— Зачем? — совершенно не понимала я.

— А вам разве надо, чтобы наша служба безопасности взяла вас в разработку.

— Меня-то с какой стати? Я же вас спасала.

— Да у них такой принцип: доверяй, но проверяй. Спасали не спасали… Почему спасали? С какой целью оказались во дворе в столь странное время? Тем более журналистка. Вдруг специально подстроили ограбление, для сенсации…

— Вы серьезно?

— Вполне. Знаю, как они работают. Изучат всю вашу подноготную до седьмого колена. Вот я вас и уберег.

— Нда-а, — протянула я. — Знать бы, что мне грозит, поостереглась бы спасать.

— Я вам, Настя, конечно, благодарен, — откликнулся он. — Однако на будущее позвольте дать совет. Если с вами опять какая-нибудь подобная история приключится, бросайте все и бегите подальше. В такой кошмар можно вляпаться!

— А как же любовь к ближнему? — спросила я.

Он вздохнул:

— К ближнему? Вот и любите своих действительно ближних. А человек из кустов может оказаться кем угодно. Оглянуться не успеете, как сами окажетесь голая в кустах, и хорошо, если живая. Вот представьте, за нами бы кто-нибудь гнался и догнал. Пристрелили бы нас обоих. Запросто. Оба журналисты. Воображаете, какая сенсация! Искали бы между нами связь. Гарантирую, что нашли бы. Нравится вам такая перспектива?

— Мрачновато, — вынуждена была признать его правду я. И как мне самой до сих пор не пришло в голову взглянуть на вчерашнее приключение с этой стороны?

А Виталий тем временем, не дав мне опомниться, новый вариант событий подкинул:

— Или на моем месте оказался бы не я, а какой-нибудь бандит, с которым какие-нибудь соратники разборку затеяли.

— Ну, я-то, если честно, сперва решила, что вы маньяк и собиралась в целях самообороны уронить на вас кастрюлю с грибами.

— В следующий раз не собирайтесь, а роняйте.

— Так я вас вовремя узнала, на ваше счастье. Кастрюля была тяжелая. Перелом был обеспечен.

— Грибы-то живы остались? — с интересом осведомился он.

— Выжили, я даже успела их замариновать. Хотите попробовать?

— Очень, — просто проговорил он. — Только вот с чем? — Он растерянно посмотрел на недопитую чашку. — С кофе вроде не очень монтируется.

— У меня коньяк есть.

— Грибы-то лучше под водку, но сегодня как-то вроде…

— Водки у меня нет.

— Ладно. Давайте коньяк.

— Могу картошки к грибам отварить.

— Хочу! — с воодушевлением воскликнул он.

— Тогда возвращаемся на кухню. Буду чистить и ставить.

— А я тогда, может, пока за водкой сбегаю? — как-то задумался он.

— С вашим известным лицом, на котором такой фингал, я бы не посоветовала.

— Пожалуй, вы правы. Лучше не рисковать. Будем пить коньяк.

Я чистила картошку, он мне рассказывал, как ускоренным методом лечат его фингал. Очень смешно рассказывал. А я смеялась и думала, что до интервью мы никак не можем добраться. И хватит ли у меня самой теперь духу задать ему некоторые из тех вопросов, которые вчера придумала? Уж больно мы мило и здорово сидим, и жаль разрушать хорошее настроение.

VI

Грибы удались. Ливанцев уплетал их за обе щеки вместе с вареной картошкой. Вот вам и гурман, привыкший обедать и ужинать в дорогих гламурных ресторанах! А если учесть к тому же, что он запивал мое немудреное блюдо дорогим французским коньяком и крякал от удовольствия, то легко понять, что образ его, почерпнутый мною из интервью, поддался изрядной корректировке. Передо мной сидел живой и весьма приятный человек. Да что греха таить, чертовски привлекательный мужчина. И даже фингал под глазом придавал ему опасный, этакий пиратский шарм.

Жуя, он параллельно травил анекдоты, то ли действительно очень смешные, то ли под настроение попали, но я хохотала и не могла остановиться. Даже мышцы живота заболели. В общем, он вел себя как обычный нормальный мужик, а не глянцевый персонаж.

