Она подбежала, с трудом переводя дыхание. Сотни глаз следили за их встречей. Фатьма стояла, освещенная ярким солнцем, прижимая к груди корзину с бельем. Сердце ей говорило, что этот рослый и богато одетый чужестранец и есть ее пропавший Ахмад.

К великой досаде соседей, Фатьма попросила вновь прибывшего переступить порог ее жилища. И, лишь закрыв на засов дверь, они пали друг другу в объятья.

Ахмад рассказывал о своем путешествии, о холоде и тяготах, о разбойниках и о коварстве купцов, которые грабят, не вынимая ножа, не угрожая мечом. Их караван добрался до Индии. Там он спас жизнь своему хозяину, когда тигрица напала на лагерь. Он поведал о неблагодарности и о человеческой подлости. Они укрылись в пещере и, швыряя горящими сучьями, отогнали хищника. Но из-за их воплей и рыка раненой бестии, подобного грому, свод пещеры обрушился, и Ахмад оказался заживо погребенным. Купец, от которого его отгородила каменная лавина, ушел утром, даже не попытавшись откопать своего слугу.

За это его постигла кара. У выхода из ущелья на караван напали разбойники, разграбили, перебили слуг, а самого купца столкнули с проклятиями живым в пропасть.

Потом они разбили лагерь в той самой пещере, дивясь, что ее очертания изменились. Они растащили камни, ибо в одном из коридоров помещался тайник с их сокровищами. Скрываясь в темноте, Ахмад слышал их совет, видел в свете факелов, в каком месте они закопали награбленное.

Когда на следующий день разбойники удалились, он схватил мешок с сокровищами и ушел по тропинкам в горы. Изнемогая от голода и жажды, он не в силах был тащить на себе добычу. Плача, бросал он по одному золотые кольца и цепи, пока у него не осталась горсточка рубинов. Сторонясь большой дороги, добрел до Индии и там расхворался. Болел он долго. Нищенствовал, работал на полях, разделяя участь бедняков. Ждал, когда посланные для наведения порядка на границу войска вернутся, сообщив об уничтожении разбойников, и караваны вновь двинутся долинами.

Однажды у городских ворот он среди сотни других голов опознал голову предводителя разбойников, насаженную на кол.

Тогда он решил вернуться. Немало препятствий одолел он в пути, блуждал в пустыне, попал в рабство к курдам, но всякий раз присущая ему благородная повадка и поразительная ловкость открывали ему сердца людей и распахивали ворота тюрем.

Зашитые в рубище рубины сохранились: вши, колючки чертополоха и налипшая на одежду грязь отпугивали самых алчных грабителей, ни у кого не протянулась рука пошарить под плащом оборванца.

Подъезжая к Багдаду, он продал один из камней, приобрел достойную одежду, оружие и лошадь. Сперва он хотел разузнать у соседей, каковы дела в семье, и лишь потом открыться своим близким. И поэтому решил переночевать в караван-сарае. И тут радость возвращения помрачила его рассудок, он опростоволосился, дал украсть у себя все свое богатство.

Ему не остается ничего иного, как пуститься в обратный путь, поскольку он вернулся с пустыми руками.

И тогда, обняв его, Фатьма поведала шепотом, что кошелек, похищенный искуснейшим из искусных, уже опередил его, что он находится в этом доме и покоится укрытый на дне колодца, а вором является не кто иной, как его собственный сын Али.

А вскоре и сам Али стукнул пальцами в доски и был принят в объятья отца.

Сын примчался домой с удивительной вестью. Рыба затащила леску его удочки в глубь канала. Пытаясь освободить крючок, он забрался под его мрачную арку и тут обнаружил, что один из прутьев решетки, за которую он схватился, болтается в гнезде и вылезает из каменного основания. Через щель можно проникнуть в канал, ведущий ко дворцу визиря. Сгорая от любопытства, он стал пробираться по скользким камням и услышал, как слуги похваляются своим участием в подготовке к свадебному пиршеству, расставляют столы; до него донесся также свист бича и голоса стражников. И тогда он возжаждал проникнуть ночью во дворец и лишить сокровищ того, кто выжимает золото из каждого жителя Багдада.

Отец выслушал со вниманием этот дерзкий план и вполголоса сказал:

— Вовремя я вернулся, сын мой, это будет и твое и мое последнее дело, поклянемся в том Аллаху и пойдем вместе! Слишком я тебя люблю, чтобы отпустить одного.

