носить?

— Я не кромсаю, а крою. И вообще успокойся — наполовину уже скроено, так что не о чем говорить!

— Но почему же ты мне ничего не сказала, Светланка? Сказала бы вечером или сегодня утром!

Он опять ушел в спальню, пошагал там, вернулся, вытащил портсигар и отправился курить в сад.

Светлана позвякала еще ножницами. Но она боялась, что действительно начнет не кроить, а кромсать, и убрала работу.

— Чай будешь пить?

Костя стоял в саду, по ту сторону окна.

— Нет, спасибо.

— Ну, тогда спокойной ночи. Я пойду лягу. Спокойной ночи, тетя Леля.

Как только закроешь глаза, приходят мысли и не дают уснуть. А ведь устала, спать хочется. Димка рано встает.

Когда-то Костя говорил: «Ты не находишь, что Ирина Петровна занимает слишком большое место в твоих мыслях?»

И верно: по ночам даже вела с ней нескончаемые разговоры, возражала, доказывала, старалась убедить. Ирина Петровна давно уже не мешает думать, отодвинулась в прошлое, только иногда вдруг как обожжет: запоздалым образом пытаешься ей доказать что-то.

А вот теперь — Надя. И это в тысячу раз острее, больнее, потому что уже не принципиальный спор о воспитании, потому что Надя ворвалась в семью — и знаешь, что Костя тоже не спит и тоже думает о Наде.

Странно было прежде, давно еще, много лет назад. Тогда упрекала Надю в холодности, в равнодушии — да полюби же его! Видишь, как он тебя любит!

И вот что еще странно. Иногда кажется, что Надя к ребенку своему равнодушна… Или это именно сейчас так? Будто отступила ее материнская любовь, когда пришло другое.

А мне Димку именно сейчас… И Костя Димку сейчас… как ни любил прежде, а сейчас любит больше.

Если Надя когда-нибудь разойдется с Алешей, Верочка останется у отца. Если мы когда-нибудь… с Костей, Димка будет со мной. И не потому, что Костя меньше любит своего ребенка, чем Алексей или я, а потому, что я Димку люблю горячее, чем Надя Верочку.

Вчера встретились на улице… Алеша гулял с Верочкой. Димка так и рванулся к ней, смотрит на нее снизу вверх восхищенными глазами. А она, снисходя к его малости и глупости, начала игру в прятки. Раз двадцать, не меньше, пряталась в одном и том же месте, а он радостно ковылял туда, находил ее, взвизгивал от восторга, а потом прятался сам, примитивно, уткнув лицо мне в колени и закрывая голову моей косынкой.

Один раз она не пошла искать, нарочно, чтобы немножко поддразнить его. А Димка не выдержал напряжения, открылся, завизжал, повернулся к ней. А Верочка как раз в эту минуту к нему подбежала. И Димок растерялся, заметался, не зная, что делать: кто кого ищет, прятаться ли ему или Верочку находить. Как раз в эту минуту шел Костя с поезда. Димка забыл Верочку, кинулся к нему. И какими глазами Костя посмотрел на Димку, на меня, на Алешу…