В то второе воскресенье июля 1339 года король Педро IV впервые приехал в Барселону, город, который он унизил. Это посещение было обусловлено несколькими событиями: во-первых, короля привела в Барселону клятва, которую — как вассал арагонской короны — должен был принести его зять Хайме III, король Мальорки, граф Руссильона и Сардинии, а также владыка Монпелье; во-вторых, он должен был присутствовать на генеральном совете прелатов провинции Таррагоны, в которую по церковным соображениям была включена Барселона; в-третьих, на это же время было назначено перенесение мощей великомученицы святой Евлалии из церкви Святой Марии в собор.

Два первых события произошли без участия простых людей. Хайме III добился заранее, чтобы его клятва в верности проходила не перед народом, а в более уединенном месте, в часовне дворца, и в присутствии только самой избранной знати.

Третье событие, как и ожидалось, превратилось в публичный спектакль. Знать, священники и весь народ готовы были разбиться в лепешку: одни — чтобы увидеть монарха, а другие — чтобы сопровождать самых привилегированных людей страны, своего короля и королевскую свиту, которые после мессы в соборе отправились процессией в церковь Святой Марии, чтобы оттуда возвратиться в кафедральный собор с мощами великомученицы. Весь путь от собора до церкви Святой Марии был заполнен народом, желавшим поприветствовать своего короля. Церковь Святой Марии уже была с апсидами, работа шла над нервюрами второго свода, и все еще оставалась маленькая часть старой романской церкви.

Святая Евлалия претерпела мучения в римский период, в 303 году. Ее останки сначала покоились на римском кладбище, а потом в церкви Святой Марии на Песках, построенной над некрополем, как только эдикт императора Константина разрешил христианство. Во время арабского нашествия священники маленькой церкви решили спрятать реликвии великомученицы. В 801 году, когда французский король Людовик Благочестивый освободил город, тогдашний епископ Барселоны Фродой решил найти останки святой. С тех пор как их обнаружили, они покоились в одной из арок церкви Святой Марии.

Несмотря на то что церковь была вся в лесах и окружена камнями и другими строительными материалами, она выглядела весьма величественно. Архидьякон Бернат Розелль вместе с двумя членами совета по проведению строительных работ, знатью, владельцами бенефиций и прочими членами духовенства, ожидали королевскую свиту. Все были разодеты в свои лучшие наряды, красочность которых поражала воображение. Утреннее июльское солнце потоком лилось через своды и недостроенные окна церкви, отсвечивая на позолоте и драгоценных камнях, украшавших одеяния привилегированных гостей, которые имели возможность ожидать внутри храма.

Солнце блестело и на отшлифованном затупленном кинжале Арнау, поскольку рядом с этими важными людьми были и простые бастайши. Они заняли место возле часовни Святейшего, их часовни; другие же, как, например, стражи главного портала, стояли возле портала и главного входа в старую романскую церковь.

Бастайши, эти бывшие рабы, пользовались бесчисленными привилегиями, когда дело касалось церкви Святой Марии у Моря; ими пользовался и Арнау в течение последних четырех лет. Помимо того что им принадлежала самая главная часовня храма и они были стражами главного портала, мессы их праздников отправлялись в главном портале; самый главный старшина хранил ключ от гроба Господня; во время процессий тела Христова им поручали нести Святую Деву и святых пониже рангом: Святую Теклу, Святую Катерину и Святую Мацию. Если же какой-нибудь бастайш был при смерти, его соборование торжественно проходило в церкви Святой Марии в любое время.

В то утро Арнау прошел вместе со своими товарищами через кордон солдат короля, которые охраняли свиту. Он знал, что ему завидуют многочисленные горожане, толпившиеся неподалеку, чтобы увидеть короля. Он, скромный портовый грузчик, получил доступ к церкви Святой Марии вместе со знатью и богатыми торговцами. Проходя через церковь к часовне Святейшего, Арнау столкнулся с Грау Пуйгом, его супругой Изабель и своими двумя двоюродными братьями и сестрой. Все они были разодеты в шелка, увешаны золотом и надменно посматривали по сторонам.

