Путин понимает эту проблему. Ему приходится «отдуваться» за Лукашенко.

С Лукашенко я познакомился в 1993 году в России. Я был в Москве для подписания экономического соглашения. От России его подписал Черномырдин, от Белоруссии - тогдашний глава белорусского правительства Кебич. Черномырдин устроил ужин. На этом ужине оказался и белорусский депутат Лукашенко. В то время он возглавлял комиссию по борьбе с коррупцией. Особой коррупции еще не было, а комиссия уже была, и Лукашенко вел борьбу. На этом ужине он выступал, произнес зажигательный тост. А потом я слышу, что он тоже баллотируется в президенты. Я вспомнил этот тост и понял, что парень победит. Многие, правда, не ожидали, что он так долго продержится, что его, вернее, так долго продержит Россия. Ведь все понимают, что Белоруссия остается такой Белоруссией только потому, что с ним мирится Россия и субсидирует его страну. Без этих субсидий, особенно в начале, белорусская экономика давно вылетела бы в трубу. Приди к власти в России убежденный и решительный демократ - и все, эпоха Лукашенко закончится. Это обязательно произойдет. Потому что в России процессы происходят не противоположные восточноевропейским, а однонаправленные, только скорость разная.

С другой стороны, Белоруссия представляет для России очень большую стратегическую выгоду. Выгода, конечно, налицо, но и ловушка тоже налицо. Американцы и в целом Запад будут расшатывать ситуацию в Белоруссии, пока к власти не придет кто-нибудь из оппозиционеров. Тогда возникнут проблемы, которые нетрудно предвидеть. А по состоянию на сегодняшний день Александру Лукашенко надо поставить наивысшую оценку за мастерство, с каким он получает от России все возможные и невозможные дивиденды - при том, что «союзного государства» нет, и я не уверен, что оно будет.

4 июня

Жалко было увольнять Виталия Гайдука, отвечавшего в качестве вице-премьера за газотранспортную систему «Одесса-Броды», - менеджер он прекрасный. Меня все время убеждали, что эта система должна работать только в направлении, намеченном в названии: от Одессы до Брод. Я все ждал, когда же это произойдет, и никак не мог дождаться. Труба оставалась пустой. Год пустая, два пустая. Полежи она еще немного - и кому она будет нужна проржавевшая? Ее ведь надо обслуживать, это большие затраты. Трубу много рекламировали на весь мир. Мы предлагали создать международный консорциум или совместное предприятие. В нем могли бы участвовать все, кто добывает нефть в Каспийском регионе. Никто не откликнулся. Все говорили одно: вы, мол, хохлы, держите эту трубу, пока для нее появится нефть. А когда она появится, неизвестно. Что нам оставалось делать? На одно только заполнение этой трубы нефтью требовалось около 100 миллионов долларов. В Одессу ее пришлось бы везти танкерами. Своего танкерного флота у нас нет. Нанимать иностранные суда? Ну заполним трубу, а нефти для перекачки все равно нет.

В общем, бесперспективность маршрута на Броды становилась все более очевидной. Само собою напрашивалось решение: использовать ее в обратном направлении. Реверс. Все лучше, чем позволять трубе и дальше бездействовать. Появится каспийская нефть - и направление нефтяного потока можно будет изменить. Но для этого необходимо как минимум пять-десять лет, а может, и больше. Я много раз говорил это правительству, Гайдуку, в том числе публично. Он кивал головой, но на деле гнул свое, и тоже публично, от своего имени, хотя не думаю, что это было только его мнение. В правительстве, как это умеют чиновники, под разными предлогами и без всяких предлогов затягивалось принятие соответствующих директивных документов. Это тянулось до тех пор, пока я сам не принял решение: будет так. Труба заработала на российской нефти. Оппозиция в Украине подняла привычный шум, обвиняя меня в предательстве национальных интересов.

Смотрим, что произошло дальше. В стране появился новый президент, новое правительство. Официальная идеология теперь гласит: все, что делал Кучма, все, что делалось при Кучме, - неправильно, плохо, вредно. Ну так возьмите и отмените решение Кучмы о реверсе! Ан нет. Труба продолжает пропускать российскую нефть туда. Потому что оттуда гнать нечего - каспийской нефти для этой трубы нет. Ее не хватает для полной загрузки нефтепровода «Баку - Джейхан». И новая власть вынуждена все-таки считаться с реальностью. Можно сколько угодно декларировать высокие идеалы независимости, но словами наполнить трубу еще нигде никому не удавалось.

