Я даже сделал шаг назад. Не знаю, что в этот момент было в моих глазах, но Димет сразу же отпустил мою руку.

- Да, я знаю, о чем ты подумал, - он склонил голову. Нострадамус, блин. - Но я клянусь, больше никогда такого не повторится.

Мне хотелось верить, но...

- Я надеюсь на это, - неласково произнес я. - Но пока мне сложно принять твои касания, они ассоциируются с той грубостью, болью и унижением, которое я испытал тогда.

- Я понимаю и не настаиваю ни на чем, - совсем сник он. Ну-ну, попытался бы он настаивать. - Я буду ждать столько, сколько надо.

Я на это только кивнул. Дальше пошли тосты и поздравления... Димет старался угадать любое мое желание, старался угодить, но делал это ненавязчиво.

А потом началась каждодневная рутина. С каждым днем мне становилось все тяжелее ходить. Очень часто я уставал, хотя и пытался этого не показывать. Настроение менялось то в одну сторону, то в другую. Я иногда даже не мог понять, что со мной происходит. А тут еще как на зло некоторые из наших конкурентов, правда мелких, активировались, пытаясь узнать формулу выведенного недавно состава для омег. У меня стала развиваться паранойя, в каждом из моих работников я видел засланного казачка.

Несколько месяцев такого сильного стресса, от того, что я волновался и переживал, а еще находился рядом с Диметом, пытаясь всячески себя сдерживать, дали свои плоды. На фоне этого наблюдалась следующая картина: пульс участился, такое ощущение, что сердце сейчас просто выскочит из груди, была дикая боль, я стал часто просыпаться по ночам, временами сковывало так, что и дышать было нечем, а потом вдруг так же резко отпускало.

Я обследовался, делал эхо сердца и прошел метод суточного мониторирования. Ничего не нашли, кардиограмма хорошая. В моем положении все усложнялось. Меня успокаивали, что никаких отклонений нет, и роды пройдут успешно, если же будут боли и после родов, то надо будет обследоваться повторно и в случае чего оперироваться, но это только на крайний случай.

Сейчас стресс прошел, немного стало легче, однако, все равно периодически возникает боль в груди, даже при нажатии на данную область, где находится сердце, а также бывают неприятные толчки в ней же, часто дергается сердце, словно обрывается что-то внутри, иногда оно учащенно бьется. Ночью бывает так, что оно как бы замирает. Родители и мой муж всячески меня опекают. Пытаются успокоить, утешить, что это просто от волнения и из-за стресса. Делаю вид, что верю.

Никогда бы не подумал, что Димет чуть ли не пылинки с меня сдувать будет, а еще, с моего позволения, конечно, начнет управлять и делами на моей фирме. Он быстро прошерстил весь персонал, к моему удовольствию не выявив никого, кто бы сливал информацию, что немного меня успокоило. Только вот боли от этого меньше не становились.

Но тут произошло одно «но». Не знаю, что наговорили врачи моему супругу, что он себе напридумывал и как накрутил, только с каждым днем он становился все задумчивее и печальнее. Часто просил разрешения погладить живот, прислушаться к толчкам внутри. Создавалось ощущение, что малыш чувствовал, когда к нему прикасается именно Димет, он в ответ пинал его. А тот стоял и улыбался, радуясь таким пинкам.

Случайно я вошел в комнату Димета, она была и его рабочим кабинетом, машинально стал листать документы на столе, но когда я увидел один из бланков, то потерял дар речи, хорошо был в кабинете один. В документе, заверенным нотариусом, черным по белому было написано, что в случае если у моего супруга, то бишь меня, остановится сердце во время родов или в любой из других дней, он станет донором. Я даже присел, не в силах держаться на ногах. Они как-то резко подкосились.

Я сидел, как громом пораженный, и долго приходил в себя. А когда осознал, что мой муж готов был сделать для меня, то просто растаял. Быстро положил документы на место, ничего не видел, ничего не знаю. Да так и остался стоять, глядя в одну точку, а ведь, правда, это было не для моих глаз, да и в комнату я зашел случайно, шел обсудить один вопрос, но теперь уже не важно, он просто улетучился из головы.

Скорее всего Димет не успел убрать и не рассчитывал, что кто-то увидит, так как его комната - это святая святых, на которую никто не посягал и не входил. И тут вошел сам хозяин, он был удивлен и ошарашен моим присутствием, однако, быстро взял себя в руки и поинтересовался:

- Алан, тебя что-то беспокоит? Чем я могу помочь?

- Да нет, я случайно вошел, хотел обсудить кое-что, но сейчас уже не важно, - он недоуменно посмотрел на меня, но спорить и допытываться не стал.

Проходя мимо стола, он заметил папку и изменился в лице, но лишь на миг, затем взял папку, ту самую, которую я недавно читал, и убрал в ящик стола, закрыв на ключ. Я поинтересовался:

- А что это за важный документ, что ты его так запрятал? - Димет отмахнулся, сказав, что это мелочь, очередной контракт, который дал ему изучить отец.

И в первый раз я сделал то, чего сам от себя не ожидал, я предложил моему мужу прогуляться, может сходить в кино или ресторан.

Видели бы вы его лицо в тот момент, с него только картины писать...

Глава 22.

Димет.

Я старался... Очень старался, ради того, чтобы в меня поверили, мне доверились. С некоторых пор я стал замечать, что с Аланом что-то происходит, но он всячески пытается это скрыть. Мне бы он в любом случае ничего не сказал, поэтому и пришлось подключать отца. Дождавшись пока муж уйдет к себе, я начал разговор:

- Отец, ты не знаешь, что с Аланом? - тот, видимо, тоже заметил это, поэтому только удрученно покачал головой.

- Нет, не знаю, но его точно что-то тревожит, только он ничего не говорит, - ответил отец. И мы стали думать, как же нам узнать правду. Оставался только один выход обратиться к врачам. Что я, собственно, и сделал.

Заметив, что Алан уже побыл у доктора, я незаметно вошел следом. Мне не хотелось, чтобы он узнал о моем разговоре с врачами. Это для его же пользы. А там я узнал, что его беспокоит сердце. Вот тут-то во мне все разом рухнуло, я испугался, до колик, до ужаса, чуть ли не до остановки собственного сердца. Тогда-то я все для себя и решил.