— Сударь, будьте милостивы, не откажите в моей просьбе, я обещаю в течение месяца выплатить недостающую сумму, — умоляла Лариса, — Вскоре нас должен навестить мой дядя, а он всегда дарит мне немного денег.

— Я не хочу иметь проблем с полицией; вы несовершеннолетняя, а это означает, что недееспособная, и я не имею права заключать с вами какие-либо договора-соглашения. На этом наш разговор закончен, барышня. Всего вам хорошего! — Женоподобный Шниткевич повернулся к ней спиной и скрылся за дверью, ведущей во внутренние помещения магазина. Вслед за хозяином и приказчик демонстративно повернулся к ней спиной. Лариса, опустив голову, всем своим видом показывая, как ей горько из-за того, что ее не поняли и не пошли навстречу, покинула магазин.

«Было бы из-за чего так расстраиваться! У тебя все впереди — надейся и жди!» — попыталась я утешить ее. Жаль, что она не видела фигуры высшего пилотажа, какие я выделывала вокруг нее!

Пройдя метров триста по улице, носившей название Киевская (прочитала на табличке), Лариса свернула за угол и вскоре остановилась. Ее догнал запыхавшийся Адам, которого я узнала не сразу — он был одет, как фабричный рабочий.

— Никто за вами не шел, все спокойно, — деловым тоном сообщил он. — Вы так долго задержались в магазине, Лора, что я уже опасался, что не дождусь вас Наверное, моя идея — чистое безумие, и вы зря согласились на это. А ведь вы с самого начала не верили, что в этом есть смысл.

— Я и сейчас не верю, — улыбнулась Лариса. — Проще поверить в легенду о шляхтиче Сосницком, чем в то, что скопцы, которые, борясь с плотью ради спасения души и пойдя на добровольную инвалидность, замешаны в похищении девочек. Глава скопческой общины Шниткевич не имеет к этому никакого отношения.

— Но мне пристав Леопардов рассказывал, что скопцы в прежние времена выкупали детей крепостных и принимали в свою общину или даже совершали принудительное оскопление, помимо воли человека. За подобные насильственные действия их преследуют и ссылают на каторгу в Сибирь, — сообщил Адам. — Что, если они с этой целью крадут детей и удерживают их в уединенном месте до тех пор, пока те не примут их веру?

— Маловероятно, Адам. Кроме того, я бросила на картах в отношении скопцов и теперь уверена, что к этому они не причастны.

— Мне Софи рассказывала о вашем увлечении пасьянсами, но одно дело карты, а другое — жизнь, — покачал головой Адам.

— В одном вы правы, Адам: преступника надо искать здесь, поэтому я и Софи приехали сюда. Ваше предположение о причастии к этому скопцов в самом деле безумно, как вы изволили выразиться. К сожалению, мы напрасно потратили время и сегодня вечером возвращаемся назад. А карты очень многое говорят, только я еще не совсем понимаю их язык.

«А я купилась — подумала, что она в самом деле жаждет приобрести колечко мамочке. Сыграла Лора свою роль убедительно». Я начала пристраиваться к ней, собираясь узнать, какие мысли бродят в ее голове.

— Лора, простите меня великодушно, но неужели вы верите, что с помощью карт можно отыскать пропавших девочек?

— Отыскать — нет, но подсказку получить можно. А вы во что верите, Адам?

— В дедуктивный метод и собственную удачу, — гордо произнес Адам. К моему удивлению, в голове Ларисы вертелись мысли о том, что надо поскорее вернуться домой и заняться подготовкой к завтрашним занятиям в гимназии.

Глава 9

Проснувшись утром, я не могла заставить себя встать, а все раздумывала над увиденным ночью. Для начала я обследовала свою руку — на предплечье не увидела следа от щипка, зато укол спицей было трудно не заметить: черная точка запекшейся крови, вокруг нее припухлость. У меня в голове началась чехарда — как можно было во сне проткнуть себе ладонь и не проснуться от боли? И где те спицы, которые ночью были рядом со мной? Ни их, ни тумбочки я не увидела. И не было ничего такого, чем я могла бы нанести себе такую рану. Какие еще нужны доказательства, чтобы я наконец уверовала, что по ночам оказываюсь в прошлой жизни Ларисы Сигизмундовны? Ведь не могла же я ночью бродить по квартире и искать, чем бы проткнуть себе ладонь? Ведь не лунатик же я!

