Салонные остряки этот Народный дом окрестили «Публичным домом императора Николая II». Говорят, скандальное прозвище восходит к безобидному курьезу, имевшему довольно отдаленное отношение и к Николаю II, и к самому Народному дому его имени.

Среди петербургских филокартистов бытует легенда о том, как однажды из Швеции, где Россия в то время заказывала почтовые открытки, прибыла партия открыток с изображением Народного дома имени императора Николая II. Когда в Кронштадте этот груз начали принимать заказчики, то к своему ужасу увидели, что вместо слова «народный» в названии стояло слово «публичный». Очевидно, иностранцам при переводе нетрудно было спутать слова «народ» и «публика», а то, что «публичный» в сочетании с «домом», да еще рядом с именем императора в русском языке приобретает особенно пикантный оттенок, им и в голову не пришло. Вся партия открыток была забракована и тут же уничтожена. Но фольклор, к счастью, сохранил этот яркий и такой выразительный штрих общественной жизни Петербурга предреволюционной поры.

Несмотря на огромное количество революционных праздников и их массовый характер, в советский период петербургской истории свидетельств о них в фольклоре не осталось. Бог знает почему. То ли праздники были изначально рассчитаны на внешний эффект. Их разглядывали и оценивали с недосягаемых высот руководящих трибун. То ли в них никакой объединяющей идеи на самом деле не было и, едва дождавшись разрешения, многолюдные потоки демонстраций мгновенно превращались в исчезающие в подъездах домов ручейки усталых и проголодавшихся людей.

Довольно яркая вспышка интереса ленинградского городского фольклора к развлечениям местной знати была отмечена только однажды, в связи со скандально нашумевшей свадьбой дочери партийного хозяина Ленинграда Григория Васильевича Романова, устроенной им будто бы в Таврическом дворце, среди великолепных интерьеров блестящего екатерининского вельможи Григория Александровича Потемкина. Мало того, для свадьбы первый секретарь Ленинградского обкома КПСС будто бы приказал взять из эрмитажной коллекции царский сервиз на сто сорок четыре персоны. Сервиз в прошлом являлся фамильной собственностью дома Романовых и потому в Ленинграде появилась пословица, недвусмысленно сформулировавшая образ жизни партийного вождя ленинградских коммунистов: «Живет Романов по-романовски».

И хотя сам директор Эрмитажа Борис Пиотровский не раз опровергал эту, как он выражался, выдумку, легенда о свадьбе любимой дочери Романова пережила и коммунистическую партию, и советскую власть, и самого директора Эрмитажа. Более того, от камня, брошенного в Ленинграде, пошли, что называется, круги по воде. Эхом на скандальную ленинградскую легенду мгновенно откликнулась московская байка. Она будто бы утверждает, что с судьбой этого злосчастного сервиза связана внезапная отставка Григория Васильевича Романова. Романов якобы оказался первой жертвой возглавлявшего в то время КГБ Ю. В. Андропова, который методично и последовательно расчищал для себя ступени к высшей власти. Пострадал Романов, согласно московской легенде, из-за того, что на свадьбе дочери подвыпившие гости, среди которых, впрочем, было немало тайных и явных сотрудников КГБ, разбили тот знаменитый эрмитажный сервиз.

В советскую индустрию отдыха и развлечений простого народа не последней строкой входили футбольные соревнования. Отношение ленинградцев к своей любимой футбольной команде «Зенит» отличалось исключительным постоянством. Изредка ею восхищались, то и дело ее поругивали, но в том и другом случае ее по-своему любили и на нее всегда надеялись. Ленинградский футбол в высшей лиге «Зенит» представлял с 1931 года. Первый успех к команде пришел в 1944 году, когда «Зенит» стал обладателем кубка страны по футболу. Но затем наступила долгая и устойчивая полоса неудач. Болельщики огорчались, досадовали, раздражались. Про «Зенит» пели частушку:

Только через сорок лет, в 1984 году, «Зениту» удалось победить в чемпионате страны. С тех пор надежды фанатов на свою команду ни на миг не исчезают. Подтверждением тому служат многочисленные речевки, родившиеся в последние годы на стадионах в поддержку своих любимцев – игроков команды «Зенит»:

Несколько лет назад в Петербурге прошли широко разрекламированные Игры доброй воли, которые с известной натяжкой тоже можно отнести к сфере отдыха. Хотя трудно сказать, чего в этом мероприятии было больше – отдыха, развлечений, спорта или политики. Игры были организованы по инициативе первого мэра нашего города Анатолия Александровича Собчака. Насмешничая и каламбуря, Игры доброй воли горожане окрестили «Играми доброго Толи».

Говоря о фольклоре народных гуляний и светских развлечений, нельзя не вспомнить о традиционном фольклоре курсантов высших военных заведений Петербурга. Их давние обычаи отмечать ночь перед выпуском какой-нибудь экстравагантной веселой шалостью занимают достойное место в арсенале петербургского городского фольклора. Вот некоторые из них.

Выпускники Нахимовского училища до блеска начищают пастой ГОИ нос на бюсте основателю города перед Домиком Петра I.

В ночь перед выпуском курсанты Пушкинского военно-морского училища, прихватив с собой суконки, щетки и пасты, идут в Екатерининский парк и начищают ягодицы Гераклу, стоящему у нижних ступеней лестницы в Камеронову галерею. Затем они направляются к знаменитой «молочнице», грустно сидящей с разбитым кувшином, и начищают грудь бронзовой скульптуры.

Выпускники Военно-медицинской академии, начистив до блеска ботинки Боткина, повернувшегося спиной к главному входу в Академию, совершают традиционный обряд чистки бронзовых грудей Гигиеи в центре фонтана через дорогу, на углу Большого Сампсониевского проспекта и улицы Академика Лебедева. В настоящее время фонтан перенесен на новое место. Он украшает сквер перед главным входом в Академию со стороны улицы Лебедева.

Новоиспеченные инженеры Высшего военно-морского инженерного училища имени Ф. Э. Дзержинского, озираясь по сторонам и выставив на всякий случай дежурных, натирают пастой ГОИ интимные места коню Медного всадника.

Не отстают в изощренности от военных курсантов и их гражданские коллеги. Едва получив новенькие дипломы, выпускники Высшего морского училища имени адмирала С. О. Макарова ночью сообща подтаскивают к дверям в училище многокилограммовый якорь-«монумент», сняв его предварительно с пьедестала. Наутро, когда начальство заставляет троих дежурных отнести якорь на место, весь выпуск, корчась от смеха, радостно следит за этой традиционной процедурой.

В Высшем военно-морском училище имени М. В. Фрунзе есть традиция, ведущая свое начало еще с дореволюционных времен. Задолго до торжественного выпуска курсанты последнего курса в глубокой тайне от начальства шьют гигантскую тельняшку, которую в ночь перед выпуском натягивают на памятник первому директору Морского корпуса, великому мореплавателю И. Ф. Крузенштерну, стоящему на набережной Невы, напротив центрального входа в прославленное училище.