Он умолк. У него было странное выражение, словно он мучительно боролся с нерешительностью. Она чувствовала, что ее убаюкивают словами, которые должны были бы успокоить ее, но слишком много оставалось недосказанным.

— Может быть, лучше всего взглянуть на это дело так, — продолжал он. — Хотя ситуация не совсем ясна, некоторые вещи не вызывают ни у вас, ни у меня ни малейшего сомнения. Какие бы ни ходили слухи в отношении Стива, мы с вами знаем, что в них нет ни капли правды. А домыслы, что же, не стоит на них обращать внимания, потому что вы знаете факты.

Он сел в свое кресло.

— Во-вторых, Сью, Стив не связан ни с какой другой женщиной. — Он постучал пальцем по манильской папке, лежавшей на кофейном столике. — Стив любит вас. Вы знаете это лучше, чем я, но, во всяком случае, я могу вас заверить: тут нет никакой любовной связи.

Роудбуш закинул руку за спинку своего кресла.

— И в-третьих, Стив не замешан ни в каком финансовом скандале. Это проверено досконально.

Сусанна сразу насторожилась: значит, остальное проверено не досконально? Ей хотелось, чтобы президент выражался яснее.

— Вся эта волна слухов об «Учебных микрофильмах», здоровом солидном предприятии, сплошной вздор, — продолжал Роудбуш. — Стив вел кое-какие дела Лумиса, вы, наверное, знаете, но несколько месяцев назад отказался от них. Со всех точек зрения Стив в финансовом отношении абсолютно чист. Это установлено окончательно.

Он снова постучал пальцем по манильской папке, и Сью подумала: если там у него донесения ФБР, почему он просто не познакомит ее с ними? Президент смотрел на нее, стараясь понять, достиг ли он своей цели.

— По моему твердому убеждению, — заговорил он после паузы, — Стив сам вернется в должное время, может быть, через несколько недель. Я в это верю, и Стив поступил так потому, что твердо полагается на вас с Гретхен. Повторяю: я верю, но пока не могу сказать ничего конкретного. Хотел бы, но не могу. Однако, что бы ни случилось, вы должны вести себя так же мужественно… По чести говоря, Сью, я восхищен вашей храбростью и твердостью духа. Вы настоящая женщина!

К чему все эти слова? — подумала Сью. Вопросы без ответов по-прежнему осаждали ее, и она чувствовала себя одинокой и растерянной, как никогда.

— Вы знаете, где Стив, господин президент?

— В настоящий момент нет, — ответил он. — Разумеется, он оставил след, и ФБР смогло установить лишь часть его маршрута.

— Могу я узнать, он сейчас за границей? — Она взглянула на манильскую папку, словно в ней таился ответ.

— Да, по-видимому, след ведет в Рио-де-Жанейро, однако, что касается ФБР, они стараются проверить все варианты.

— Вы думаете, он жив. Пол? — В первый раз она нечаянно назвала его по имени.

— О да! Во всяком случае, он был жив и здоров, потому что несколько дней назад его видели. И нет никаких причин полагать, будто с тех пор с ним что-то случилось.

Роудбуш встал, и она поняла, что ей пора уходить.

— Я хотел бы сказать вам больше, но пока не могу. Вскоре, надеюсь, мы узнаем все подробности. А пока — верьте так же свято, как я.

Уже вставая, она сказала:

— В ту первую ночь я получила от Стива сообщение. Был анонимный звонок. Неизвестный назвал мое интимное прозвище, чтобы я знала, что звонят от Стива. ФБР об этом известно?

— Да, — он кивнул. — Я все это знаю. И так же, как вы, уверен: звонок был от Стива.

Она подобрала свою сумочку и крепко сжала ее в руках. Он проводил ее через холл к лифту и ласково пожал ей руку. Но, уже стоя в лифте, Сью вдруг поняла, что скоро снова останется одна.

— Все это так невероятно, — сказала она. — В этом нет никакого смысла. Никакого!

— Мы оба должны верить в Стива, — сказал Роудбуш. — Я думаю, вы верите.

— Я стараюсь, — сказала она. Но, когда маленький старомодный лифт начал спускаться, она уже была одна.

Мать с дочерью сидели в гостиной у себя, на Бруксайд Драйв, Сью на ковре, а Гретхен в любимом кресле Стива. Гретхен рассказала о женщине из «Диалога» и о том, что Мигель узнал в доме на Р-стрит, и крепко сжала руки матери в своих.

— Мама, я говорю прямо! — сказала она. — Я по-другому просто не умею.

Сью посмотрела на Гретхен.

— Твой отец, — спокойно сказала Сью, — так же нормален, как ты и я. Я знаю его не неделю, не месяц, а годы.

Она пересказала все, о чем говорил ей президент, невольно выдавая свои надежды и предположения за факты, словно сама читала донесения из манильской папки.

— Вот так объясняются вечера по средам в Потомакском клубе, — закончила она, не удержавшись от сарказма. Вспоминать про ложь Стива было по-прежнему горько.

— Но что они там изучали? — спросила Гретхен.

— Точно пока неизвестно… Но ты же знаешь отца. Высшая математика могла его увлечь.

— Но почему они не встречались здесь, в доме? — Гретхен уже теряла терпение. — К чему вся эта таинственность? А эта квартирка на Р-стрит?.. О, мама!

— Гретхен, — резко сказала Сью, — твои подозрения отвратительны.

— Я только пытаюсь понять.

— Нет, не пытаешься. Ты ведешь себя, как прокурор на суде.

— Не говори так, прошу тебя! — Гретхен соскользнула с кресла на ковер рядом с матерью. — Все это тянется уже столько дней. Боюсь, нам придется взглянуть правде в глаза. И надо постараться быть честными друг перед другом.

— Я стараюсь быть честной.

— Где сейчас доктор Любин? — спросила Гретхен.

Сью на секунду задумалась.

— Не знаю. Президент об этом не говорил. Но если тот человек из Кентукки прав, значит, он тоже исчез.

— Мама, — сказала Гретхен, — когда мы вернулись, Мигель попытался найти Филипа Любина в Балтиморе по телефону. Из его дома нам ответили, что он уехал и не вернется раньше февраля. Адреса для пересылки почты он не оставил. А исчез он в позапрошлое воскресенье, через три дня после исчезновения отца.

— Через три дня…

— Да. В воскресенье 29 августа.

— Это не значит, что…

— Нет, значит, — сказала Гретхен. — Может быть, им пришлось исчезнуть, а может быть, они этого хотели.

— О, Гретхен!

Сью обхватила дочь руками и уткнулась лицом ей в плечо. Навернулись слезы, и она заплакала, тихонько всхлипывая. Гретхен молча обняла ее, думая о том, что теперь их жизнь уже, наверное, никогда не будет такой, как прежде.