Конь попятился, и он чуть не свалился с седла. Человека перед ним уже не было, но он, не переставая, размахивал мечом. Мокрый клинок темнел под проливным дождём, тускло отсвечивая в полутьме. Но влага на нём была кровью. Господи Боже мой, подумал он, я убил человека.

Раздался ужасающий свист, и что-то промелькнуло у него над ухом. Инстинктивно он откачнулся в сторону и тут же вывалился из седла. Его конь почему-то валился тоже, и на одно кошмарное мгновение ему показалось, что его сейчас придавит. Но тут его схватили за руку и выдернули в сторону; до него вдруг дошло, что вокруг – толпа копьеносцев из армии Токугавы. Воздух наполняли свист стрел, завывание сигнальных рожков и рёв труб.

– Остановиться! Всем остановиться! – крикнул офицер, въезжая на коне в толпу солдат. – Прекратить движение!

Стрела воткнулась ему в плечо, и он рухнул из седла. Мгновенно четверо солдат подхватили его и понесли к ближайшему дому. Уилл обнаружил, что где-то выронил меч, но сейчас же ему в руку сунули другой. Он увидел, что улица перед ним странно опустела. Выпустив тучу стрел, Западные снова скрылись в тумане и исчезли за домами, подходившими к самой дороге.

На улице остались пять или шесть трупов, большая часть из них утыкана стрелами. Но один лежал лицом вниз, левая его рука была почти начисто срублена возле плеча. Кровь, вытекая, образовала вокруг большую лужу. Человек, которого убил он. Он взглянул на свою руку – на костяшках пальцев была кровь. Японская кровь, такая же алая, как и его собственная. У него возникло странное желание поднять руку и понюхать свой кулак, но он знал, что от этого его тут же вырвет.

– Уилл Адамс! Уилл Адамс!

Несколько всадников показались из боковой улицы, выкрикивая приказы, загоняя солдат в одну линию. А один звал его по имени. Он повернулся и узнал острые усики и сияющие доспехи господина Хосокавы.

– Что тебе нужно здесь, англичанин?

– Меня послал господин Иеясу, чтобы подобрать удобное место для пушек.

– Здесь такого места быть не может. И тебя чуть не убили. Принцу бы это не понравилось. Бери этого коня и возвращайся. И передай господину Иеясу, что мы ждём его приказаний.

– А что сказать ему об этой засаде, господин Хосокава? Даймио опустил забрало, скрыв за ним большую часть лица. – Мы наступали слишком быстро, а они чересчур медленно отходили. Так обе армии смешались, прежде чем кто-нибудь успел это понять. Но за деревней земля резко подымается, переходя в холмы. Мы подождём здесь до получения приказаний.

Уилл забрался на коня и уже оттуда поклонился.

– Желаю вам удачи, господин Хосокава.

– Того же и принцу. А у нас она уже есть.

Туман внезапно окрасился в багровый цвет – встало солнце.

К восьми часам дождь прекратился, и языки тумана оставались только в низинах да на вершинах холмов. Большинство вершин сияли всеми цветами радуги – флаги, бесчисленные наконечники копий, возвышающиеся над массой шлемов, заполняли их. Ряды армии Западных выстроились в ровную цепь – от вершины горы вниз до дна долины и снизу, снова до верха гор. Дорога на Киото закупорена. Восемьдесят тысяч человек.

Ниже их – Восточная армия, почти равная сейчас по численности: подошли кланы Като и Асано. Воины Восточных пробирались по промокшим насквозь подножьям гор, занимая позиции, выбранные для них принцем Иеясу. Некрутые подножья, но всё-таки склоны, по которым приходилось взбираться. Уилл разъезжал туда-сюда вокруг своих двенадцати пушек, которые тащили уже не только быки – их тянули и подталкивали кучки обливающихся потом солдат. Каждый раз, поднимая голову, он видел молчаливые ряды копий и шлемов. Командуй он неприятельской армией, он не удержался бы от искушения кинуться сейчас всеми силами в массированную атаку. Но, очевидно, это не отвечало их понятиям о чести. А хаос, покинувший дорогу и карабкающийся по склонам, постепенно упорядочивался – каждый отряд выравнивал свои ряды, вытаскивал стрелы из колчанов, проверял тетивы луков. Но разница между двумя армиями была больше обычной из-за несмолкаемого шума, поднимающегося над рядами Восточных отрядов: команд, сливающихся одна с другой, свиста сигнальных рожков, рёва труб, бесконечного бряцания оружием. Он чувствовал себя зрителем какой-то гигантской пьесы либо птицей, парящей над долиной, в которой почти двести тысяч человек собирались истребить друг друга. Хотел бы он сейчас действительно стать птицей и летать в вышине над этим морем копий, наблюдая и, возможно, смеясь над этими глупыми смертными.

