— Нет, — ответил Хопкинсон. — Последний достался нам с тобой… Послушай-ка…

Он погасил фонарь и вытряхнул из пачки сигарету.

— Далеко отсюда до Бердетт-роуд? — спросил Хопкинсон.

Он осветил заросли справа. Ограда поворачивала под прямым углом недалеко от пересечения Эрроувуд-роуд с Бердетт-роуд, а затем тянулась к въезду в клуб со стороны Бердетт-роуд.

— Наверное, ярдов семьдесят-восемьдесят, — сказал Риммель.

— Давай посмотрим.

Хопкинсон пересек площадку и вошел под деревья, Риммель двинулся за ним. Направленный вниз луч фонаря ложился ярким конусом на густой подлесок, прелые листья, сосновые иглы и опавшие сучья. Заросли были так густы, что им приходилось продираться сквозь них, раздвигая ветви руками. Они едва не угодили в яму, из которой когда-то брали грунт для дорожек; теперь сюда сваливали всякую лесную гниль. Лишь через пять минут они добрались до стальной решетчатой ограды высотой около шести футов; и еще на целый фут над ней в три ряда была натянута колючая проволока.

— Что скажешь об этом? — спросил Хопкинсон.

Он направил луч фонаря на нижнюю часть ограды между морщинистым дубом и гладким серым стволом американской березы. К ограде был прислонен деревянный ящик высотой около двух футов. Хопкинсон осветил землю, упругую и влажную. Он показал на следы ног и свежий вывороченный кусок дерна.

— Здесь кто-то побывал, — сказал Хопкинсон. — Похоже, что ящик перекинули снаружи, он и взрыл землю.

Затем он посветил по ту сторону ограды.

— Как будто следы от каблуков, ты не находишь?

Риммель посмотрел сквозь решетку.

— Не знаю. Но, если он взобрался на ограду и спрыгнул, он бы приземлился на носки, не так ли?

— Что ты меня спрашиваешь? Ему почти пятьдесят. Откуда мне знать, как прыгают старики. — Сам Хопкинсон только что отпраздновал свое сорокапятилетие. — Во всяком случае, мне кажется, что почва здесь взрыта… с обеих сторон.

— Из меня неважный детектив, — пожаловался Риммель. Голова у него трещала от паров мартини. Он не мог представить, как бы он взгромоздил свои 240 фунтов на эту стальную решетку, да потом еще перепрыгнул, не задев три ряда колючей проволоки. Неужели Грир на это способен?

На дороге показалась машина. Свет автомобильных фар приближался, поднимаясь и опускаясь на узкой холмистой Бердетт-роуд. Хопкинсон инстинктивно выключил фонарь. В доме через дорогу хлопнула входная дверь.

— Вернемся в клуб, — предложил Хопкинсон.

У электрического карта они задержались, отряхивая с одежды лесной мусор.

— Ничего не понимаю, — сказал Хопкинсон. — Грир старательный игрок, не то чтобы хороший, но очень старательный. Он говорит, что идет тренироваться, однако не надевает ботинки для гольфа.

— Ну и что?

— Надеть спортивный костюм он потрудился, а вот ботинки не надел. Дальше, он оставляет свою машину на стоянке, оставляет свой карт вместе с сумкой на самой вершине холма за четвертой площадкой. И где-то сидит, затаясь, пока на поле почти никого не остается. После этого он перебирается через ограду.

— Вот как? — Риммель кряхтел, втискивая свою тушу за руль.

— Похоже, он задумал улизнуть с поля еще до того, как начал тренироваться. Он остался в уличных туфлях, в которых удобнее ходить, обошелся без подносчика, чтобы тот ему не мешал, и бросил свой карт с сумкой и клюшками в таком месте, чтобы их сразу нашли и сохранили для него.

— Но зачем?

— Какого черта ты меня спрашиваешь? Этого человека ты знаешь лучше, чем я.