Но мой крайне рационалистический ум был готов принять и версию лунатизма, но только не иррациональное, необъяснимое. Конечно, лучше бы посоветоваться с врачом, но в таком случае койка в психиатрической больнице мне обеспечена. Поэтому с такими консультациями я повременю.

Не буду я ломать себе голову над тем, что это — сон, галлюцинация или невероятная реальность? Мне важно другое — зачем все это? Наверное, я не просто так оказываюсь в прошлом Ларисы Сигизмундовны; это происходит с определенной целью, пока мне не известной. Скопцы, пропавшие девочки, помещик Сосницкий… В моей жизни и так полно проблем — угрозы по телефону, недавнее нападение. Впрочем, я надеялась, что, похитив рукопись, неизвестные мне злоумышленники достигли желаемого результата и теперь оставят меня в покое. Позвонил по телефону Валентин:

— Если ты не имеешь каких-нибудь грандиозных планов на сегодняшний день, то предлагаю поехать в лес за грибами.

— Не поздно ли — ведь уже десять часов? Наверное, все грибы из лесу уже вымели подчистую, — засомневалась я, а на самом деле мне не очень хотелось бродить по мокрому после ночного дождя лесу.

— Я знаю такие места, откуда с пустыми корзинками мы уедем. Там есть грибные поляны — хоть косой коси.

— Такие места находятся далеко — пока доедем, уже начнет смеркаться. Давай отложим до следующего раза, Валик.

— Час на сборы, два с половиной на дорогу и два на сбор грибов. У меня все просчитано — мы сегодня еще успеем приготовить жаркое с грибами.

Словно подтверждая слова Валентина, пасмурное небо прояснилось и робко выглянуло солнышко. «В самом деле, в такую погоду будет здорово побродить по лесу, подышать свежим воздухом/позабыть на время о страхах».

— Обязательно и в следующий раз тоже. Вот ты пробовала печеные на углях грибы? Соглашайся, и я тебе преподнесу эту вкуснятину прямо в лесу! — продолжал настаивать Валик.

Мои метания из комнаты в комнату создали в квартире беспорядок, но за двадцать минут до оговоренного времени я уже была готова к поездке: затянулась в джинсовый костюм, надела кроссовки и набросила курточку. Оставшееся до прихода Валика время я решила использовать, чтобы дозвониться Марте. Ее рабочий телефон вновь молчал, и я позвонила на мобильный.

Я не могла поверить, что этот прерывающийся истерическими всхлипами голос принадлежит Марте.

— Что с тобой? — встревожилась я.

— Инга! Моя девочка! Она пропала! — простонала Марта. — Уже два дня я не знаю, где она, что с ней!

— Успокойся, Марта, и все толком расскажи, — попросила я, но Марта захлебывалась слезами и была не в силах говорить.

— Ты где? Дома?

— Лес, грибы отменяются. По крайней мере для меня. Моей подруге очень плохо — у нее горе, что-то случилось с дочерью. Я еду к ней.

— Хорошо, давай я тебя подвезу — у меня машина перед подъездом, а то пока ты дойдешь до стоянки…

Через полчаса я была у Марты и поразилась, увидев, насколько та изменилась. Всегда улыбчивая, спокойная, опрятная, сейчас она представляла собой клубок нервов и была готова в любое мгновение сорваться в истерику. Опухшее лицо с размазанной тушью под глазами, что напоминало синяки, растрепанные волосы, руки, дрожащие мелкой дрожью, словно у алкоголички. Они беспрерывно двигались, им все время требовалось что-то мять, вертеть. Речь у нее была несвязная, неожиданно перескакивающая с одного на другое, сопровождающаяся всхлипами, вздохами. Я поняла, что прежде всего надо привести подругу в порядок, и, несмотря на возражения, затащила ее в ванную под контрастный душ. Переменно обрушивавшаяся на нее ледяная и горячая вода сделала свое дело, и Марта немного пришла в себя. Она уже самостоятельно приняла горячую ванну, вымыла голову, и тут на нее навалилась жуткая сонливость. Заметив ее состояние, я уложила подругу спать, а сама присела рядом, вслушиваясь в ее прерывистое дыхание.