И вот только теперь, когда у руля страны оказались люди, для которых главное - это красивая фраза, собственный имидж, а производство, экономика отодвинулись на второй план, до меня дошло, чего, собственно, требовали от меня мои критики.

«Наехали» не только на крупный бизнес - «наехали» на средний и на малый. Деловая активность в стране резко упала. У меня в голове это не укладывается. Вы же сами почти все бизнесмены! Пришли в политику из бизнеса. Неужели вы не можете поставить себя на место тех, кого «окорачиваете»? Увидев, сколько теперь придется платить налогов, многие ушли из бизнеса вообще или перебрались в «тень», хотя ожидалось противоположное. Пришлось возвращаться к прежнему порядку налогообложения. Но это же не детская игра - вчера закон аннулировали, сегодня вернули. Такие потрясения в экономике не проходят бесследно, они мгновенно отражаются на темпах роста.

Резко упало производство в бывших свободных экономических зонах. Ко мне зашел человек из Луганска. Рассказывает: 300 тыс. т коксующихся углей лежат на складах, никто не покупает, потому что пришлось, так сказать, загасить металлургические «топки». В прошлом году за эти угли драка шла, их даже не хватало, завозили из Польши, из России, а теперь они никому не нужны. Десять домен закрыты. Металлурги ведь тоже лишились льгот, без которых, как теперь выяснилось, дело идти не может. А это, помимо всего прочего, 40 процентов поступающей в страну валюты.

По темпам роста ударил «накат» новой власти на директорский корпус. С кем из директоров ни поговоришь - чувствует себя очень плохо. А человеческий фактор - это не шутка. Если у директора нет настроения работать с полной отдачей, не помогут никакие инвестиции. Я это очень хорошо знаю. Был в директорской шкуре. На государственных предприятиях ввели конкурсное замещение руководящих должностей. Это напоминает горбачевское время, когда вводили выборность директоров.

Нанесен удар по частному интересу. Уже само это в высшей степени парадоксально: люди, владеющие немалой собственностью, знающие, казалось бы, что частная собственность - это действительно движущая сила, и сила, ничем не заменимая, «наехали» на эту силу! Начали пересматривать принципы рыночного ценообразования. А ведь это главное в механизме частной собственности. Одновременно стали наперебой объявлять, сколько кандидатов в списке на «раскулачивание». Поместили в подвешенное состояние практически всех, от кого в решающей степени зависят темпы роста. Сказали фактически открытым текстом: все, чем вы владеете, может быть отнято. Да пока вы соберетесь это сделать, от собственности, на которую вы положили глаз, останутся рожки да ножки!

Приходят люди, отводят душу. Им реально трудно. Сейчас они понимают переживания людей сразу после революции семнадцатого года - управляющих и собственников предприятий, на которые набросилась разрушительная стихия. Но тогда была соответствующая идеология, была песня: «… разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим». А сейчас всего-навсего выводят на чистую воду и ставят в рамки «олигархов». Этот популизм по сравнению с ленинским «классовым подходом» мелок, но сутью они сопричастны. Иначе трудно объяснить трансформацию Виктора Ющенко. Об этом меня часто спрашивают: «Ведь он же считался рыночником! Он лично участвовал в приватизации крупнейшего банка страны «Україна», был его акционером, управлял им, потом работал при вас в Нацбанке, в правительстве, видел содержание и стиль работы, был, казалось бы, во все это погружен. Как же он мог теперь удариться в этот социал-популизм? Как он может поддакивать тем, кто пытается для пользы «трудящихся» регулировать цены на горючее, на мясо, на сахар, на черт знает что?!»

Я могу ответить старыми словами: «логика борьбы». Он продолжает борьбу с «режимом Кучмы». Экономические показатели ему сигнализируют: ты терпишь поражение. Это и заставляет его хвататься за кнут администрирования. Я считаю, это - от отчаяния.