И тут они договорились, как все устроить. Фатьма притворится, что живет, как прежде, в одиночестве, скажет соседям, что незнакомец привез вести о муже, который поселился в далекой Индии, забыв и бросив ее.

Ахмад через год после ограбления дворца вернется домой. Али же следует, как и прежде, подрабатывать услугами, а к сокровищам он притронется не раньше дня своей свадьбы.

Ночью они тихо спустились в булькающую воду и, вынув ржавый прут, проникли в черный зев канала, словно в отверстую пасть дракона. Сток становился все уже, они взбирались, с трудом переводя дыхание, казалось, пробужденные злым заклятием замшелые мокрые камни сжимают им ребра, стремясь превратить их в кровавую жижу. Но вот уже мальчик коснулся вытянутой рукой точенной из белого мрамора решетки, толкнул ее, и она подалась. Он выполз на теплые еще от дневного солнца плиты двора.

Прислушался. Тишина. Кругом под сводами галерей стояли накрытые для пиршества столы, пахло жареным мясом и розовым маслом, которым покропили сласти. В плетенных из серебряной проволоки корзинах благоухали изысканные фрукты, виноград и гранаты, финики и абрикосы.

Он помог отцу выкарабкаться из узкого хода, велел залезть под скатерть. Как крыса юркнул Али вдоль стены к спальне визиря. Повременил, пока не пройдет стражник. Потом его вспугнули стоны спящего, который метался на своем ложе. Слуга-евнух сыпанул благовоний на древесные угли, тлевшие на медном подносе. Пришлось подождать, пока слуги вновь не погрузятся в сон. Минул час, прежде чем он начал собирать приготовленные для новобрачной подарки. Думал: "Мать, ты даже и не мечтала, ты даже взглядом не посмела бы коснуться такого чуда… Сегодня ночью я сам повешу на твою шею это ожерелье… Я люблю тебя, мама, и хочу достойно одарить. Моя любовь чище, чем страсть визиря…"

Когда он бесшумно выскользнул во двор, он застал там отца, лакомившегося лучшими кушаньями со свадебного стола.

— Так долго пришлось тебя ждать… Я решил малость перекусить… Прислушивался, а рука невольно тянулась к блюдам, я набил себе брюхо, как сам визирь! — смеясь, рассказывал на обратном пути Ахмад.

Но вскоре в ужасе смолк. Ему не удавалось втиснуться в узкое отверстие хода. Сын, опустившийся меж тем на дно, вернулся и попытался втянуть его вниз. Голова прошла, кое-как пролезли сведенные вместе плечи, но живот накрепко застрял между камнями. Тщетно тужились они. Сыпался гравий, но заклиненное в люке тело Ахмада даже не шелохнулось.

— Сын, — прошептал он. — Поклянись, что исполнишь волю отца! Может, наказ мой покажется тебе жестоким… Но это от чистой любви к тебе, сынок, и к матери!.. Вам двоим надобно выжить. Если меня схватят стражники и если даже я не проболтаюсь на пытке, они пойдут по следам, соседи меня опознают, донесут ради награды… Сын мой, я с радостью пожертвую для вас жизнью, лишь бы обеспечить вам сытую и безопасную жизнь! Послушай меня! Ты отрежешь мне голову и похоронишь ее как подобает. Сокровища спрячешь и не тронешь до самого дня своей свадьбы. Будешь тратить богатство с умом. Береги мать, заботься о ней и люби за нас обоих. Если твоя любовь к ней меньше моей любви к вам обоим, ты погубишь всю семью! Выбирай…

И юный Али, поцеловав отца в губы, одних взмахом кинжала отсек ему голову и унес ее вместе с награбленными сокровищами. В ту же ночь он похоронил ее на кладбище, а сверток с драгоценностями бросил в колодец.

Вернувшись домой, он рассказал обо всем матери, и та содрогнулась, вспомнив о предсказании. Сын умолял ее не впадать в отчаяние, ибо даже слезы могут ее выдать — и тогда это будет стоить жизни им обоим. Обняв мать, он шептал ей о мужестве отца и о любви, которая объединяет их семью.

Утром в городе разошлась весть о грабеже во дворце визиря. Рассказывали, что в канале был найден обезглавленный труп, значит, воры перессорились друг с другом из-за добычи и дошло до кровопролития.