Арнау споткнулся. Все пятеро настороженно смотрели на него. Он опустил глаза, сделав вид, что не узнал их.

— Арнау, — услышал юноша в тот момент, когда проходил мимо Маргариды. Им было недостаточно того, что они лишили жизни его отца? Неужели они способны унизить его еще раз здесь, перед товарищами по общине, в их церкви?

— Арнау, — снова услышал он.

Он поднял глаза и увидел Беренгера де Монтагута. Семейство Пуйгов стояло менее чем в шаге от него.

— Владыка, — с почтением произнес руководитель строительства, обращаясь к архидьякону Приморья, — позвольте представить вам Арнау. — Он вопросительно посмотрел на юношу, и тот растерянно пробормотал:

— Эстаньол.

— Это тот самый бастайш, — продолжил Беренгер, — о котором я вам много рассказывал. Он был еще ребенком, но уже носил камни для церкви Святой Девы.

Прелат кивнул головой и протянул Арнау свою руку, над которой тот склонился, чтобы поцеловать его перстень. Беренгер де Монтагут дружески похлопал Арнау по спине. Молодой бастайш видел, как Грау и его семья кланялись перед прелатом и великим мастером, но те даже не обратили на них внимания и с важностью продолжили свой путь.

Арнау выпрямился и твердым шагом, глядя на крытую галерею, отошел от Пуйгов и направился в часовню Святейшего, где стал рядом с другими бастайшами.

Крики толпы возвестили о прибытии короля и его свиты. Король Педро IV; король Хайме III Мальоркский; королева Мария, супруга короля Педро; королева Элизенда, вдова короля Хайме, дедушки Педро; инфанты Педро, Рамон Беренгер и Хайме, два дяди и брат короля; королева Мальорки, а также сестра короля Педро; кардинал Родес, папский легат; архиепископ Таррагоны; епископы, прелаты, знать, дворяне… Вся эта процессия направлялась в церковь Святой Марии по Морской улице. Никогда еще не было в Барселоне такого собрания знаменитостей, столько роскоши и великолепных нарядов короля, кардинал и архиепископ шли под балдахином, который несли епископы и знать. У временного главного алтаря Святой Марии под пристальным взглядом присутствующих они приняли из рук архидьякона Приморья раку с мощами великомученицы. Арнау никак не мог унять свое волнение. Сам король отнес раку с мощами из церкви Святой Марии в собор. Он вышел под балдахином и вернулся в кафедральный собор, где мощи были захоронены в специально построенной часовне под главным алтарем.

22

После того как мощи были перенесены, король дал банкет в своем дворце. За королевским столом, возле Педро, разместились кардинал, королевская семья Мальорки, королева Арагона и королева-мать, инфанты королевского дома и некоторые прелаты (всего было двадцать пять персон). За другими столами сидели представители знати и — впервые в истории банкетов — большое количество рыцарей. Но столь знаменательное событие отпраздновали не только король и приближенные — вся Барселона отмечала это торжество в течение восьми дней.

Рано утром Арнау и Жоан пришли на мессу и торжественную церемонию, которые проходили в городе под перезвон колоколов. Потом, как и все, они вышли из церкви и отправились гулять по улицам города, чтобы насладиться яркими зрелищами. Братья побывали на турнире в Борне, где знать и рыцари демонстрировали свое военное искусство: вооруженные большими мечами, они бросались друг на друга или, пуская галопом коня, направляли копье на противника. Оба юноши стояли, как зачарованные, наблюдая за морскими маневрами.

— Когда корабли не в море, они кажутся гораздо большими, — заметил Арнау, указывая брату на различные виды галер, установленные на повозки, которые разъезжали по городу, а моряки инсценировали абордажи и битвы.

Жоан осуждающе смотрел на Арнау, когда тот ставил деньги на кон, играя в карты или кости, однако не счел предосудительным поучаствовать вместе с ним. Улыбаясь, юный ученик играл в кегли, болит и эскампеппу, демонстрируя редкое проворство в катании шаров и сбивании монет.