Однако, справившись с угощением, Виталий резко преобразился. Весь подобрался и совсем другим, суховато-деловым тоном изрек:

— Ну, вкусил я вашего гостеприимства, премного благодарен, пора мне и долги отдавать. А то время идет.

Я просто ошалела. Ну и переключается человек! Словно кнопку на пульте нажали. Только что смотрели развлекательный канал, а теперь уже «Деловая Москва» в эфире! А я-то расслабилась! Нет, с этой публикой нужно держать ухо востро! Тут меня и осенило: да это же он специально мне представление устроил. Вроде как своим в доску парнем прикинулся, надеясь нейтрализовать наиболее острые вопросы. На своего-то ставить капканы рука не поднимется. И мужское обаяние, конечно, на полную громкость включил. Знает ведь, что неотразим. Ну, ничего, голубчик, ты умный, но и я не дура. Для моего интеллекта ты слишком рано переключился. Время тебе стало жалко. А меня без длинной прелюдии не зажжешь. Вот сейчас и поплатишься за свое жмотство. Эк себя бережешь, понапрасну не растрачиваешься.

Мы перешли в комнату. Когда он уселся в кресло, я хотела включить диктофон на журнальном столике, но он перехватил мою руку.

— Подождите, Настя, хочу вам еще кое-что сказать, если так можно выразиться, в неофициальном порядке.

Я выжидающе на него смотрела.

— Знаете, я согласился вам дать интервью не только в благодарность за помощь. Меня поразило, как вы себя вели. Не впали в панику, не закатили истерику, не задавали никаких лишних вопросов. Быстро, хладнокровно делали то, что я вас просил. Меня это восхитило.

Ох, как мягко стелет! Наверное, сообразил, что на кухне немного недоработал, и устроил добавочный сеанс. Отметил проявленные мною хладнокровие и благородство. Замечательный прием! Красавец-мужчина восхищен моим благородством и самопожертвованием. Теперь мне должно быть неудобно предстать перед ним в ином свете. Следовательно, я поневоле сглажу все острые углы. Не могу же я разочаровать такого обаяшку, который к тому же мной восхищается!

— Ну вот, Настя, я просто хотел, чтобы вы знали, как я к вам отношусь, — вроде бы даже немного смутившись, добавил он и бегло глянул на часы.

Ну, вот. Второй сеанс охмурения тоже закончен. И ведь была бы чуть поглупее, наверняка купилась бы!

— Можем начать? — спросила я.

Он кивнул.

Я включила диктофон и начала задавать вопросы по списку. Сперва следовали расслабляющие. Он на мою уловку купился! Хвост распушил. Принялся разглагольствовать про свои занятия в фитнес-клубе, про то, что любимого парфюма нет, предпочитает пользоваться разными запахами, в зависимости от настроения. Попутно поинтересовалась, как Виталий относится к шведской инициативе запретить в общественных местах пользоваться любыми пахучими средствами, начиная от дезодорантов и кончая духами. Он подивился, согласившись, однако, что избыточное применение парфюмерии тяжело выносить окружающим, а особенно аллергикам.

— С другой стороны, — усмехнулся он, — у иных людей такой природный запах, что неизвестно, где большее зло. А вот запрет на курение в публичных местах полностью поддерживаю, — продолжил Ливанцев. — Действительно, почему я некурящий, должен дышать чужим выхлопом. Если сами хотят гробить здоровье, их дело, но почему они считают себя вправе гробить мое. — Он вдруг ухмыльнулся: — Надеюсь, вы, Настя, не курите?

— Если только за компанию, — успокоила его я.

— Тогда смею считать, что вы меня поддерживаете.

Я промолчала, усмотрев в его словах очередную попытку дать мне почувствовать: мол, мы с тобой одной крови.

Впрочем, Ливанцев продолжал расслабляться, с удовольствием отвечая на мои ласкающие его честолюбие вопросики. Конечно, не преминул заметить, что поддерживает внешний вид и физическую форму исключительно из уважения к своему зрителю.

Про одежду выдал мне целый трактат. Даже слушать устала. От самого интересного вопроса, почему раньше писали, какая фирма его одевает, а теперь не пишут, небрежно ушел. Мол, это какие-то там тонкости взаимоотношений канала со спонсорами, в которые он не вникает, а его никто не посвящает. Я, однако, не отставала: