Наслушавшись "страшных" историй о массовых "завалах",переэкзаменовках, отчислениях, связанных с этой кафедрой, о скучных тягостныхлекциях по этому предмету, мы на первые занятия по гистологии пришлиоробевшими. Входили в лекционный зал неохотно, с плохим настроением, а выходилиокрыленные, с чувством открытия чего-то нового, интересного, ранее намневедомого и с огромным желанием опять и опять слушать захватывающий рассказлектора о том, как из мельчайших частичек живой материи - клеток строитсяогромное уникальное здание человеческого организма.

Нам посчастливилось. Лекции по гистологии читал только что пришедшийзаведовать кафедрой профессор А. Клишов. Он приехал из Ленинграда. АлексейАндреевич проработал в Куйбышеве недолго - немногим более шести лет, но до сихпор его помнят и студенты и преподаватели. Он, без преувеличения, вдохнул новуюжизнь в кафедру, которая до сих пор несет на себе отпечаток его энергии италанта. На лекциях профессора А. Клишова зал был всегда полон. Он былудивительный рассказчик и к тому же энциклопедически образованный человек.Ученик старинной ленинградской школы гистологов, ведущей свое начало отакадемика Г. Заварзина, выросший на знаменитой кафедре гистологиивоенно-медицинской академии, он превратил куйбышевскую кафедру в коллективединомышленников, в котором педагогика и наука служили единой высокой цели -подготовке высококвалифицированных врачей.

С приходом нового профессора до того "чахлый" гистологическийкружок стал подлинной студенческой научной Меккой. С 4-5 его членов он вырос до40-50, заседания приходилось переносить из небольших учебных комнат ваудиторию. Работы кружковцев неизменно вызывали интерес на студенческихконференциях, а на Всесоюзный конкурс по общественным наукам мы дажепредставили коллективную монографию "Диалектика и гистология" (!),которая была отмечена премией и рекомендована к изданию.

Здесь, на этой кафедре, в старинном здании на обрывистом волжском берегу, изокон которого открывалась панорама шири и мощи великой реки, пять лет япроводил вечера - учился морфологии, приобретал опыт постановки экспериментов,сам овладевал техникой приготовления препаратов из срезов органов и тканей,познавал всю "черновую" работу в науке по ту сторону двери и толькоспустя много лет понял, насколько все это необходимо.

Профессор А. Клишов был первым человеком, приобщившим меня и моих друзей кнауке о клетке. После института наши пути разошлись - он уехал в Ленинградзаведовать своей родной кафедрой гистологии в Военно-медицинской академии имениС. М. Кирова, я три года проработал в Саранске врачом-патологоанатомом, нонаукой уже "заболел" и благодарен за это своему первому учителю.

В Саранск я ехал работать без энтузиазма. В то время я уже серьезно хотелзаниматься гистологией, но остаться на кафедре в аспирантуре из-за отсутствиямест не удалось, и я поехал до назначению, избрав специальностьпатологоанатома, потому что она была наиболее близка к гистологии, толькоизучала клетки и ткани не здорового, а больного организма. Спустя несколькомесяцев после приезда я увидел в магазине книгу профессора Н. Райхлина"Окислительно-восстановительные ферменты в опухолях". Прочитав ее, язагорелся желанием заниматься гистохимией - наукой о химии клеток и тканей.Узнав, что профессор Н. Райхлин заведует лабораторией гистохимии и электронноймикроскопии в Институте экспериментальной и клинической онкологии (нынеОнкологический центр) АМН СССР в Москве, я написал ему письмо с просьбой оразрешении приехать для беседы. Ответ пришел быстро, профессор соглашался меняпринять, и именно с той двухчасовой беседы, которая произошла у него в кабинетена Каширском шоссе в ноябре 1972 года, начался новый отсчет моей жизни, жизни,связанной с патологией - наукой о болезнях человека, для разрешения многихзагадок которых необходимы гистохимия и электронная микроскопия.

Без преувеличения можно сказать, что профессор Натан Танфелевич Райхлинсделал из меня специалиста. Пятнадцать лет мы работаем вместе. Именно Н.Райхлин "свел" меня с АПУД-системой, с мелатонином я тем самымподарил мне захватывающе интересную проблему, которая превратилась в дело моейжизни.

Я мог бы (и хотел) написать и о других людях, оставивших определенный след вмоей научной судьбе, но для мемуаров я еще молод, поэтому могу повторитьтолько, что мне везло на хороших людей. И их было немало.

Среди читателей, наверное, будет достаточно много будущих врачей и биологов,стремящихся посвятить себя научной работе. Не все попадут в крупные научныецентры, у большинства не окажется идеальных условий для работы, не будетсовершенной аппаратуры для исследований, каждый столкнется с нехваткой тех илииных реактивов… По опыту общения с молодыми специалистами уверен, чтонайдутся и такие, которые спасуют, "выйдут из игры", начнутжаловаться на трудности, оправдывая этим свою бездеятельность. Да, к сожалению,пока материально-техническая база медико-биологических институтов оставляетжелать лучшего. Но это вовсе не причина для апатии и уныния. Хорошие приборыбез интересных идей, стремления познать неизвестное, без желания активноработать, выдумывать, фантазировать, пробовать и проверять различные подходы -мертвый груз. Это пустые коробки заводских цехов без людей, пустынная мертваяпланета без ее обитателей.

На нашем молодежном семинаре мы тоже, бывает, спорим о том, что важнее дляразвития науки - материальная база или люди, специалисты с их мыслями (подчаснеординарными), характерами, судьбами. Конечно, хорошо, когда идеи подкрепленытехнической вооруженностью, но все-таки (и я всегда это твердо отстаиваю) напервом месте стоит человек, исследователь, ученый. Мы начинали работать вСаранске с того, что сами делали из досок и фанеры примитивный криостат (прибордля приготовления срезов в замороженном состоянии), в резиновых сапогах бродилипо болотам - ловили лягушек для опытов. В Куйбышеве организовывали лабораториюв деревянном вагончике, брошенном строителями на территории клиники. Работалимы в нем летом (зимой он не отапливался), а с холодами перебирались в подвал, вкотором проводили свои самые интересные эксперименты. С комнатке площадью шестьквадратных метров мы умудрялись размещать приборы и столы, а операторытелевидения, приехавшие снимать о нас сюжет в связи с присуждением премииЛенинского комсомола, не могли поверить, что серьезные исследования проведены вподвале, в котором даже не помещалась их телевизионная камера. И тем не менееработали, радовались успехам, преодолевали неудачи, верили в будущее и сделалинемало такого, чем можно гордиться.

Рассказываю я это здесь потому, что книга адресована прежде всего молодежи.Есть такой афоризм: "Тот кто не хочет работать - ищет причину, тот ктохочет - ищет возможности". Надеюсь, что среди наших читателей будет большевторых…