Косукэ но-Сукэ направил к нему свою лошадь.

– Мой господин Иеясу приказывает тебе, Андзин Сама, установить орудия здесь. Вон то знамя на вершине принадлежит Икеде из Бизена, главнокомандующему Западной армии. Сбей его, Андзин Сама, и победа у нас в кармане.

Уилл взглянул направо. Позиция действительно выбрана очень удачно – насколько возможно в таких обстоятельствах. Икеда занял склон холмов, спускавшийся к западу, и площадка была относительно ровной.

– Но передайте принцу, что на такой мягкой почве от ядер будет мало толку.

Сукэ кивнул.

– Тем не менее, построй своих людей. Вас будут поддерживать огнём аркебузиры, и сам принц расположится позади твоей позиции.

– Это хорошая весть. – Уилл спешился и тут же по колено ушёл в грязь – Останавливай быков, Кимура, – приказал он своему артиллеристу. – Мы выстроим пушки в линию.

– Слушаюсь, Андзин Сама, – ответил он. Имя уже узнали все. Кимура поспешил к остальным, тащившим пушки, останавливая их резкими гортанными командами. Уилл взглянул влево, там останавливался отряд аркебузиров. Солдаты снимали мешки с порохом и припасами, готовясь к бою. Обучены они были не лучше его канониров и находились здесь только для создания впечатления несокрушимой силы. А где же принц?

Среди стоявших за его спиной людей прошелестел шёпот, он обернулся и увидел подъезжающую группу всадников, спешивших за коренастой тучной фигурой с белым платком на голове и штандартом из белой лакированной бумаги, обозначившим главнокомандующего. Уилл поспешил поклониться.

– Твои пушки хороши, Андзин Сама, – сказал Иеясу. – Вскоре мы будем готовы начать сражение.

– Не могу обещать большого эффекта.

– От них будет много шума, а шум пугает больше, чем кровь. Если он достаточно громкий, – уточнил Иеясу.

– Да, мой господин Иеясу. Могу я пожелать вам всяческой удачи сегодня?

Иеясу улыбнулся.

– Свою удачу я сотворил сам, Андзин Сама. И твою, и всех этих людей. Я творил её вчера и позавчера, на прошлой неделе и на позапрошлой, месяц назад и два месяца назад. Теперь мне вряд ли удастся что-то добавить. Мы сейчас в руках божьих. Жди сигнала.

Уилл поклонился, и лошади прошлёпали вперёд. Шорох за спиной свидетельствовал, что его люди выпрямились. В этот миг тишина опустилась на всю армию Токугавы. Момент настал. Боже, как он вспотел. И в то же время дрожал. От холода. Но теперь, когда яркое солнце было высоко над головой, это был, конечно, не холод. Тогда от сырости. Конечно, от сырости.

И, возможно, от неудобства. Рукоятка короткого меча при каждом шаге продолжала впиваться в живот.

Сигнальный рожок залился свистом, и из рядов Токугавы на правом фланге выехал одинокий всадник. На нём были отделанные золотом доспехи, поднятое забрало не скрывало молодого, нетерпеливого лица. Его копьё оставалось в чехле у левой руки, оба меча – в ножнах. Слабый ветерок с гор развевал вымпел на его шлеме, вытягивая его в длинные полоски лакированной бумаги. Его конь двигался шагом, потом, слегка пришпоренный, перешёл на рысь, выбирая дорогу по некрутому склону. Вскоре, выехав на середину разделявшегося две армии пространства, он остановил коня. Замерев на несколько секунд, он вглядывался в неприятеля. Позицию он намеренно выбрал такую, чтобы его видели почти все на поле битвы.

Потом с подчёркнутым тщанием он вытащил из чехла копьё, перехватил его правой рукой и поднял высоко над головой.