Я спрашиваю: что же вы молчите? Что же вы не берете назад своих критических слов о Кучме хоть в этой части? И не только вы. Весь, так сказать, цивилизованный мир стоял на ушах: Кучма такой-сякой выступает против европейского выбора Украины - не желает, чтобы труба работала на Европу, и вообще отстаивает российские интересы. В этом хоре был, кстати, и громкий польский голос. Но при этом Польша и шагу не сделала, чтобы построить трубопровод от Брод до Плоцка. Только говорила: нам это интересно, мы обязательно реализуем этот проект. А потом сама стала гнать российскую нефть из Гданьска на Плоцк. То есть в реверсном режиме. Этот трубопровод строился для доставки нефти через Балтийское море на Плоцк, где был построен нефтеперерабатывающий завод. Так предполагали избежать зависимости от российской нефти. Но даже из Польши видно, что каспийской нефти для заполнения маршрута Одесса - Броды и далее на Плоцк и Гданськ нет и не предвидится. А российской - сколько угодно и для нефтеперерабатывающего завода и для загрузки трубы.

Все почему-то все время пытаются нас надуть. Даже поляки, наши стратегические партнеры в Европе. Что же тогда говорить о других?…

5 июня

Все время, что я был президентом, приходилось слышать, что в стране существует два правительства: одно - на улице Банковой, где расположена Администрация Президента и его рабочее место, второе - на улице Грушевского, где помещается Кабинет Министров. Могу согласиться, что так и было, тем более что на данный момент, после «оранжевой революции», у нас не два, а три, если не четыре правительства, и соответственно увеличивается потенциал беспорядка и неуправляемости. За все эти годы никто не пошел дальше констатации факта существования «двух правительств». Никто не проанализировал, как вышло, что в Администрацию Президента переместилась значительная часть сугубо правительственных функций - распорядительных и контрольных.

Было две основных причины.

Причина первая. Во время избирательной кампании 1994 года я давал избирателям определенные обещания, и главное из них - обеспечить выход из экономического кризиса. Заняв президентский кабинет, я должен был начать выполнять эти обязательства. Да и население в то кризисное время считало, что в стране должен быть хозяин, и хозяин один. Тем более что люди не могли отвыкнуть за несколько лет от того, к чему привыкали столетиями. Первое лицо может называться президентом, а может и не называться. Все равно, общество еще долго будет наделять первое лицо более крупным весом, чем указан в Конституции. Соответственно оно будет и ожидать от него больше, чем записано - и больше спрашивать. В этом есть плюсы и минусы. Соотношение их будет зависеть от того, как первое лицо будет пользоваться своим повышенным весом. Если для дела демократии и конституционного порядка - тогда все будет, как говорится, путем.

В результате уже с первых дней моего президентства сложилось так, что стратегия развития страны, стратегия управления, принципы макроэкономической политики формировались в Администрации Президента. Президент через свою администрацию обеспечивал и организацию этой работы. Оперативные управленческие вопросы решал Кабмин, но повседневное руководство и контроль осуществлялись тоже с Банковой. Я понимал, что правительство Масола, сформированное до меня (а если говорить прямо, то - против меня), такую ответственность на себя не возьмет.

Вторая причина касалась управленческой вертикали. Я, понятно, даже представить себе не мог возможности двойного подчинения губернаторов. Экономическая политика реализуется через региональные структуры. Нет вертикали - отсутствует и политика. Губернатор - главное действующее лицо в реализации политики центра. И это естественно. Дееспособность государства определяется во многом надежностью управленческой вертикали. От этого зависит и дееспособность власти. Так что для меня губернатор был во многих отношениях лицом более важным, чем даже министр. Я не позволял никому командовать губернаторами. Постоянно общался с ними. Для меня основным источником информации о положении дел были губернаторы. Они это понимали. Понимали, что я требую от них правды и реального дела, а не бодрых рапортов и «туфты». Даже тогда, когда по тем или иным причинам приходилось снимать губернатора с работы, я никогда не порывал полностью связи с ним, стремился создать ему возможность реализации его потенциала на другом месте. За десять лет сменилось много губернаторов, но, по-моему, никто не потерялся. Все остаются заметными фигурами в политике, государственном аппарате, бизнесе. Для меня это очень важный факт. Он свидетельствует, что среди моих назначенцев на этом уровне практически не было случайных фигур.