— Я думаю, надо нам проехать до конца пятой площадки и оттуда вернуться к девятой, — сказал Риммель. На самом деле он думал о том, что ему еще предстоит звонить Сусанне Грир. — Не знаю, что с ним стряслось. Может, он себя плохо почувствовал, карт отказал, и он пошел обратно пешком.

Хопкинсон презрительно хмыкнул и полез в карт № 10, где была сумка Грира. Едва он нажал на педаль, машина сразу же тронулась.

— Машина работает, — сказал Хопкинсон. — Мори, пошевели, наконец, мозгами! Ящик у ограды, следы, карт и оставленная в нем сумка. Стив просто смылся, друг мой.

— Возможно, — сказал Риммель. — Но все-таки надо посмотреть.

— Ладно, — буркнул Хопкинсон, залезая на сиденье. — Но мы ищем человека, которого здесь нет.

Они доехали по дорожке № 5 до восьмой площадки и по дорожке № 9 двинулись обратно к клубу. Хопкинсон освещал поле по обеим сторонам. Влажная бермудская трава густым темным ковром стлалась под колесами, ветер шумел в вершинах деревьев. Один раз кролик перебежал им дорогу, оглянулся и упрыгал в темноту. Больше они не нашли ничего.

— Ну что, сдался? — спросил Хопкинсон, когда Риммель повел электрический карт мимо девятой площадки.

Риммель кивнул, почесал толстый живот и остановил карт рядом с другими.

— Может, надо было забрать его сумку? Какой-нибудь мальчишка еще стащит клюшки…

— Плюнь на это, — сказал Хопкинсон. — Если сумку сопрут, туда ей и дорога. Незачем нам лезть в это дело!.. Кстати, в его машине остались ключи?

— Не помню.

Они прошли на стоянку и увидели, что ключи торчат в замке зажигания «олдсмобиля».

Когда они вернулись в бар, Риммель сказал:

— Чудная история. Все одно к одному. Наверное, ты прав. Похоже, он заранее задумал улизнуть с поля с четвертой площадки.

— Я позвоню Сью, — добавил он. — Удовольствие небольшое.

— Мда. Но ты скажи ей, что мы абсолютно уверены: он жив и здоров.

Риммель нахмурился.

— Но у нас нет такой уверенности. По видимости все как будто так, а вдруг он лежит где-нибудь за оградой без памяти?

Он показал рукой на поле; луна спряталась за тучи, и теперь там было совершенно черно.

Хопкинсон покачал головой.

— Не похоже. Держу пари, он где-то в другом месте, не знаю где, но на своих двоих и в полном здравии.

Сусанна Грир медленно положила трубку, чувствуя, как волны отчаяния захлестывают едва возникший островок надежды. Спортивная сумка… ботинки для гольфа и городской костюм Стива в кабине раздевалки… играл без подносчика. Все, о чем говорил Мори Риммель, казалось ей непонятным. А ключи в замке зажигания… Это важно? Ящик к ограде мог прислонить кто-нибудь другой, думала она, наверное, ребятишки. Она уже сомневалась, правильно ли поступила, когда попросила Риммеля не обращаться пока в полицию. Но она хотела выиграть время, чтобы все обдумать… и чтобы Стив успел вернуться. А что, если на него снова накатило, он бросил клюшки на поле и отправился домой пешком? Нет, это нелепость. Когда Стив принимал какое-нибудь с виду импульсивное, внезапное решение, на самом деле у него всегда были план и цель. Он отнюдь не походил на капризного ребенка… Может быть, ему просто надоело играть, он оставил свою сумку и пошел в лес прогуляться? Скоро он вернется, отгонит карт к клубу и приедет. Она в который раз посмотрела на часы. Без четверти двенадцать… Но, если Стив отправился гулять в темноте, он мог свалиться где-нибудь по дороге. Внезапно она почувствовала неприязнь к Риммелю и тому, другому, — как там его зовут? — к Хопкинсону. Они осмотрели только маленький участок «Неопалимой купины». Почему они не объехали все поле? Нет, она к ним несправедлива. Ведь они исходили из того, как поступил бы на месте Стива любой игрок в гольф, поэтому и не искали его повсюду.