29 июля

Мне жена не раз говорила: «Если уж вы решили управлять этим делом, так управляйте!» Это бывало в тех случаях, когда она видела на экране что-то, что считала глупостью, безнравственностью или просто брехней. Не раз я слышал от нее и высказывания, похожие на те, которые услышала страна от Виктора Ющенко в конце первого полугодия его правления. «Мы можем часами смотреть по украинскому телевидению рекламу водки, курения, порнографию, все, чего вы уже не увидите по российскому телевидению», - возмутился Президент. И пообещал: «Эти жулики скоро покинут украинское телевидение, там будет наведен государственный порядок».

Правда, моя жена не употребляла слова «порнография», потому что таковой на украинском экране не было ни при мне, ни при Ющенко. Он погорячился, преувеличил, принял за порнографию что-то другое. Но в остальном их претензии совпали. Когда я услышал его высказывание, то сразу вспомнил, что за десять лет своего президентства ни разу не позволил себе ничего подобного. Как можно говорить о наведении «государственного порядка» на телевидении в стране с демократической Конституцией?!

А ведь глас моей жены был гласом народа. Я знал, что народ поддержал бы меня в такой критике телевидения. Почему же я воздерживался? Честно говоря, я никогда над этим не задумывался. И не задумался бы, если бы не высказывание Ющенко, и если бы его позиция не совпала с известной мне позицией моей супруги. Дело, видимо, в том, что я относился к своей власти - как к банковскому вкладу. Чем реже им пользуешься, тем он больше. Власть - это огромный соблазн. Если даже обычный телезритель звонит на телевидение и требует прекратить то или иное «безобразие», то у тебя есть возможность не только позвонить и дозвониться до кого следует, но и добиться исполнения твоих требований. Вот в этом, видимо, все дело. Вот это тебя и удерживает от искушения схватить трубку. Если ты знаешь, что люди выполнят или попытаются выполнить, или сделают вид, что попытались выполнить каждое твое распоряжение и пожелание, ты невольно стараешься проявлять умеренность и осторожность.

Остаюсь, однако, при твердом мнении, что на период моего президентства власть была необходима, и власть не просто достаточно сильная, но и в определенной мере привычная людям. Если меня спросят: «Привычная - значит, похожая на советскую?», я отвечу: «Да, в чем-то похожая. И в то же время принципиально иная, ибо она нацелена на совсем другие идеалы и ценности. Она стремится к реальной демократии, но понимает, что это длительный (и далеко не революционный) процесс».

И второе. Власть - это такая вещь, которой нужно уметь пользоваться и которую нельзя раздавать. Власть годится на что угодно, только не на подарки.

30 июля

Сразу после «оранжевой революции» появились признаки того, что Россия перестанет заниматься «благотворительной» деятельностью на украинском направлении своей внешней политики. Для нее это потеряло смысл. Исчезла та идея, которая вдохновляла Россию «благотворительствовать».

Я должен признать, что в какой-то степени это слово можно употреблять и без кавычек. Россия Ельцина и Путина при моем президентстве действительно кое-что существенное делала для нас если и не в ущерб себе, то достаточно бескорыстно. Правда, сразу надо сказать, что не мешало бы однажды сесть и с карандашом в руках посчитать, кто же кому больше «подарил». Окончательный баланс еще не подведен и вряд ли может быть подведен.

Достаточно вспомнить, что все банковские расчеты на большей части бывшего СССР производились через один центр, и этот центр находился, как легко догадаться, в Москве. Все сбережения населения УССР и многое другое оказалось на счетах «Сбербанка» в Москве. Пресловутый «Сбербанк» был тем барином, у которого своя рука - владыка. Там царила рваческая стихия. Под ее напором в 1992 году Пинзеник от имени Украины подписался под нашим долгом России в 2,2 миллиарда долларов. Это был корпоративный долг. Украинское государство не должно было его погашать. Но когда эта стихия более-менее утихомирилась (главным образом благодаря Украине, которая перестала быть столь беспечной), то официальная экономическая политика Кремля в отношении Украины была достаточно благоприятной для нас, и я бы даже сказал, великодушной.